Маруся вздохнула и посмотрела в окно, за которым вместо дачных станций простирались индустриальные пейзажи. Пейзажи ей совсем не понравились, и она легонько ткнула Гришу локтём в бок.
– М-м-м?..
– Ты мне расскажи, куда мы едем? К кому? Ты же ничего не объяснил!
– Куда же я его сунул?.. – Гриша ещё покопался и наконец выхватил тюбик с кремом для рук. Зажал рюкзак коленями и стал мазать руки – у него почему-то всегда были цыпки, и зимой и летом, при любой погоде. Он только и делал, что мазал руки, но ничего не помогало.
– Гриш?
– А, так в Малаховку едем, на улицу Большую Коммунистическую. В доме номер три по этой улице живёт профессор Астров Сергей Сергеевич. Вот к нему мы и едем.
– Зачем?
– Может, он нам как-то прояснит ситуацию.
Маруся оскорбилась.
– Что ты загадками-то говоришь?
– Марусь, никаких загадок! Басалаев и Воскресенский учились у этого Астрова. Это было двести лет назад, они институт окончили в девяносто третьем году, ещё при царе.
Маруся быстро прикинула, до какого года в России правил царь, и засмеялась над собой.
– Откуда ты знаешь, у кого они учились?
– Маруська, так для этого и нужен Интернет, а вовсе не для того, чтобы про идиотов ролики снимать, как делает этот твой… юридический мужчина.
– Никакой он не мой!
Гриша покосился на неё. Маруся хоть и смотрела в сторону, но точно знала – покосился.
…Хорошо бы Антон на самом деле был… «её мужчиной»! Наверное, нужно стать совершенно другой, особенной девушкой, чтобы такие, как Антон, приглашали на свидание и в кино, угощали кофе в модных кофейнях, водили на выставки и в парк, где по выходным собираются хипстеры и прочие прекрасные представители буржуазной, ничем не озабоченной молодёжи. Сколько себя Маруся помнила, столько была чем-то серьёзно озабочена. Должно быть, она и родилась с озабоченным неулыбчивым выражением сморщенного, красного личика!
…Или она не такой родилась?..
– Воскресенский в интервью часто говорит про Астрова!.. Считает его своим учителем. Очень уважает. У нас в универе тоже, между прочим, отличные профессора были!.. Ну вот. А в списках окончивших МФТИ в девяносто третьем году значатся и Воскресенский, и Басалаев. Совершенно точно они вместе учились. Я позвонил на кафедру, наговорил им сто бочек арестантов, мол, мне нужно профессору Астрову монографию показать. Что вы, говорят, Сергей Сергеевич сейчас на даче в Малаховке, лето же. И дали точный адрес. Вот и всё, никаких чудес, пси-поля и ку-мезонов!..
– Понятно, – пробормотала Маруся. – Я и не знала, что ты такой ловкий.
– Я сообразительный, – поправил Гриша.
– А мы и профессору этому тоже скажем, что мы из журнала «Супер Стар», да?
Гриша хрюкнул – он иногда так смеялся, с хрюканьем.
– Боюсь, его на такие штуки не возьмёшь! Там посмотрим, что сказать, Маруська. Втравила ты меня в историю, надо же…
– Ничего я тебя не травила! Если тебе неинтересно, можешь мне не помогать!
– Да мне как раз интересно! – энергично возразил сообразительный Гриша, не сообразив, что она обиделась.
– Я как раз в этом смысле!..
Они вышли на станции Малаховка, миновали заплёванный перрон, уставленный туристическими столиками, за которыми гости с юга и личности бомжеватого вида торговали сборниками кроссвордов, брошюрами с правилами дорожного движения и рецептами засолки огурцов, а также почему-то привядшими бурыми апельсинами и разноцветными надувными кругами для купания.
– Гриш, а помнишь, у нас был тигр Васька? Тоже надувной! Жёлтый такой, полосатый! Мы на нём в Северке плавали!
– Знатный был тигр! Только он потом лопнул. Мы на него прыгали, и он лопнул.
– Ну и что? Твой дед его починил.
– Тигр всё равно спускал немного. Мы его то и дело поддували!
– Но всё-таки плавали!
Они посмотрели друг на друга. Тигр Васька – это было такое воспоминание, лучше которого и на свете нет!
– Нам куда, на ту сторону или на эту?..
– Дачи, по идее, на той стороне, Марусь. На этой рынок был, а дальше шоссе. Помнишь, какой тут был рынок? Дед однажды тулуп купил, самый настоящий, ямщицкий. Внутри шерсть козлиная. Мне страшно нравилось, как она пахла. А бабушка ужасалась, что воняет козлом, и вешала его на мороз, чтоб выветрился немного.
– Как мы станем искать эту Коммунистическую, Гриш?..
Сначала они попробовали искать при помощи техники и мирового разума. Гриша включил в своём телефоне навигатор, и тот некоторое время путал их и обманывал. Они шли по пыльным поселковым улицам, поворачивали то налево, то направо, утыкались в заборы и, сталкиваясь потными лбами, смотрели в мутный захватанный экранчик.
– Да нет, нужно было там прямо, а следующим направо! Вон Большая Коммунистическая!
– Это не то! Видишь написано «пер.», что значит переулок.
– Большой Коммунистический переулок?
– Ну да. А улица совсем в другой стороне!
За заборами время от времени взлаивали одуревшие от зноя собаки, ветки старых яблонь нависали над серым от лишайника штакетником, где-то в отдалении играла музыка, сосны стояли не шелохнувшись, и пахло пылью, смолой, цветами.
Гриша выключил навигатор, сунул телефон в карман, и они продолжили искать улицу при помощи бабушек и случайных прохожих. Дело сразу пошло веселее, и вскоре они выбрались на широкую улицу, где дома стояли просторно, в плотных кустах гудели пчёлы, а в отдалении блеяла коза, привязанная к колышку.
– Гриш, – сказала Маруся и оглянулась по сторонам, – что-то мне… страшно. Тут нет никого…
– Да ладно! Профессор Астров нам ничем не угрожает, это уж точно.
– Гриш, но ведь нехорошо – мы его не знаем и собираемся расспрашивать о бывшем ученике, который какой-то странной смертью умер…
– Взбодрись! – велел Гриша. Пот блестел у него на верхней губе, уж очень было жарко, и в неподвижном воздухе ни ветерка, ни дуновения. – И потом, ты же мадам Пуаро. Сама всё затеяла.
Это Маруся и без него знала, но ей хотелось, чтоб он её успокоил, а Гриша, как обычно, ничего не понял.
…Если бы она была другой, «особенной» девушкой и за ней ухаживал бы Антон, то наверняка всё было бы по-другому.