Он стоял у кулис, и выражение на его лице было полукомичным-полусерьезным. Оно излучало мощь
и магнетизм. Он обвел аудиторию горящим взором и громовым голосом, летящим под самый купол, вопросил:
- Хотите, чтобы я вернулся?
Зрители от неожиданности оторопели, и в зале воцарилась гробовая тишина, а на его обсыпанном мукой лице медленно появилась леденящая кровь
усмешка торжествующего антихриста. Зрители поняли.
И тут же зал взорвался аплодисментами. Кто-то, взгромоздившись на стулья и столы, орал:
- Ja! Ja! <Да! Да! (нем.)>.
Женщины неистово хлопали в ладоши. Кто-то громко топал ногами, остальные стучали кулаками по столу. Поднявшийся в зале шум сотрясал стены и
отдавался в вышине под потолком.
Вольф встал и с мрачной улыбкой смотрел поверх голов на сцену. Моска все понял и, откинувшись на спинку стула, попивал свой шнапс. Фрау
Майер уставилась в стол, пытаясь подавить довольную улыбку. Эдди спрашивал ее:
- Что происходит? Да что тут происходит?
Фрау Майер отвечала:
- Ничего, ничего.
Гелла смотрела на Лео. Его лицо было бесстрастно, но щека нервно дергалась. Она покраснела и бессознательно стала качать головой, словно
снимая с себя всякую ответственность за происходящее. Лео отвел от нее взгляд и снова стал смотреть на сцену.
Резиновое лицо комика опять приняло обычное выражение. Он откинул волосы со лба назад и поклонился. Иллюзия сходства исчезла, и он принимал
эти аплодисменты как должное, как награду за актерское мастерство.
Оркестр заиграл новую мелодию. Вольф сел, кивая с таким видом, словно теперь ему многое стало ясно. Начались танцы. Многие оглядывались на
них. За соседним столиком сидели с девицами два парня, которые довели своими шутками обеих чуть не до истерики.
Лео смотрел на них и чувствовал, как лицо его искажает гримаса. В нем закипела ярость, смешанная с болью и бессильным отчаянием. Он только
и ждал, когда кто-нибудь предложит уйти.
Моска, глядя на него, все понял и сказал, обращаясь к Вольфу:
- Пойдем отсюда.
Встав, он увидел, что один из парней за соседним столиком развернулся на стуле так, чтобы видеть их компанию и иметь возможность смотреть
на Лео прямо в упор. При этом на его губах играла ироническая усмешечка. У него была голова с большими залысинами спереди, четко очерченные
черты лица.
Моска сказал Вольфу, кивнув в сторону соседей:
- Давай-ка и того парня захватим.
Вольф изучающе посмотрел на Моску, словно увидел нечто, о чем давно уже догадывался.
- Хорошо, я покажу ему свое удостоверение и выведу отсюда. Ты вооружен - на всякий случай?
- Да, у меня есть венгерский пистолет, - сказал Моска.
Лео поднял голову:
- Нет, не надо ничего делать. Давайте просто уйдем.
Гелла тронула Моску за локоть.
- Да, давай просто уйдем, - сказала она.
Все поднялись. Вольф кивал, словно опять что-то для себя уяснил. Он поглядел на Лео с сожалением и презрением. И увидел, как Моска
нахмурился, передернул плечами и направился к выходу. Проходя мимо соседнего столика, Вольф наклонился и посмотрел парню прямо в глаза.
- Громкий смех иногда вреден для здоровья, ты понял меня? - сказал он и махнул перед носом немца своим удостоверением службы разведки.
Он вышел, улыбаясь. Смех в зале сразу стих.
Они поехали к Моске. Моска пригласил всех к себе на рюмку. Гелла пошла делать горячие бутерброды на электроплитке.
Все расселись вокруг квадратного стола, только Эдди развалился в большом мягком кресле в углу. Моска отпер дверцу крашеного белого шкафа и
достал бутылку виски и сигареты.
Эдди подал голос из своего угла:
- И как этим сволочам все сходит с рук?
- А им не сходит, - ответил Вольф. - Этот шутник всегда что-нибудь откалывает, но сегодня он зашел слишком далеко. А как вам понравилась
реакция публики, а? - Вольф иронически-удивленно покачал головой. - Фрицы так ничему и не научились. Глядя на них, можно подумать, что стоит им
спокойно прогуляться по улице, как они уже потеряют всякую охоту надевать военную форму. Но нет, у них руки так и чешутся. Это в крови!
Моска сказал Лео шутливо:
- Тебе бы лучше поскорее решить, куда ехать - в Палестину или в Штаты.
Лео пожал плечами и стал пить кофе. Вольф спросил:
- А вы можете поехать в Штаты?
- Да, - ответил Лео. - Я могу туда поехать.
- Тогда поезжайте! - Вольф бросил на него испытующий взгляд.
Лео приложил ладонь к левой щеке.
- Перестань! - сказал Моска.
- Нет-нет. Поймите меня правильно, Лео.
Я хочу сказать, что главное несчастье вашей нации в том, что вы никогда не даете сдачи. Кому-то это кажется трусостью. Но это, на мой
взгляд, происходит оттого, что вы слишком цивилизованны.
Вы не верите в силу. Возьмем сегодняшний инцидент. Если бы мы вывели того парня на улицу и отделали его как следует, это имело бы благие
последствия, хотя бы и незначительные. Если вы, евреи, когда-нибудь создадите свою страну, то должны будете благодарить свои террористические
организации. Террор и сила - вот главное оружие. Во всех странах этим оружием успешно пользуются и не недооценивают его значение. Мне странно,
что после всего, что вы пережили, вы этого до сих пор не поняли.
Лео медленно произнес:
- Я не боюсь ехать в Палестину и даже понимаю, что это мой долг. Но я также знаю, как там будет трудно. А я сейчас нуждаюсь только в
приятном. Это единственное, о чем я могу думать.
Хотя мне и стыдно за эти мысли. Но я все равно уеду.
- И не откладывайте это в долгий ящик, - сказал Вольф. - Этих фрицев могила исправит.
Это же у них в крови. Да вы это сами видите каждодневно.
Лео, словно не слыша его слов, продолжал:
- - А в террор и в силу я не верю. Мой отец был вместе со мной в лагере. Он был, между прочим, немец. Моя мать была еврейка. А отец -
политический заключенный, и он попал туда задолго до меня.
У Лео снова задергалась щека, и он схватился за нее, чтобы унять нервный тик.
- Он умер там, но перед смертью научил меня кое-чему. Он сказал, что в один прекрасный день меня освободят и самое ужасное, что может со
мной тогда произойти, это если я уподоблюсь людям, которые нас туда упрятали.