Хотите со мной?
Матвей разволновался:
– Вы опять станете спрашивать её про убийство? Она же ничего не может знать, она ни при чём!
– Матвей Александрович, – сказал Илья. – Если я не буду спрашивать, мы никогда не узнаем, кто на самом деле убил вашу хорошую знакомую Лилию Петровну. Она помогала вам и опекала вас, что бы то ни значило. И кто-то её убил. Разве не важно узнать, кто это сделал?
– А почему важно?
– Позвольте?
– Какое имеет значение, кто убил? Уже ничего не удастся изменить, – объяснил Матвей. – Это так, и не может быть иначе.
– А если тот, кого посадили за убийство, не виноват?
– А если тот, кого могут посадить, виноват ещё меньше?
Илья Сергеевич поддал носком сапога песок.
– Когда вы так говорите, можно на самом деле заподозрить, что вы душевнобольной.
– Как я замёрз, – содрогнулся Матвей. – Давайте берегом пройдём. Потом в горку придётся подниматься, но зато красиво.
И они побрели по берегу, думая каждый о своём. В полном и каком-то унылом молчании они дошли до магазина «Народный промысел». Дверь была нараспашку и подпёрта половинкой кирпича. В листьях чесалась чёрная собачонка. Завидев Матвея, она вскочила, подбежала и ткнулась ему в ноги.
Матвей присел.
– Привет, – сказал он. – Как ты живёшь?..
Мелкими и очень белыми зубами собачонка нежно прикусила его пальцы. У Матвея были красивые руки – узкие, с тонкими запястьями и длинными пальцами.
– Моя знакомая, – сказал про собачонку Матвей. – Не знаю, что делать. Зимой её лисы могут съесть. Здесь кругом лисы. А в Москве ей не понравится жить.
– Не понравится, – согласился Илья и подумал про Хэма, который терпеть не мог её Москвы, зато очень любил дачу.
– Вы в шахматы играете? – спросил Матвей. – Есть одна задача, никак не могу решить.
Не отвечая, Илья поднялся на две ступени, открыл вторую дверь, звякнувшую колокольцем, и зашёл в небольшое, тесно заставленное помещение.
Жёлтый свет заливал два небольших прилавка и витрину с выложенными одним краем салфетками, воротничками, накидками. На стенах висели чеканки и расписные кухонные доски. Также были представлены деревянные вешалки и плашки с выжженными надписями «Пар всему голова», «Мир этому дому», «У кого хороший аппетит, того Бог за всё простит», «Хочешь быть сыт, садись подле хозяйки» и прочее.
Хозяйки, подле которой следовало садиться, не было видно.
– Зоя Семёновна, – позвал Илья, – можно к вам?!
Никто не отозвался, хотя кошёлка, постоянная спутница Зои, стояла на стуле. Илья заглянул в кошёлку.
Сверху лежала плотная связка бананов, под ней целое кольцо краковской колбасы, свежий, ещё дышащий кирпич белого хлеба, а под ним… Илья не поверил своим глазам, вытащил буханку и посмотрел ещё раз. На дне кошёлки была увесистая бутылка виски.
В отдалении хлопнула дверь, и над головой зазвучали шаги.
– Кто тут?
Илья сунул хлеб на место, поправил кошёлку и уткнулся в витрину.
– Зоя Семёновна, здравствуйте!
Она быстро спускалась со второго этажа и на середине лестницы остановилась.
– Добрый день, – сказала она настороженно. – Всё же решили зайти?
– Я должен что-нибудь у вас купить, – заявил Илья. – Что у вас есть интересного?
– Смотря чем вы интересуетесь, – Зоя сбежала с лестницы и прошла за прилавок, прихватив свою кошёлку. – Скатерти есть, постельное бельё. Лён есть, из Костромы вожу.
Лён есть, из Костромы вожу.
– Нет, мне что-нибудь непременно из Сокольничьего.
Тут профессор Субботин вдруг так удивился, что осёкся и замолчал.
– Из Сокольничьего, – повторила за ним Зоя. – У меня в основном всё наше.
Она полезла на полку, достала нечто большое и стала раскладывать на прилавке.
– Что это вы так на меня смотрите? – она перестала раскладывать и оглядела себя с некоторым беспокойством.
– Я… не ожидал, – признался Илья. – Правда не ожидал. Я думал, куртка, платок, очки…
Зоя Семёновна рассмеялась невесёлым смехом:
– Я не старуха, – сказала она. – Тридцать восемь лет позавчера исполнилось.
Волосы, собранные не в пучок, а в хвост, оказались гладкими и блестящими. Уродские очёчки куда-то подевались. Вместо кисельного цвета куртки на ней были белая футболка и чёрная кофта крупной вязки с деревянными пуговицами.
…Карнавальные маски, бутафорские носы и волосы из соломы. Ещё одна маска приподнялась, но непонятно было – выглянувшее из-под неё лицо настоящее или тоже маска, только более искусно сделанная?..
– Это скатерть. Вышивала я, и одна бабушка мне помогала, Алевтина Степановна. Кружева я плела, а вот это она. Я так не умею.
Поверх скатерти Зоя Семёновна выложила что-то воздушное и вспененное, как сливки.
Илья потрогал сливки.
– Что это такое?
– Манишка. Такая женская штучка. Можно на платье или на кофту. – Зоя приложила к себе. – Видите, сразу как празднично получается. – И вдруг насторожилась: – А кто с вами? Там кто-то разговаривает.
– Это Матвей говорит с собакой, – объяснил Илья. – Хочет забрать её в Москву, но считает, что ей там будет неудобно.
Зоя Семёновна дрогнула и пригладила и без того гладкие волосы.
– А что ж это он не заходит? Холодно на улице!
Она выбежала из-за прилавка и распахнула дверь:
– Матвей Александрович! Заходите! Что вы там?
Илья оглянулся, но ничего особенного не увидел. Зоя пропустила Матвея внутрь и прикрыла дверь.
– Вам нравится? – сразу спросил Матвей у Ильи. – Я всегда тут всё рассматриваю. Очень красиво! Вы видели теремок?
– Я покажу.
Зоя Семёновна взволокла на прилавок что-то тяжёлое, прикрытое сверху льняным покрывальцем. Под покрывальцем оказался домик на широкой деревянной подставке. Домик был абсолютно настоящий, сработанный тонко и умело. Окошки с медными запорами, дверца с крохотной ручкой, снег на крыше казался только выпавшим.
Илья и Матвей голова к голове рассматривали домик.
– Внизу, видишь, печка, – говорил Матвей, задрав на лоб очки, глаза у него блестели. – Ну вон, вон, посмотри. Там настоящие изразцы. И лампа зелёная. Это не просто так делалось. Здесь был дом подрядчика Крапивина, фотографии сохранились. Так вот это в точности его дом.
Илья рассматривал печку и лампу, водил носом по искусно выточенным брёвнам домика. От него приятно пахло столярным клеем и стружкой.
– Лестница! – воскликнул он с восторгом. – Чугунная! Я видел такую в чайной!
– Это литьё, – поддержал Матвей. – То есть здесь не литьё, она из фанеры сделана, но похожа, да?
– Очень, – от души сказал Илья.
Зоя Семёновна, превратившаяся из унылой старухи в молодую красавицу, рассматривала домик с другой стороны и тоже с восторгом. Время от времени они встречались глазами – через домик.
– И сани, видишь? Ёлку привезли. Лошадь уже выпрягли, а ёлку ещё не вносили.
– А ёлка из чего?
– Всё деревянное.