– Я всегда на месте. Если что, подбегу через две минуты.
– А вас? – Илья повернулся к Матвею. – Предупреждала?
Матвей покивал.
– И в тот раз тоже?
Зоя Семёновна вновь пришла в смятение:
– Почему вы спрашиваете?!
– В тот раз, кажется, нет, – пробормотал Матвей. – Но я не помню точно.
– Остроумно, – оценил Илья Сергеевич, поклонился Зое и вышел на улицу.
Небеса сияли такой голубизной, какая бывает только поздней и ясной осенью. В отдалении прозвенел школьный звонок – старый приятель, – мимо прогрохотала бочка с молоком. Где-то поблизости наверняка работает мохноногая лошадь, везёт свою тележку.
Скрипнула дверь, и появился Матвей.
– Зачем всё время пугать? – спросил он. – Так нельзя.
– А как можно?
– Я не знаю, – сказал Матвей. – Но это плохо. Страх – самое ужасное в жизни. Нет ничего хуже.
– Ты боишься?
Матвей кивнул.
– Чего?
Матвей ссутулил плечи и пошёл, загребая мокасинами разноцветные листья. Обернулся и сказал негромко:
– Я не смогу объяснить. Никому и никогда.
Илья вернулся в гостиницу – администраторша встретила его тревожным взглядом. Он спросил, в каком номере живёт поэтесса. Её комната была в другом крыле. На площадке узкой лестницы с двумя полукруглыми окнами висела картина из вестибюля – кувшин с цветами.
Илья постучал.
Долго не открывали, потом дверь распахнулась.
– Проваливай, – велела Ангел.
– Почитай мне свои стихи, – попросил Илья, протискиваясь мимо неё.
– Обойдёшься.
В её комнате тоже были старинная мебель, тяжёлые портьеры и настоящий паркет. Что за волшебник директор Олег Павлович!.. Окна выходили на колокольню, пруд и площадь. Илья отодвинул занавеску и посмотрел. Между облетевшими липами светилась белая беседка с ажурными решётками.
– С кем ты сидела в беседке, когда Зоя Семёновна закричала и все побежали на крик?
Ангел у него за плечом тяжело и гневно задышала.
– Секундочку, – остановил её Илья. – Если хочешь врать, ври так, чтоб я не смог проверить. Или говори правду.
– Кто ты такой, чтобы меня допрашивать?!
– Мне нужно установить истину, – сказал он и рукой в перчатке взял её за подбородок. – Посмотри на меня.
Она вывернулась.
– Не смей меня трогать!..
С правой стороны, у виска, голова у неё была расчёсана в кровь, ранки казались совсем свежими.
– Ты драла себя за волосы?
– Не прикасайся ко мне! И вообще пошёл вон!
Рукава чёрной толстовки с рожами и буквами были закатаны, и руки от локтей до запястий были ровного голубого цвета, тоже кое-где поцарапанные. Должно быть, Ангел смывала свои «татуировки», а они не поддавались.
– Я купил тебе подарок. – Илья положил свёрток на стол и стал разворачивать бумагу. – Я не очень понял, что это за штука, но мне понравилась.
– Мне не нужны никакие подарки.
Но всё же она заглядывала ему под руки, и это тронуло его, как будто выглянул любопытный, доверчивый ребёнок.
– Это скатерть, – пояснил он. – Но она не тебе, а мне. А вот это тебе.
Он выудил горку примятых кружев.
– Те, что на скатерти, вязала Зоя Семённа, а эту какая-то бабуля. То есть не вязала, а плела. Кружева плетут. По-моему, в это нужно продевать голову и носить на шее.
– Я не стану ничего носить на шее! – Она потрогала невесомое пышное кружево.
– Отдай это своей жене!
– Я не женат.
– Не важно. Отдай тётке, с которой ты живёшь. И которая воспитывает твоих детей. Она будет счастлива.
Профессор Субботин длинно выдохнул.
– Детей, детей, – повторил он. – Каких детей?..
– Я не знаю, каких. Твоих.
Он уселся в кресло и вытянул ноги в сапогах, сработанных дядей Васей Галочкиным. И в разные стороны покрутил подошвами.
– Сегодня уже лучше, – сказал он про сапоги. – Должно быть, когда разносятся, будет совсем хорошо.
– Я за тебя рада.
– Меня зовут Илья Сергеевич Субботин, – начал профессор так, как обычно начинал первую лекцию для третьекурсников. – Я преподаю физику. Защитился я три года назад и почти сразу получил профессорскую ставку. Мой курс – я читаю физику твёрдого тела – начинается со второго семестра, и сейчас я относительно свободен. Я не служу в следственном комитете и не ношу погон. Я занимаюсь исследованиями – и в области физики, и в области преступлений. Какой бы тебе привести пример?
И он секунду подумал. Ангел смотрела на него во все глаза.
– Я могу доказать, что тяжёлые и лёгкие тела падают с одинаковой скоростью. Хочешь? Допустим, что тяжёлые тела падают быстрее лёгких, что кажется абсолютно логичным. Тогда соединим жёсткой сцепкой лёгкое и тяжёлое тело. Дай мне бумагу, я нарисую. – Она подала ему со стола листок и карандаш. Он принялся быстро рисовать на коленке. – Тогда можно предположить, что такая сцепка будет падать медленней, чем одно тяжёлое тело, потому что лёгкое тело в сцепке будет тормозить тяжёлое, как ребёнок тормозит взрослого, который ведёт его за руку. Но масса сцепки больше, чем масса одного тяжёлого тела, из-за того, что к нему добавлено лёгкое. Здесь логика рвётся. Можно сделать совсем сумасшедшее предположение, что лёгкое тело падает быстрее тяжёлого, тогда, рассматривая сцепку тяжёлого и лёгкого тел, мы найдём, что лёгкое будет ускорять тяжёлое, и сцепка будет падать быстрее одного тяжёлого тела, а это противоречит сделанному предположению, что лёгкие тела падают быстрее тяжёлых. Примерно так рассуждал Галилей, когда установил гениальный факт одинаковой скорости падения в пустоте тяжёлых и лёгких тел. Можно объяснить всё это с помощью школьных формул, но так гораздо забавнее.
И показал ей корявый рисунок. Она посмотрела.
– У меня нет и никогда не было жены и, соответственно, детей. У меня есть собака-корги, его зовут Хэм. Сейчас за ним присматривает Галя, моя домработница. Ещё у меня есть родители, которые всё время ссорятся. Мы почти не можем друг друга выносить. Из сказанного тебе что-то непонятно или вызывает сомнения?
Она опять уставилась на него.
– Подумай, – предложил профессор и отвернулся к окну.
Прошло некоторое время.
– То есть ты не врал?..
– Нет.
– И сегодня тебе звонила домработница?
Он вдруг всё понял.
…Никогда в жизни, ни за что на свете он сам не догадался бы, что привело её в такое отчаяние. Оказывается, всего-то – Галин звонок, о котором он и думать забыл и вообще не обратил на него внимания. Сумасшедшая поэтесса всё истолковала по-своему и шиворот-навыворот!.. Впрочем, она истолковала так не потому, что сумасшедшая, а потому, что девочка. У них всё наоборот, всегда.
Почему всё так сложно, если на самом деле очень просто?! Кто так придумал и зачем?.. Чтобы людям было нескучно друг с другом? Чтобы жизнь не прошла зря? Тогда получается, права повариха Клавдия, а профессор Субботин не прав?
– Мне сегодня звонила домработница, – подтвердил он. – Дважды два четыре. Трава зелёная. Небо голубое. Кстати, ты знаешь, почему небо голубое, а не чёрное?.