Когда Жан сообщил мне, что собирается поехать туда, у меня не хватило мужества отговаривать его, но я посоветовал, чтобы его сопровождал какой-нибудь опытный человек.
- А почему не вы сами?
- Во-первых, годы уже не те. А во-вторых, но причинам, которые вы, быть может, поймете после. Я убежден, что в Нью-Йорке сейчас необходим человек, у которого есть опыт службы в полиции. Прибавлю, что, согласно полученным мною инструкциям, я обязан выдать Жану Мора любую сумму, какую бы он ни потребовал, и в нынешних обстоятельствах могу только одобрить его намерение.
Разговор вполголоса продолжался часа два, и г-н д'Окелюс воздал должное старой виноградной водке Мегрэ. Последнему время от времени было слышно, как его жена подходила к дверям и слушала, но она это делала не из любопытства, а чтобы узнать, можно ли наконец накрывать на стол.
Как она была поражена, когда, после отъезда автомобиля, Мегрэ объявил:
- Я еду в Америку.
- Что-что?
***
И вот сейчас желтое такси под мелким дождем, из-за которого все выглядит так тоскливо, везет его по незнакомым улицам, Почему Жан Мора исчез именно в тот момент, когда пароход пришел в Нью-Йорк? Встретил кого-нибудь или, спеша увидеться с отцом, без лишних церемоний бросил своего спутника?
Теперь они ехали по фешенебельным улицам. Такси остановилось на углу какой-то авеню, - Мегрэ еще не знал, что это и есть знаменитая Пятая авеню, - и швейцар бросился к нему.
Новое затруднение - расплачиваться с шофером незнакомыми деньгами. Потом - холл гостиницы «Сент-Рейджи» и регистратура, где Мегрэ наконец-то нашел человека, говорящего по-французски.
- Я хотел бы видеть господина Мора.
- Минуточку...
- Вы не скажете: его сын приехал?
- Сегодня утром господина Мора никто не спрашивал.
- Он у себя?
С холодной вежливостью служащий, снимая телефонную трубку, ответил:
- Я спрошу у его секретаря. И в трубку:
- Алло!.. Мистер Мак-Джилл?.. Звонят из desk (Регистратура (англ.)). Тут спрашивают мистера Мора... Что?.. Сейчас узнаю... Ваша фамилия, сэр?
- Мегрэ.
- Алло!.. Мистер Мегрэ... Хорошо, передам. И, повесив трубку:
- Господин Мак-Джилл просил сказать вам, что господин Мора принимает только в приемные часы. Если угодно, напишите ему и оставьте свой адрес; вам непременно ответят.
- Будьте любезны сообщить этому господину Мак-Джиллу, что я приехал из Франции специально для того, чтобы встретиться с господином Мора и сказать ему нечто важное.
- Очень сожалею. Эти господа не простят мне, если я снова побеспокою их. Но если вы черкнете два слова прямо здесь, в холле, я попрошу рассыльного отнести записку к ним в номер.
Мегрэ был в бешенстве. Он злился на себя еще больше, чем на этого Мак-Джилла, которого не знал, но уже начинал ненавидеть.
Он так же ненавидел - заранее, сполна - все, что его окружало; холл, где было чересчур много позолоты, насмешливо посматривавших на него рассыльных, хорошеньких женщин, сновавших туда-сюда, и слишком самоуверенных мужчин, которые толкали его, не снисходя до извинений.
«Сударь,
Я только что приехал из Франции по важному поручению Вашего сына и г-на д'Окелюса. Поскольку мое время не менее дорого, чем Ваше, буду весьма Вам обязан, если Вы соблаговолите принять меня немедленно.
С уважением,
Мегрэ».
Его заставили ждать добрую четверть часа, и он яростно дымил трубкой. Наконец за ним пришел рассыльный, нырнул вместе с ним в лифт, потом повел комиссара по коридору, постучал в одну из дверей и удалился.
- Войдите!
Почему Мегрэ представлял себе этого Мак-Джилла субъектом средних лет и отталкивающей наружности? Это был высокий молодой человек, хорошо сложенный, весьма элегантный; он пошел навстречу Мегрэ с протянутой рукой:
- Простите, сударь, но господина Мора буквально осаждают просители всех мастей, так что мы вынуждены производить строжайший отбор посетителей. Вы сказали, что приехали из Франции. Должен ли я понимать, что вы... экс... ну...
- Да, экс-комиссар Мегрэ.
- Садитесь, пожалуйста. Сигару?
На столике лежало несколько коробок. Комната была просторная. Ее можно было бы принять за гостиную, если бы не огромный письменный стол красного дерева, не превращавший ее, впрочем, в рабочий кабинет.
Мегрэ пренебрег гаванской сигарой; он снова набил трубку и недоброжелательно уставился на собеседника.
- Вы писали, что привезли нам известия о месье Жане?
- С вашего позволения, я сообщу об этом лично господину Мора, когда вы соблаговолите провести меня к нему.
Mак-Джилл показал в улыбке все зубы; они были очень красивые.
- Сразу видно, дорогой сэр, что вы приехали из Европы. Иначе вы знали бы, что Джон Мора - один из самых занятых людей в Нью-Йорке, и я сам понятия не имею, где он находится в настоящий момент; кроме того, я поверенный во всех его делах, в том числе и глубоко личных. Стало быть, вы можете говорить со мной безбоязненно и сказать мне...
- Я подожду, пока господин - Мора согласится принять меня.
- И все-таки необходимо, чтобы он знал, о чем идет речь.
- Я уже сказал: о его сыне.
- Должен ли я, учитывая вашу профессию, предположить, что он совершил какую-то глупость?
Мегрэ не пошевельнулся, ничего не ответил и продолжал холодно смотреть на своего собеседника.
- Простите, что я настаиваю, господин комиссар. Я полагаю, что, хотя вы и в отставке, как я узнал из газет, к вам по-прежнему так обращаются... Еще раз простите, но я вынужден напомнить вам, что мы в Соединенных Штатах, а не во Франции и что у Джона Мора на счету каждая минута. Жан отличный парень, хотя слишком, пожалуй, чувствительный, и я спрашиваю себя, что он мог...
Мегрэ спокойно встал и взял шляпу, которую положил на ковер, рядом со стулом, - Я возьму номер в этом отеле. Когда господин Мора решит принять меня...
- Он будет в Нью-Йорке не раньше чем через две недели.
- Вы не можете сказать мне, где он находится в данный момент?
- Затрудняюсь. Ведь он летает на самолете. Позавчера, например, был в Панаме, а сегодня, быть может, приземлился в Рио или в Венесуэле. У вас есть друзья в Нью-Йорке, господин комиссар?
- Никого, за исключением нескольких полицейских офицеров, с которыми мне в свое время приходилось работать.
- Вы разрешите мне пригласить вас позавтракать?
- Думаю, что позавтракаю с кем-нибудь из них.
- Ну а если я буду настойчив? Я в отчаянии от роли, играть которую обязывает меня моя должность, и был бы рад, если бы вы не судили меня сурово.