И он может все это прожить, прочувствовать. Он все увидел так близко и так ясно! Он знает, как она дышит, как она пахнет, как она спит и занимается любовью… Но он, отстраненный наблюдатель, видит теперь куда больше! Его голова не выключается от пьянящего вида ее доверчиво и бесстыдно обнаженного тела, его мозги не тонут в удушающих волнах гормонов. Он наблюдателен и вдумчив. Он знает ее так, как не знал ни одну из своих многочисленных женщин.
И он сумеет о ней рассказать. Его впечатления свежи, словно у школяра, и он найдет для них новые, незатасканные слова. Они родятся сами, они уже рождаются! Без мук, без напряжения, но легко и свободно. Они текут, и он едва поспевает их записывать… Вот оно, счастье: любоваться своими словами. Наслаждаться ими. Содрогаться от них, великолепных, изысканных слов! Собственных слов.
Впрочем, о себе потом. Пока что о ней, его женщине. Она многого достигла за эти полгода. Она научилась держаться с изящной независимостью; она научилась легко и не смущаясь отвечать на колкости; твердо, но вежливо ставить на место тех, кто пытался на нее «наезжать»…
Самое же главное, что в ней появилось столь мощное сексуальное притяжение, что у мужчин в ее присутствии начинало что-то дрожать внутри. И это его самая большая победа.
Теперь на повестке дня укрепление амбиций. Пусть научится водить машину, это очень повышает самомнение девушек. Пусть запишется в спортивный клуб – это нынче вопрос не только физической формы, но и престижа. Вкус к роскоши, к деньгам, женская уверенность, материальная обеспеченность – и стерва будет готова.
Вот тогда-то и начнется грандиозный второй том нашей эпопеи!
Все более стервенея от подобных разговоров, Тоня отвечала «нет!». Она ни на секунду не забывала, что сделал для нее Кирилл, как он ее «сформировал», чему научил… Но постепенно у нее возникало чувство, что он ее ведет куда-то дальше. К какой-то непонятной цели. «Чтобы ты познала как можно больше», – он так сказал. Но разве все на этом свете обязательно надо познать? Этак он ее однажды пригласит поучаствовать в налете на банк!
Возможно, из-за всех этих мыслей она излишне резко отреагировала на предложение Кирилла записаться в спортивный клуб: сауна, бассейн, тренажерный зал…
– Нет! – почти закричала Тоня. – Я ненавижу спорт! Я плохо переношу сауну! А плавать я вообще не умею, чтоб ты знал!
– Так вот и научишься, – мягко возражал Кирилл.
– Не хочу!
– Антония, – пытался он ее образумить, – тебе двадцать четыре года, ты еще девочка. Но время идет. У тебя большая грудь, и нужно следить, чтобы она не потеряла с годами форму!
– А если я захочу ребенка, ты запретишь мне его рожать, чтобы грудь не потеряла форму?
– Ребенка?
Кирилл так удивился, что Тоне стало неприятно. Совершенно очевидно, что он об этом ни разу не задумывался.
…А есть ли у нас вообще будущее? – спросила себя Тоня. До сих пор у нее не мелькало и тени сомнений: все было так ясно, что она даже не задавала себе вопросов. Они любят друг друга, им замечательно вместе, – значит, они и будут вместе. И вот те на…
– Ну, когда до него дойдет дело, то посмотрим, – спохватился Кирилл. – А пока что запишись в спортклуб. За фигурой надо следить, Антония, – добавил он строго.
– Не хочу. Не хочу и не буду!!!
Кирилл смирился с ее отказом. Но в ближайшее же время у него возникла очередная идея «расширения опыта»: он принялся настаивать на том, чтобы Тоня научилась водить. И обещал купить ей приличную машину, как только она овладеет искусством управления.
Но Тоня и от машины решительно отказалась:
– Я не люблю железо, ненавижу запах бензина! Кроме того, на метро быстрее.
Но в ближайшее же время у него возникла очередная идея «расширения опыта»: он принялся настаивать на том, чтобы Тоня научилась водить. И обещал купить ей приличную машину, как только она овладеет искусством управления.
Но Тоня и от машины решительно отказалась:
– Я не люблю железо, ненавижу запах бензина! Кроме того, на метро быстрее.
Кирилл, как обычно, приводил доводы. Он говорил об имидже современной деловой женщины, о контрастном и эротическом сочетании хрупкой женской красоты с массивным металлическим зверем, о престиже…
Тоня не стала даже слушать.
– Нет, – отрезала она.
Глава 6
О, она стала проявлять характер не на шутку! Вот так всегда и бывает: человек неблагодарен. Лепишь его, учишь его, создаешь ему условия, а он, вместо того чтобы слушаться и говорить каждый день спасибо, начинает зубы показывать! Не ожидал он этого от кассирши, не ожидал… Неужто она способна на бунт?
Да нет, это просто детский каприз. Она еще не подсела на эту дешевку под названием «престиж». Это его упущение. Надо срочно заняться ее карьерой.
И ее уважали, ее любили. Мужчины с ней заигрывали, ею восхищались. Женщины постарше называли ее ласково «Тоша»; а ровесницы, как водится, соперничали по-женски, но, в общем-то, вполне беззлобно. Может, потому что они сами были вполне ухоженные и знавшие себе цену девицы. Одна даже сказала:
– В тебе есть класс, Тонька.
Вот, дожила она до того дня, когда загадочный «класс», который Галкин дружок приписал кривоногой страшилке, вдруг стал Тониным достоинством!
Самым же удивительным было то, что теперь ей казалось, что она всегда была такой: легкой, открытой, улыбчивой, немножко ироничной, уверенной в себе. И только по какому-то совершеннейшему недоразумению была вынуждена побыть в шкуре бездарной закомплексованной девицы… Словно по заклятию злой волшебницы из сказки.
Тоня даже сказала об этом Кириллу.
– Я в тебе это с самого начала почувствовал, – серьезно ответил он. – Поэтому, наверное, и увлекся тобой.
– Это ты меня сделал такой, Кирилл.
Он смотрел на нее долго и отчего-то печально.
– Я только помог тебе скинуть лягушачью шкурку. Но царевной ты уже была. Ты просто не догадывалась об этом.
Тоня притихла, пытаясь понять эту печаль в его голосе. Он должен был бы гордиться, нет? Ведь он столько сил и внимания вложил в нее!
Собственно, если уж говорить о сказке, то она вот где: в сказочной заботливости Кирилла. То ли принц, то ли волшебник, но это он ее упорно преобразовывает! Он строит Тоню, как строят дом…
Такого она еще никогда не видела… Люди в лучшем случае занимаются воспитанием собственных детей, и то редко с такой отдачей, как Кирилл. Но чтобы мужчина? Все, что Тоня о них знала, укладывалось в определение «эгоисты». Это было малосимпатичное определение, но понятное, жизненное. А сказочная доброта Кирилла – она была непонятной.
– А зачем тебе это, Кирилл? Почему ты выбрал меня тогда, ничем не приметную «лягушку», и вкладываешь столько сил, чтобы превратить меня в «царевну»? Ведь проще было найти уже готовую! Их вон сколько – уверенных в себе, привлекательных, водящих машину и имеющих престижную работу… Зачем тебе понадобилось возиться со мной?
Кирилл ответил не сразу, и в затянувшуюся паузу Тоня добавила:
– Если ты думаешь, что я, всем тебе обязанная, должна теперь тебе во всем подчиняться, то ты ошибаешься. Машину я водить не буду! И в спортклуб не пойду! И все эти твои предложения насчет секса…
Кирилл улыбнулся и взял ее за руку:
– Ты ничем мне не обязана, Антония. Я это сделал ради себя. Я нашел в тебе чистую, неиспорченную душу… И при чем тут машина, глупенькая?
Он прижал ее к себе, и Тоня, вдохнув запах родного тела, сама улыбнулась своим подозрениям.