Алла некоторое время любовалась яблоком – с красного бока ей на штаны накапали студеные капли.
– Яичня, – объявила Зоя Петровна, и перед носом у Аллы появилась тарелка.
…Наплевать. На всё наплевать. На правила хорошего тона, необходимость делать «неприступную спину» и не менее неприступное лицо, на вопросы, которые ее мучают и их всё больше, а ответов пока никаких, на незнакомых людей, которые кажутся знакомыми, и на их непонятные разговоры. Яичница с ломтем черного «печеного» каравая важнее. Нет на свете ничего важнее яичницы, вот что.
Алла щедро посолила ржаной ломоть, вздохнула и стала есть яичницу с салом, заедая хлебом – именно есть, а не завтракать и не угощаться. Время от времени она длинно вздыхала, переводила дух и прикрывала глаза.
Павел – который Кузьмич – сидел напротив, прихлебывал из кружки чай и посматривал на неё с интересом зоолога, изучающего рацион лемуров, отряд «приматы», подотряд «мокроносые обезьяны».
Ну и наплевать, наплевать на всё!..
Марина так и стояла у окна, только теперь рядом с ней изо всех сил старались оба, и Игорь, и пилот Антон.
Это они еще Женьку не видели. Всё впереди.
– Иностранная колбаса, – проинформировала Зоя Петровна собравшихся, и на столе появилась широкая и гладкая доска, на которой – Алла проглотила яичницу и еще раз взглянула – всё было идеально и в полном соответствии с правилами. Прозрачные ломтики салями, наломанный руками багет, треугольники сыра, веточка белого винограда и горстка грецких орехов.
…Кто эти люди среди тайги?! Что тут такое делается?!
– Это вы ножом так нарезали? – спросила Алла про салями.
Зоя Петровна ответом её не удостоила, очевидно ввиду крайней глупости вопроса.
Хоровод и ритуальные танцы от окна переместились к столу. Марина села, и кавалеры пристроились по обе стороны от неё. Игорь пользовался некоторым преимуществом, как начальник, но и пилот Антон не зевал.
– Марина, а вы где практикуете?
– Я не практикую, я работаю. В Бакулевском центре.
– Ничего себе! Такая молодая и уже в таком месте работаете! Туда не всех берут, только самых лучших.
Тут она первый раз искренне улыбнулась:
– Это правда.
И взяла с доски кусочек багета и лепесток салями.
– Яичню кому еще?
Алла вздохнула:
– Можно мне, если больше никто не будет.
И обвела глазами всю компанию. Кузьмич вдруг засмеялся, и было понятно, что – над ней. Поднялся и налил ей чаю в большую кружку. Какой любезный!..
Алла доела яичницу, немедленно захотела спать, поняла, что так дело не пойдет, решительно поднялась и предложила Зое Петровне:
– Давайте я посуду помою.
– Сами управимся, мы привычные.
– Может, в бане убрать? Там вчера столько народу было!
– Убрано давно.
– Хотите вертолет посмотреть? – весело предложил Игорь Марине и повернулся к Алле. – И вы… тоже?.. Хотите?
Было совершенно ясно, что он позабыл, что ее зовут Аллой.
– Можем даже прокатить над лесочком, пока второй заряд не пришел. Прокатим, Антош? Тут такая красота кругом!.. В Альпах, конечно, тоже красиво, но самая красотища в Кордильерах! Вы там были?
Как ни странно, ни Алле, ни Марине в Кордильерах бывать не приходилось.
– Вот где природа в её первозданной красоте! Вот где размах! Вот так летишь над горами, а там буйство красок, особенно в ущельях, и думаешь – зачем живем, к чему стараемся? Всё равно лучше природы ничего не придумаем! Нужно быть к земле поближе, от цивилизации подальше, сразу в голове проясняется.
Я им сколько раз предлагал, – тут он подмигнул Кузьмичу, – дислокацию поменять, а они ни в какую!.. Застряли здесь и сидят, как…
– Зоя Петровна, дизель через часок запустим, – перебил его Кузьмич довольно резко. – Обойдетесь пока?
– Чего там, не в первый раз.
Игорь внимательно посмотрел на него, хотел что-то сказать, передумал и опять приступил к Марине:
– Покатаемся?
– Соглашайтесь, не пожалеете, – поддал пару Антон.
– Спасибо, – поблагодарила Марина, – но у нас пострадавший. Я не знаю, в каком он состоянии. А вы когда собираетесь лететь обратно? Может быть, его придется в больницу отправить.
– Отправим, не вопрос.
– Сейчас метель придет, – сказал Кузьмич уже в дверях. – Никто никуда лететь не сможет.
– Это мы еще посмотрим! У меня пилот – высшей категории!
– А ну тебя!..
Он махнул рукой и вышел. Алла подумала, вышла следом и окликнула:
– Павел Кузьмич!
– Павел Николаевич я. По фамилии Кузьмин. Можно просто Кузьмич.
Алла приблизилась, всем свои видом выражая почтение. Почтение и благодарность.
– Павел Николаевич, я понимаю, что мы вам тут… не к месту.
Он пожал широкими прямыми плечами, но не возразил.
– Ну вот, – торопливо продолжала Алла. – Сейчас наши встанут, и нужно обсудить, как нам отсюда… выбираться.
– Никак, – сказал он. – Метель только начинается, придется пережидать. Перевалы все закрыты. Связь пока есть, но того гляди пропадет.
– А метель надолго?
Он вдруг развеселился:
– Да кто ж её знает! Она с нами не советуется. Бывает три дня, бывает неделю. По всякому бывает. Ждать надо.
Алла кивнула. Посмотрела ему в лицо и решилась:
– А что это за место? Ну, вот это всё!
– Кордон «полста-три», – ответил он, не моргнув глазом. – Если вам заняться нечем, можете свои лыжи под навес перетаскать. Они все перед крыльцом остались. Заметёт их или ветром разбросает. Тут ветра сильные.
– Конечно, – согласилась она, – конечно, сейчас всё сделаю!
– Да это не к спеху.
– Нет, нет, я сейчас же…
Он взялся за ручку ближайшей двери. В полутемном коридоре было много дверей.
– Валенки и пуховики в кладовке на вешалке, берите любые.
Шагнул внутрь и плотно прикрыл за собой дверь.
…Кордон «полста – три» – и точка! Понимай как хочешь!..
Алла огляделась по сторонам. Никого не было видно, только из кухни доносились голоса – там продолжалась карусель, – и кто-то храпел в отдалении, выводил рулады.
Поколебавшись, Алла пошла в другую сторону – не туда, где сени и кладовка с валенками, – и пришла в большую комнату, выходившую окнами в лес. Здесь были как будто сумерки. Высоченная голландская печь занимала весь простенок, огромная, как белый слон. Рядом вровень с подоконником сложены дрова и отдельно – береста в плетеном коробе, тоже горой. На светлых лиственничных полах истоптанные шкуры, медвежьи и еще какие-то, кажется, волчьи. Самая длинная стена сплошь заставлена книжными стеллажами, от пола до потолка – мать честная!.. Кругом высокие кованые подставки с толстыми оплывшими свечами, должно быть, без электричества на кордоне «полста-три» остаются часто.