Убить собственную жену.
– А что бы ты сделал, если бы твоя жена спала с другим в твоем доме?
Она подловила меня.
– Думаю, у тебя доброе сердце, Улав.
– В наши дни добрые сердца не самый ходовой товар.
– Нет, это не так. Добрые сердца встречаются редко, и в них всегда есть потребность. Ты – редкий человек, Улав.
– Ну уж не знаю.
Корина зевнула и потянулась гибко, как кошка, – у кошек передние лапы соединены прямо с плечами, так что кошка пролезет в любое отверстие, куда пройдет ее голова. Очень полезно при охоте. И при побеге.
– Если у тебя найдется шерстяное одеяло, то я, пожалуй, поспала бы, – сказала она. – День был слегка перенасыщенным.
– Я поменяю белье на кровати, и можешь ее занять, – произнес я. – А мы с диваном – старые друзья.
– Вот как? – сказала она и подмигнула мне большим голубым глазом. – Это значит, я не первая, кто здесь ночует?
– Первая. Но случается, что я читаю на диване и засыпаю.
– Что читаешь?
– Ничего особенного. Книги.
– Книги? – Она склонила голову набок и лукаво улыбнулась, как будто поймала меня на лжи. – Я вижу здесь всего одну книгу.
– Библиотека. Книги занимают много места. Кроме того, я пытаюсь читать меньше.
Она подняла книгу, лежащую на столике в гостиной.
– «Отверженные». И о чем она?
– О многом, как мне кажется.
Корина приподняла бровь.
– В основном о мужчине, получающем прощение за свои преступления, – ответил я. – Остаток жизни он тратит на то, чтобы компенсировать нанесенный вред, и совершает добрые дела.
– Хм… – Она взвесила книгу на руке. – Ты не ответил на вопрос о том, что мы будем делать, Улав.
– Вот что мы должны сделать, – ответил я. – Мы должны устранить Даниэля Хоффманна, прежде чем он устранит нас.
Когда я формулировал этот ответ у себя в голове, он казался мне идиотским. И сейчас, когда я произнес его вслух, он прозвучал столь же по-идиотски.
Если Хоффманн считал, что я в городе, то он считал, что я попытаюсь добраться до него раньше, чем он доберется до меня. Со временем мы неплохо узнали друг друга. Но одно дело – думать, будто ты знаешь кое-что о людях, а другое дело – знать на самом деле. Я и раньше ошибался. Может быть, он один там, наверху. В таком случае мне вряд ли представится возможность лучше, чем когда он будет выходить из квартиры. Надо просто дождаться, когда за ним захлопнется дверь в парадную (чтобы он не смог нырнуть обратно в дом), перейти улицу и дважды выстрелить ему в торс с расстояния пяти метров, а потом дважды в голову в упор.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Дверь парадной открылась. Появился он.
И Брюнхильдсен с Пине. У Брюнхильдсена была накладка на лысине, похожая на собачью шерсть, и жидкие усики, напоминающие крокетные ворота. На Пине была коричневая кожаная куртка, которую он носил и зимой, и летом. Маленькая шляпа, сигарета за ухом и рот, постоянно находящийся в движении. Через улицу до меня доносились обрывки слов. «Гребаный мороз» и «говнюк».
Хоффманн остановился в дверях, а два его пса выскочили на тротуар и оглядели улицу в обе стороны. Их руки были опущены глубоко в карманы.
Затем они подали знак, что Хоффманн может выходить, и направились к машине.
Я пригнулся и пошел в противоположном направлении. Ладно. Как я уже говорил, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но теперь я, по крайней мере, знал, что он понимает, как я собираюсь решать проблему. Умрет он, а не я.
Умрет он, а не я.
В любом случае все это означало, что мне необходимо перейти к плану А.
Я начал с плана Б по той причине, что в плане А мне не нравилось решительно все.
Как я уже говорил, Рыбак был тем, кто делил с Даниэлем Хоффманном рынок героина Осло. Рынок этот не особо велик, но поскольку на нем доминировал героин, клиенты имели деньги, а цены были высоченными, то и прибыль получалась огромной. Все началось с Русского пути, или Северного прохода. До того как он появился в семидесятые годы благодаря русским и Даниэлю Хоффманну, большая часть героина поступала в Норвегию из Золотого треугольника через Турцию и Югославию, по так называемому Балканскому пути. Пине говорил мне, что работает сутенером у Хоффманна, и поскольку девяносто процентов шлюх принимают героин, то в расчетах с большинством из них доза – такая же ходовая валюта, что и норвежская крона. И Хоффманн додумался до того, что если раздобыть дешевый героин, то валовая прибыль от продажи сексуальных услуг возрастет соответственно.
Идея раздобыть дешевую наркоту пришла не с юга, а с севера. С маленького, практически не заселенного полярного острова Западный Шпицберген, который делят Норвегия и Советский Союз, добывая уголь каждый на своей стороне острова. Жизнь там трудна и монотонна, и Хоффманн слышал жуткие истории норвежских шахтеров о том, как русские забываются с помощью водки, героина и русской рулетки. Хоффманн поехал на север, познакомился с русскими и вернулся домой с договором. Оказалось, что опий-сырец ввозится в Советский Союз из Афганистана и там перерабатывается в героин, после чего транспортируется на север, в Архангельск и Мурманск. Переправить наркоту оттуда в Норвегию совершенно невозможно, поскольку коммунисты серьезно патрулируют границу с состоящей в НАТО Норвегией, и наоборот. Но на Западном Шпицбергене, где сорокаградусные морозы да границы патрулируют только белые медведи, проблем с передачей не было.
Человек Хоффманна с норвежской стороны острова пересылал наркотики ежедневным внутренним авиарейсом в Тромсё, где таможенники никогда не проверяли ни один чемодан, хотя все прекрасно знали, что шахтеры везут с собой ведра дешевого, не облагаемого пошлиной алкоголя. Казалось, даже таможенники позволяют им такую радость. И именно они, конечно, впоследствии утверждали, что наивно полагать, будто такое большое количество героина попадало в страну и переправлялось в Осло самолетами, поездами и машинами, притом что никто ничего не знал. В карманы государственных служащих наверняка попадали конвертики.
Но по словам Хоффманна, он никогда не заплатил ни одной кроны в качестве взятки. Этого не требовалось. Полиция даже не догадывалась о том, что происходит, до тех пор пока на норвежской стороне острова, недалеко от города Лонгйир, не обнаружили снегоход. Останки водителя, не доеденные медведями, свидетельствовали о том, что он был русским. В бензобаке снегохода находились полиэтиленовые пакеты, содержавшие в общей сложности четыре килограмма чистого героина.
Операция Хоффманна была приостановлена на время, пока полиция и губернатор Западного Шпицбергена быстрыми пчелами рыскали по округе. В Осло началась героиновая паника. Но жадность подобна талой воде: когда один путь закрывается, она прокладывает себе другой. Рыбак, совмещавший в себе много качеств, первым из которых, безусловно, была предпринимательская жилка, сформулировал это так: спрос, не получивший предложения, получит предложение. Он был веселым толстячком с усами как у моржа. Рыбак вообще казался рождественским гномом, но ровно до тех пор, пока не всаживал в тебя нож ради извлечения прибыли. Несколько лет он занимался контрабандой русского спирта, который вывозился на советских рыболовецких судах в Баренцево море, перегружался на норвежские корабли и выгружался в заброшенном рыбацком поселке, где Рыбак не просто распоряжался, но и владел абсолютно всем. Там бутылки помещали в ящики из-под рыбы, после чего перевозили в столицу на рефрижераторах вместе с рыбой.