– Автономная система почти бездействовала: я имею в виду биение сердца, температуру и дыхание. Он как будто впадал в зимнюю спячку. И с мозгом творилось что-то невероятное. Мозг, наоборот, начинал лихорадочно работать.
Киндерман слушал, не перебивая.
– Это вам о чем-нибудь говорит? – поинтересовалась Спенсер.
– Вы не знаете, Подсолнуху никто не рассказывал о том, что случилось с отцом Дайером?
– Не знаю. Я-то, разумеется, не рассказывала.
– А доктор Темпл?
– Тоже не знаю.
– Он много времени тратит на лечение Подсолнуха ?
– Кто? Темпл?
– Да, Темпл.
– Наверное. Он считает, что это исключительный случай.
– Он гипнотизирует его?
– Да.
– Часто?
– Не знаю. Я не могу сказать наверняка. Откуда мне знать?
– А когда вы видели, как доктор его гипнотизировал? Вы не помните?
– В среду утром.
– В котором часу?
– Около трех дня. Я подменяла подругу, она как раз ушла в отпуск. Пошевелите пальцами. Киндерман повертел распухшей рукой.
– Ну как? – осведомилась Спенсер. – Не очень туго?
– Нет, все в порядке, мисс. Спасибо. И благодарю вас за беседу. – Он поднялся. – И еще кое-что, – добавил он. – Можно вас попросить, чтобы вы никому не рассказывали об этом разговоре?
– Разумеется. И про сломанный нос тоже – ни слова.
– Как он сейчас себя чувствует?
– Все в порядке. Ему сейчас делают ЭЭГ.
– Вы потом расскажете мне о результатах?
– Да. Лейтенант...
– Я вас слушаю.
– Все это так странно... – протянула сестра. Киндерман встретил ее напряженный взгляд. Потом он еще раз поблагодарил девушку и вышел из кабинета. Лейтенант быстро миновал коридоры и вскоре очутился перед кабинетом Темпла. Дверь оказалась закрытой. Киндерман поднял было забинтованную руку, чтобы постучаться, но затем, вспомнив о своей травме, сделал это другой рукой.
– Войдите, – услышал он грубый голос Темпла и отворил дверь.
– А, это вы, – буркнул Темпл. Он сидел за столом, и его белый халат был сплошь осыпан пеплом. Темпл тут же достал новую сигару и послюнявил ее кончик. Затем указал Киндерману на стул: – Присаживайтесь. Какие у вас проблемы? Эй, а с рукой-то что случилось?
– Пустяки. Царапина, – отмахнулся следователь и плюхнулся на стул.
– Большая, должно быть, царапина, – съязвил Темпл. – Чем могу служить в этот раз, лейтенант?
– У вас есть право не отвечать, – сообщил ему Киндерман ровным голосом, повторяя давно заученную фразу. – Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право на помощь адвоката и можете требовать его присутствия во время допроса. Если вы хотите прибегнуть к услугам защитника, но не имеете средств, адвокат будет назначен вам бесплатно. Вам понятно?
Темпл был потрясен.
– О чем вы говорите, черт возьми?
– Я задал вам вопрос, – рявкнул Киндерман. – Отвечайте!
– Да.
– Вам понятны ваши права? Психиатр не на шутку перепугался.
– Да, все понятно, – тихо пробормотал он.
– Вы занимались лечением мистера Подсолнуха из двенадцатой палаты в отделении для буйных больных?
– Да.
– Вы делали это в одиночестве?
– Да.
– И применяли гипноз?
– Да.
– Вы делали это в одиночестве?
– Да.
– И применяли гипноз?
– Да.
– Часто?
– Один или, может быть, два раза в неделю.
– В течение какого времени?
– Уже несколько лет подряд.
– Для чего?
– Просто, чтобы заставить его говорить, а потом выяснить его личность.
– И вам это удалось?
– Нет.
– Не удалось?
– Нет.
Киндерман замолчал. Наступила напряженная тишина. Психиатр ерзал на стуле.
– Ну, больной утверждает, будто он – убийца «Близнец», – выпалил Темпл. – Но это же безумие.
– Почему?
– Да потому что «Близнеца» убили.
– Доктор, а не могло ли так получиться, что под гипнозом вы сами внушили пациенту Подсолнуху мысль о том, будто он и является убийцей «Близнецом»?
Лицо психиатра побагровело. Он резко мотнул головой и коротко отрубил:
– Нет.
– Этого не могло случиться?
– Ни в коем случае.
– Вы рассказывали мистеру Подсолнуху, как именно убили отца Дайера?
– Нет.
– Вы называли ему мою фамилию и звание?
– Нет.
– Вы сами подделали пропуск на имя Мартины Ласло?
Темпл вспыхнул и, немного помолчав, решительно произнес:
– Нет.
– Вы в этом уверены?
– Да.
– Доктор Темпл, правда ли то, что в Сан-Франциско вы работали в полицейском участке консультантом как раз по делу «Близнеца»?
Темпл был поражен.
– Работали или нет? – повысил голос Киндерман.
– Да, я там работал, – упав духом, промямлил психиатр.
– Мистер Подсолнух обладает сведениями об убийстве женщины по имени Карен Джекобс, которое «Близнец» совершил в 1968 году. Эта информация была доступна только полицейским в участке. Вы рассказывали про убийство мистеру Подсолнуху?
– Нет.
– Не рассказывали?
– Нет, конечно, нет. Я клянусь вам.
– А могли вы путем гипноза внушить человеку из двенадцатой палаты, что он и есть убийца «Близнец»?
– Я же сказал – НЕТ!
– Вы не хотели бы сейчас изменить кое-что в своих показаниях?
– Да.
– Что именно?
– Насчет пропуска, – еле слышно выдавил из себя Темпл.
Следователь приставил руку к уху.
– Насчет пропуска, – уже громче повторил Темпл.
– Вы сами его подделали?
– Да.
– Чтобы доставить неприятности доктору Амфортасу?
– Да.
– Чтобы навлечь на него подозрение?
– Нет, не для этого.
– Тогда для чего же?
– Я его не люблю.
– Почему?
Темпл поколебался и, наконец, выложил:
– Из-за его поведения.
– Поведения?
– Он ставит себя выше других.
– И для этого вы подделали документы, доктор?
Темпл угрюмо молчал.
– Когда в среду я разговаривал с вами об отце Дайере, я упомянул о том, как действовал настоящий «Близнец». Вы оставили это без замечаний. Почему? Почему вы скрыли свое прошлое, доктор?
– Я ничего не скрывал.
– Почему вы сами ничего не рассказали?
– Я боялся.
– Вы боялись?
– Конечно, я перепугался. Ведь вы бы начали подозревать меня.