Девица в здравом уме шантажировать его не станет. Надо ж понимать, что башки лишишься.
– Вот‑вот, она и лишилась. О здравом уме там и речи не было.
– Ну, пугнули бы… а убивать…
– Выходит, знала о нем что‑то такое, из‑за чего ее и убить, по его мнению, стоило. И вообще, странное у тебя отношение к человеку, который является твоим потенциальным противником. Ведь является?
– Может быть, – вновь поморщился Артем.
– Вот, пожалуйста, – развела я руками. – Диву даюсь, чем тебе этот парень в душу запал.
– Говорю, нормальный мужик.
– На “Хаммер” он заработал своим горбом? Миллионы просто так не наживают.
–А Дед твой горбом нажил?
На это возразить было нечего.
– Несмотря на твою большую привязанность к этому типу…
– Перестань, – обиделся Артем. – Я просто высказал свои сомнения. Имеет человек право высказаться?
– Имеет. Допустим, он кладезь добродетелей, но против фактов не попрешь. Райзман ему звонил и в тот же день помер, и Анна была с ним знакома. Его… э‑э‑э… деятельность предполагает наличие тайн, которые он хотел бы сохранить. То есть все прекрасно укладывается в схему.
– Что схема… – заныл Артем.
– Мы обязаны все проверить.
– Я что, отказываюсь? Вызову его на допрос повесткой. Кому звонишь? – нахмурился он, увидев, что я достала мобильный.
– Лялину. Надо человека осчастливить. – И пошла к выходу.
– Подожди, ты куда?
– Домой. Говорю; делать здесь нечего, ты на своей тачке, так что доберешься.
Лялин, услышав, кто такой предполагаемый любовник Анны, вздохнул.
– Не было печали, – сказал он в сердцах. Помолчал и затянул свою любимую песню: – Знаешь, Детка, забей ты на это дело. Пусть Вешняков воду в решете носит, а тебе зачем? Если к убийству имеет отношение Тагаев, дело совершенно бесперспективное. Я даже не знаю, кто хуже: Дед или этот ТТ. Слышишь меня?
– А как же.
– И что скажешь?
– Ничего.
– Ну, вот… Нет бы порадовать старика.
Я послушала его еще немного, но ничем так и не порадовала. Появление на горизонте мафиози с таким громким именем в тот момент меня не очень‑то напугало. Я считала, что преступники должны сидеть в тюрьме, а убийство – тяжкое преступление. Отчего бы Тагаеву не отправиться за решетку? Я даже верила, что это вполне осуществимо. Не говорю, что легко, нет, тут я как раз не обольщалась, но осуществимо. Главное, что‑то сдвинулось с мертвой точки. В любом расследовании важно отыскать ниточку, за которую можно ухватиться, и в тот вечер мне казалось, что я ее нащупала. Оттого и отправилась домой отнюдь не в самом плохом настроении.
Подъезжая к дому, я смогла увидеть мужчину, который прохаживался около моей двери, и не сразу сообразила, что это Дед. Давненько не видела я его вот так прогуливающимся по улице, точно простой смертный. Ко всему прочему, Дед был одет исключительно демократично, в джинсы и трикотажный пуловер, чем поверг меня в шок. Рядом ни охраны, ни машины, что уж вовсе ни на что не похоже.
Я посигналила, он обернулся и махнул мне рукой. Я открыла гараж, загнала машину. Дед продолжал топтаться на улице, и я вышла к нему.
– Ты чего здесь? – опросила я, пытаясь найти правильную интонацию, но не преуспела.
– Жду тебя, – ответил он мягко и даже вроде бы заискивающе.
– Да я не об этом. Чего в дом не вошел? Или ключи потерял?
– Я никогда ничего не теряю.
Чего в дом не вошел? Или ключи потерял?
– Я никогда ничего не теряю.
– Это точно.
– Не решался, – заявил он, отводя взгляд. – К тому же полезно подышать свежим воздухом.
– Почему не позвонил?
– Звонил на мобильный, у тебя было занято. Вот жду.
– Прогуляемся? – предложила я, кивнув в сторону парка. – Сашке надо побегать.
Дед с готовностью согласился, и мы пошли в парк. Сашка с подозрением косился на него, и я, признаться, тоже.
– Машину отпустил? – спросила я, чтобы прервать молчание.
– Я на такси приехал.
– Шутишь? – ахнула я и тут же пожалела об этом, прозвучало это как‑то издевательски.
– Нет, – просто ответил он. – Освободился сегодня пораньше, и оказалось, что в квартире стены давят. Тебе такое чувство знакомо?
– Я от него избавилась, как только завела Сашку.
– Да, – вздохнул Дед, – родное существо рядом.
– У тебя же жила… как ее… Маша? – Он укоризненно посмотрел на меня, и я поспешила отвести взгляд, но Дед сам развил тему.
– Маша, Даша… старый я дурак.
– У тебя неприятности? – выждав немного, спросила я.
– Что? – Он вроде бы не расслышал. – Нет, все нормально. Спасибо.
– Спасибо?
– Ну, что поинтересовалась…
– Слушай, ты зачем приехал?
– Не знаю.
Он шагал по аллее, глядя себе под ноги, и молчал. Потом взял меня за руку. Я тоже молчала, вдруг поймав себя на мысли, что время точно вернулось вспять: вот мы идем с ним за руку, и не обязательно произносить слова, и так все понятно.
Минут через двадцать он нарушил молчание:
– Ничего, если я спрошу: как твои дела?
– Вообще или расследование?
– И то и другое, – пожал он плечами.
– Вообще нормально, и в следствии кое‑какие сдвиги есть. Похоже, тут замешан господин Тагаев. Тимур Тагаев, – повторила я.
Дед удивленно присвистнул:
– А он там с какого бока?
Пришлось объяснить. Он задумался, замедлил шаг, но руки моей по‑прежнему не выпускал, я плелась рядом, выжидательно поглядывая на него.
– Не лезла бы ты в это дело, – сказал он с неудовольствием.
– Здрасьте, – пропела я. – Не ты ли мне на днях сказал: “Найди супостата”.
– Тогда там никакого Тагаева не было. Теперь есть, и я не понимаю, зачем тебе…
– Вы что, сговорились? – не выдержала я.
– Что, не один я так думаю? Иногда к чужим словам стоит прислушаться.
– Бандит должен сидеть в тюрьме. Я правильно озвучила твою позицию или она изменилась?
Он поморщился.
– Правильно. Только неясно, почему этим должна заниматься ты?
– Чтобы стены не давили, – отрезала, я. На это он не знал, что ответить, и опять замолчал. Сашке надоело гулять, и он, не обращая на нас внимания, потрусил к дому. Мы повернули за ним. – Зайдешь? – спросила я, доставая ключи из сумки.
– Не уверен, что тебе этого хочется.
– Как знаешь, – пожала я плечами.
– Что ж, я пойду.
– До свидания, – сказала я, чтобы он наконец сдвинулся с места.
– До свидания.
Он дошел до угла дома, а я все стояла возле двери. Затем открыла ее и решительно вошла.