Дидонов точно не мог. Он лежал поперек кровати, голый, жалкий. Голова нелепо запрокинута, похоже, прежде чем удушить, его изрядно поколотили. Глаза открыты, и выглядело все это страшно. Коля побледнел и прикрыл рот ладонью, но смог с собой справиться, правда, привалился к стене, чтобы удержаться на ногах.
– А где Мишка? – спросил он испуганно.
– Где‑нибудь здесь, – пожала я плечами.
– Почему здесь? Я бы на его месте…
– Ты всерьез думаешь, что это его работа? – Я пожала плечами.
В гостиной царил образцовый порядок, а вот кухня выглядела значительно хуже, грязная плита, посуда в мойке, но главное, конечно, сам хозяин. Мишка полулежал, привалившись к стене, вокруг шеи бечевка, продернутая за трубу батареи. Лицо синее, глаза выпучены, в уголке рта капельки крови.
– Господи, – сказал Коля, в его голосе слышалось страдание, он не привык к подобным зрелищам. Я присела рядом с трупом, предупредив своего друга:
– Не вздумай здесь что‑либо трогать. Впрочем, предупреждение было излишним, он даже в кухню войти не решился, стоял в дверях и боролся с тошнотой.
– Они чего‑то не поделили, Мишка убил его, а потом с перепугу… – изрек Коля по прошествии времени. Я продолжала разглядывать труп.
– Да, у гомиков такое встречается. Ревность, то‑се…
Я поднялась и прошла в спальню. Обувь мы по моему настоянию сняли и ходили в носках.
Костюм Дидонова висел на плечиках на ручке шкафа, я быстро вывернула карманы. В нагрудном – листок бумаги, кто‑то вывел печатными буквами, наплевав на синтаксис: “Твоя поганая газетка у нас в печенках. Кровью умоешься, урод, за эти статейки”. Я присвистнула, этого мне показалось мало, и я покачала головой, не зная, как еще выразить недоумение и непонимание, после чего сунула листок себе в карман.
Пятнадцатиминутный осмотр больше ни к чему интересному не привел. Я поспешила удалиться из этой обители смерти. Правда, для начала позвонила Виталию.
– Свободно, – бодро отрапортовал он, и мы покинули квартиру, а затем и подъезд. Милицейской машины не было видно, зато Виталий был на страже. Заметив нас, он вышел из кабины. – Ну, что? – спросил он тихо, и я доложила:
– Два трупа.
– А кем они были раньше?
– Один Дидоновым. Знаешь такого?
– Еще бы. А второй его дружок или все‑таки подружка?
Я хмыкнула:
– Не можешь не выпендриться, обязательно надо намекнуть на свое всезнайство.
– Работа такая.
– Ты насчет выпендрежа?
– Насчет всезнайства.
– Что там менты?
– А что менты? Выполняют ответственное поручение.
– Коли ты с ними познакомился, вникни в их проблемы и узнай, отчего они облюбовали в эту ночь данное место. Личное желание или им подсказал кто? Далее, узнай, как долго они здесь прохлаждались и не заметили ли чего интересного? К примеру, двоих парней. Чем скорее все узнаешь, тем лучше.
– Ясно. Побегу выполнять.
Виталий сел в свою машину, а мы побрели к гастроному. На свежем воздухе Коля пришел в себя и даже начал соображать.
– Ты сказала – двоих парней… – косясь на меня едва ли не со страхом, спросил он.
– Убийц было по меньшей мере двое.
– Убийц?
– Чтобы удавиться на батарее… Короче, Мишка явно был к этому непригоден. Весь этот маскарад гроша ломаного не стоит и рассчитан на дилетантов, каковой я не являюсь, говорю это без ложной скромности. Кто‑то занимался Дидоновым, пока второй убийца держал Мишку. Думаю, парня просто оглушили, потом влили в него бутылку коньяка, а потом…
– Но кому это надо? – спросил Коля, теперь в его голосе слышался откровенный страх.
– Вот и я голову ломаю.
– А записка?
– Записка – глупость несусветная.
– Но…
– Говорю, глупость, и отстань.
И тут он меня удивил, резко повернулся, схватил за плечи и тряхнул так, что голова моя едва удержалась на ее законном месте.
– Послушай, – перешел он на зловещий шепот. – Мне это не нравится…
– Ты с башкой‑то поаккуратней, – попросила я. – Чего ее трясти попусту. Хочешь высказаться – милости просим, я всегда открыта для восприятия, являясь слугой народа практически с детства.
– Врезать бы тебе, – сказал Коля с печалью.
– Врежь, только не жди, что станет легче. Мы подошли к машине, сели, я включила печку, потому что меня слегка потрясывало.
– Можешь высказаться, – кивнула я, понаблюдав, как Коля таращится в окно невидящим взглядом.
– У тебя с Дидоновым свои счеты. Ты просишь меня устроить ему ловушку, и я как дурак… В результате два трупа. Если бы я не заметил ментовскую машину, если бы шел со стороны гастронома, уверен, меня бы взяли в подъезде тепленьким и с ключами в кармане.
– Очень возможно, – согласилась я. – Анонимное письмо в пиджаке Дидонова, наше с тобой близкое знакомство, из которого я не делала секрета, – все прекрасно укладывается в схему. – Он хмуро смотрел на меня, а я разозлилась. – Думаешь, я тебя подставила? – Он не ответил, а я хихикнула. – Смысла не вижу. Да и рассчитан весь этот спектакль на дураков. Менты бы покопались и наверняка пришли бы к тому же выводу: убийц как минимум двое. Иначе риск слишком большой. Допустим, обе жертвы находились в постели, и их для начала оглушили, но ведь один мог быть в ванной, другой в кухне или еще черт знает где… И пока возишься с одним, второй доставит большие хлопоты. Я все понятно излагаю? Анонимка говорит скорее о моей непричастности к убийству. Проще сказать, намекает на подставу, как и твое появление в подъезде, предложенные ключи…
– Черт, – выругался Коля. – Он ведь расскажет ментам. Я имею в виду Купреева.
– Это хозяин теннисного клуба?
– Ну…
– Будет молчать в тряпочку, раз сам заказывал дубликат. Хотя мог не заказывать, а просто спер ключи у парня и назад не вернул. Тогда все еще больше запутывается.
– Послушай…
– Это ты послушай. Кто‑то Купрееву эту идею подсказал. Начнешь ему мозги вправлять, – поторопилась я, видя, как Колины кулаки непроизвольно сжались, – так он, захлебываясь кровью, будет уверять, что просто хотел услужить. Мне, естественно. Очень правдоподобно. И разумно. Потому что знает, скажи он правду, и… в общем, долго с правдой он не протянет.
– Я ничего не понимаю. Тебе выгодно было, чтобы Дидонов…
– Не говори глупостей. На что мне его кончина? Я хотела прижать ему хвост, выслужиться перед хозяином: вот какая я молодец, раздобыла чудесненький компромат, и теперь эта гнида у нас в кармане, пикнет, так мы его сразу к ногтю.
– Это ты говоришь, – проворчал он, но уже спокойнее.
– Ага. Кто‑то устраивает бойню и пытается перевести стрелки на меня, но делает это так неумело… Словом, кто‑то здорово пудрит нам мозги.
Коля смотрел на меня с недоумением, так что пришлось ему пояснить.
– Кто‑то избавился от Дидонова и при этом намекнул на мою причастность к этому. Конечно, обвинить меня в заказном убийстве вряд ли получится, но разговоры тоже чего‑то стоят. Следовательно, мой хозяин, желая все замять, пойдет на компромисс, менты выберут самую удобную версию: Дидонов пал от руки ревнивого любовника, который с перепугу повесился.