Она очень хорошо сохранилась. И такая была веселая. Никогда не пройдет мимо, не поговорив.
– А в тот раз что она сказала?
– Ничего. Она просто крикнула мне: .
– К дантисту она ходила пешком?
– А она машинам не доверяла. Даже из Байе приезжала на поезде.
– А где же в то время была машина?
– Не могу сказать.
– Но не в гараже?
– Нет, месье. Месье и мадам уехали сразу после обеда. Они вернулись через час, но, наверно, оставили машину за углом. Они никогда не ставят ее у входа – здесь слишком узкая улица. А ставят за углом. Из буфетной ее не было видно.
– Итак, вы говорите, что месье и мадам вернулись часа в три. А через час, около четырех, мадам Жозефина Круазье ушла из дому. Ну и что было потом?
– Потом приходила мадемуазель Сесиль.
– Во сколько?
– Десять минут пятого. Я сказал ей, что тетушки нет дома, и она ушла.
– И кто нибудь видел ее, кроме вас?
– Никто.
– Ну и дальше?
– Месье ушел. В четыре двадцать пять. Я заметил время, потому что он уходил обычно попозже.
– Он ничего не нес в руках?
– Ничего.
– И он вел себя нормально?
– Разумеется.
– Ну, продолжайте.
– Я как раз начал чистить ножи… Да. Тогда все и случилось. Мадам вернулась около пяти.
– И выглядела так же хорошо?
– И в отличном настроении. Она даже подошла ко мне и сказала, что люди говорят неправду про зубных врачей. Лечить зубы совсем не больно.
– И она поднялась к себе в комнату?
– Да.
– Ее комната в стиле Луи Четырнадцатого?
– Да.
– Желтая комната, справа?
– Нет, что вы! Это комната в стиле Регентства. В ней никто не живет.
– Ну и что же случилось потом?
– Я не знаю… Прошло несколько минут. Потом мадам сбежала вниз, очень взволнованная.
– Одну минутку. Сколько времени прошло с тех пор, как вернулась мадам Жозефина?
– Минут двадцать. Было чуть ли не полшестого, когда мадам велела мне позвонить в клуб и сказать месье, что у его тети сердечный приступ.
– И вы ему позвонили?
– Да.
– И сказали, что у тети сердечный приступ?
– Да. Больше я ничего не знал.
– А потом поднялись наверх?
– Нет. Никто из нас наверх не поднимался. Пришел молодой доктор, и мадам сама провела его наверх… Только часов в семь нам сказали, что мадам Круазье умерла. А увидели мы ее только в восемь.
– В желтой комнате?
– Да нет же. В голубой.
Зазвенел звонок. Виктор проворчал:
– Это месье. Чай требует.
Мегрэ медленно поднялся и пошел к двери.
Кончив свою беседу в доме на улице Реколле, Мегрэ зашел в контору канской газеты и купил вчерашний номер.
Потягивая пиво в открытом кафе, он внимательно изучил газету, особенно большое внимание уделяя разделу объявлений, из которого Сесиль узнала о кончине старухи.
Мегрэ некоторое время раздумывал, допивая вторую кружку.
Потом сказал вслух:
– Деликатность..
Встал, заплатил по счету, поймал такси и приказал шоферу ехать на окраину, туда, где начинались поля…
– Прокурор просил вас подождать.
Мегрэ вздохнул. В приемной прокуратуры висела пыль, да и скамья была жесткой.
Было десять часов утра.
Мегрэ разбудил местный полицейский. Он заявил, что прокурор требует инспектора к себе немедленно.
В десять минут одиннадцатого Мегрэ поднялся с жесткой скамьи и подошел к секретарше.
– У прокурора кто нибудь есть?
– Да. В девять тридцать к нему пришел месье Делижар.
Мегрэ усмехнулся.
В девять тридцать к нему пришел месье Делижар.
Мегрэ усмехнулся. Каждый раз, когда он проходил мимо двери прокурора, он слышал шум голосов. И каждый раз Мегрэ иронически улыбался.
Только в половине одиннадцатого секретаршу вызвал звонок из кабинета. Она вернулась и сказала:
– Месье, прокурор просит вас войти.
Делижар еще не ушел. Мегрэ сунул в карман теплую трубку и с задумчивостью, которая по крайней мере наполовину была напускной, вошел в кабинет. Инспектору доставляло удовольствие прикидываться туповатым. В такие минуты он казался нескладным и еще более добродушным, чем обычно..
– Доброе утро, прокурор. Доброе утро, месье Делижар.
– Закройте за собой дверь, инспектор. Вы поставили меня в исключительно неприятное положение. О чем я просил вас вчера?
– Проявлять деликатность, месье.
– Разве не сказал я вам, чтобы вы не придавали значения басням этой девицы Сесиль?
– И вы еще сказали мне, что месье Делижар очень важный человек в Кане и что нам надо деликатно обращаться с делами, в которых он запутан.
Мегрэ улыбнулся, краем глаза поглядывая на Филиппа.
В свете дня месье Делижар казался еще более респектабельным, чем прокурор. Он напустил на себя полную незаинтересованность и даже не удосужился повернуться к инспектору.
Прокурор метнул на Мегрэ свирепый взгляд. Казалось, ему трудно сдерживать гнев.
– Садитесь немедленно! Я не выношу людей, которые мечутся по комнате!
– С удовольствием, месье.
– Где вы были вчера в девять вечера?
– В девять? Дайте подумать… О, конечно! Я был в доме месье Делижара.
– И он не знал об этом! За его спиной! Вы проникли туда без всякого на то права! У вас не было ордера на обыск.
– Мне хотелось поговорить со слугами.
– Именно поэтому месье Делижар и пришел ко мне. Именно в этом он вас и обвиняет. И я вынужден признать, что его обвинения полностью оправданы. Вы превысили полномочия. Если вам захотелось допросить слуг, вы обязаны были поставить в известность хозяина. Это понятно каждому. Вы меня слушаете?
– Разумеется, месье прокурор.
И Мегрэ смущенно опустил глаза, совсем как мелкий чиновник, уличенный в описке.
– И это еще не все! Затем вы совершили проступок более серьезный. Настолько серьезный, что мне даже трудно представить, какие последствия он вызовет в высоких сферах. После того как вы вытянули из слуг все сплетни, я бы даже сказал, спровоцировали их на сплетни, вы покинули дом. Но через некоторое время снова проникли туда, уже через заднюю дверь. Я надеюсь, вы не будете этого отрицать?
Мегрэ вздохнул.
– Каким ключом вы отперли дверь в саду? Уж не Сесиль ли Ледрю вам его вручила? Я советую вам очень серьезно взвесить все последствия вашего поступка.
– А у меня не было ключа от задней двери. Я даже не намеревался заходить в сад. Я просто хотел узнать, как они пронесли тело.
– Что?!
И прокурор и Филипп вскочили на ноги, одинаково потрясенные, бледные.
– Я об этом расскажу. Если вы, конечно, пожелаете. Кстати, о двери. Замок то на ней детский. Его любой отмычкой открыть можно. Я и захотел проверить, так ли это. Было темно. В саду никого не было. Я увидел, что гараж совсем рядом. Мне так не хотелось беспокоить месье Делижара по пустякам, ведь я понимаю, что он расстроен, поэтому я сам пошел поглядеть на пятна в машине, о которых говорил мне Арсен.
Прокурор нахмурился. Филипп, небрежно теребивший в руке перчатки, открыл рот, чтобы сказать что то, но Мегрэ не дал ему такой возможности.
– Вот и все, – сказал он. – Я, конечно, понимаю, что делать этого не следовало. Но я прошу вашего прощения и постараюсь, где надо, оправдаться по мере моих сил и возможностей.
– Значит, вы признаетесь в нарушении закона! Вы, инспектор полиции…
– Я даже не могу выразить свое сожаление, месье прокурор.