Вы хорошо знаете Гудвина, я тоже. Он был задет за самое больное место. Поэтому, ничтоже сумняшеся, он
заявляет, что она была убита. Появляется полиция, он понимает, что его слова станут известны, повторяет их полиции, а когда его препровождают к
окружному прокурору и туда являюсь я и сержант Стеббинс, повторяет их нам. Но нам-то он обязан был дать объяснение, и у него нашлось такое в
запасе, чертовски хорошее к тому же, и до тех пор, пока подозревалось убийство, мы занимались этой версией вплотную. Но теперь, вы слышали, я
объяснил, как все было. Я надеялся, что Гудвин выслушает меня и поймет, что для него лучше всего признать возможность своей ошибки. У него было
время обо всем поразмыслить.
Он достаточно разумен, чтобы оценить обстановку. Надеюсь, вы согласитесь со мной?
- Вопрос не в том, согласен я или не согласен. Вопрос упирается в фактическую сторону дела. - Вулф обернулся ко мне. - Арчи?
- Нет, сэр. Никто не любит меня больше, чем я сам, но, по-видимому, я не достаточно разумен.
- Ты продолжаешь стоять на своем?
- Да. Инспектор противоречит себе. Сперва он говорит, что я действовал с бухты-барахты, затем утверждает, что я разумный человек. Ему
хочется, чтобы это было объявлено самоубийством? Не выйдет. Я играю без прикупа.
Вулф приподнял плечи на одну восьмую дюйма и обернулся к Кремеру.
- Боюсь, что вы зря тратите свое время. И мое тоже.
Я снова зевнул.
И без того красное лицо Кремера побагровело еще больше - верный признак того, что он дошел до предела и вот-вот взорвется. Но произошло
чудо: он вовремя нажал на тормоза. Всегда приятно наблюдать победу самоконтроля. Он обратил взор в мою сторону.
- Предлагаю не ставить точку, Гудвин. Продумайте все сызнова. Конечно, мы будем продолжать следствие и если обнаружим хоть что-нибудь,
указывающее на убийство, то расследуем все до конца. Вы нас знаете. Но я честно хочу предупредить вас. Если наше окончательное решение будет в
пользу самоубийства, как мы считаем, и если вы информируете вашего друга Лона Коэна из "Газетт", что это было убийство или еще что-нибудь в этом
роде, пеняйте на себя. Почему, в самом деле, вы оказались там, черт возьми? Это одному только Богу известно. И ваше заявление в качестве
очевидца...
Раздался звонок в дверь. Я поднялся, вежливо попросил у Кремера извинения и вышел в прихожую. На крыльце я увидел своего недавнего
знакомого, хотя не сразу узнал его из-за сорокадолларовой шляпы, которая скрывала его нечесаную шевелюру. Я открыл дверь, произнес "ш-ш-ш-ш",
приложил палец к губам, отступил назад и поманил его войти. Он в нерешительности остановился, испуганно глядя на меня, но затем все же
переступил через порог. Заперев парадную дверь и не предлагая ему снять пальто и шляпу, я провел его в комнату, рядом с кабинетом.
- Здесь все будет в порядке, - сказал я, закрывая за собой дверь. - Стены звуконепроницаемы.
- Все будет в порядке? - переспросил он. - Для чего в порядке?
- Для секретности. Или вы пришли повидать инспектора Кремера из Отдела убийств?
- Не понимаю, о чем вы говорите! Я пришел повидать вас.
- Просто я подумал, что, возможно, вы не захотите встретиться с инспектором Кремером. Он беседует с мистером Вулфом в кабинете и собирается
уйти.
- И слава Богу! Мне надолго хватит встреч с полицией.
Он беседует с мистером Вулфом в кабинете и собирается
уйти.
- И слава Богу! Мне надолго хватит встреч с полицией. - Он огляделся. - Мы можем здесь поговорить?
- Да, но сперва я должен проводить Кремера. Я сейчас вернусь.
Присаживайтесь.
Я вышел в прихожую и направился в кабинет, когда оттуда появился Кремер. Он даже не взглянул на меня, не говоря уж о том, что не сказал мне
ни слова. Я подумал, что если ему позволено быть таким грубияном, то позволено и мне, и дал ему возможность самому надеть пальто, самому
отпереть парадную дверь и выйти. Когда дверь за ним захлопнулась, я вошел в кабинет.
- Делаю тебе замечание, Арчи, - заговорил Вулф. - Измываться над Кремером в связи с каким-либо расследованием - это одно, а делать это
только ради развлечения - совсем другое.
- Вы правы, сэр.
- Ладно. Но он попал в рассол.
- Очень жаль. Но вместе с ним попал еще и кое-кто другой. Вчера, когда меня позвали на этот прием и сообщили имена приглашенных мужчин, я
захотел узнать, кто они, и позвонил Лону Коэну. Один из приглашенных, Эдвин Лэдлоу, довольно важная персона для своих лет. В свое время он вел
себя весьма вольготно, но три года назад, после смерти отца, который оставил ему десять миллионов, купил контрольный пакет книгоиздательской
фирмы "Мелвин-пресс" и, очевидно, остепенился и...
- Это представляет интерес?
- Возможно. Он в соседней комнате. Пришел повидать меня. Я встретился с ним впервые вчера вечером, поэтому его визит может представить
интерес. Я бы и сам поговорил с ним, но подумал, что, возможно, вы захотите послушать нашу беседу. Через наше устройство в стене. На тот случай,
если мне понадобится свидетель.
- Пф!
- Да, знаю. Я вовсе не хочу подстегивать события, но у нас вот уже две недели не было клиентуры...
Он хмуро посмотрел на меня. Подняться с кресла и подойти к дыре в стене было для него непереносимой физической нагрузкой. Однако это пойдет
ему только на пользу и для здоровья, и потому, что он может заполучить клиента, хотя сама мысль о том, что придется работать, ему ненавистна. Он
тяжко вздохнул, с сердитым видом пробормотал "К черту все!", оперся ладонями о край стола, отодвинул назад кресло, поднялся и пошел.
Дырка в стене была проделана на уровне глаз, в восьми футах от письменного стола Вулфа. Со стороны кабинета она была замаскирована
картиной, изображавшей красивый водопад. Я дал Вулфу минуту, чтобы устроиться, затем открыл дверь и сказал:
- Садитесь сюда, Лэдлоу, здесь вам будет удобнее.
С этими словами я подвинул ему кресло и сам уселся напротив.
Глава 5
Лэдлоу сел и уставился на меня. Так он глазел три секунды. Шесть секунд. Очевидно, он нуждался в искре, чтобы воспламениться и заговорить.
Я поспешил ему навстречу.
- Мне кажется, вечер удался до определенного момента, не так ли? Даже дискуссия о протоколе.
- Я уже ничего не помню. - Он наклонился вперед. Волосы его были в прежнем беспорядке. - Послушайте, Гудвин. Я хочу задать вам прямой
вопрос и надеюсь, что вы мне ответите так же прямо. Не вижу оснований, почему бы вам не ответить.
- Возможно, что и я не увижу. Что вам угодно спросить?
- О том, что вы сказали вчера.