Стены были оштукатурены, треугольники из красно-бурого кирпича служили отделкой для оконных проемов. В окна были видны неровные кровли соседних крыш с коньками и водосточными трубами.
На полу в беспорядке валялись Заготовки стульев, крышки для столов, дверь с выбитой из рамы филенкой, котелок с клеем, поломанный рубанок и пила с выломанными зубьями. В противоположном углу, под висящим в потолке фонарем, стоял матрац с продавленными пружинами. Он был небрежно застлан куском старинной индийской ткани. Такую иногда удается купить у торговцев случайными вещами. Стены были увешаны цветными картинками, копиями фресок и карандашными рисунками с изображением искаженных лиц и гримасничающих фигур. Внизу под ними висел плакат: "Да здравствует Сатана, творец Вселенной!" На полу валялась Библия с оторванным корешком, измятые наброски, эскизы, пожелтевшие листки бумаги, покрытые толстым слоем пыли. Над входной дверью выделялась надпись: „Добро пожаловать в логовище проклятых, осужденных на вечные муки!"
Жозеф Ван Дамм стоял неподвижно, держа руку в кармане пальто.
- Сколько?
- Что вы сказали? - спросил Мегрэ, подходя к груде измятых эскизов.
Нагнувшись, он поднял один из них, на нем была изображена обнаженная девушка, красиво сложенная, с вульгарными чертами лица и растрепанными волосами.
- Я предлагаю вам пятьдесят тысяч франков?.. Сто?..
Мегрэ посмотрел на него с любопытством. Вам Дамм с плохо скрываемой дрожью в голосе продолжал выкрикивать:
- Полтораста тысяч... Двести...
Мегрэ молча продолжал разбирать валяющиеся на полу бумаги, раскладывая их по кучкам и откладывая в сторону листки с изображением обнаженной девушки. На одном этюде художник изобразил ее задрапированной в кусок той самой ткани, которая сейчас покрывала диван, на другом она была лишь в черных чулках. На заднем плане был нарисован череп. Мегрэ вспомнил, что видел уже этот череп на портрете Жефа Ломбара. Чуть заметная нить робко протянулась между событиями прошлого и сегодняшним днем. Продолжая лихорадочно рыться в груде эскизов, комиссар наткнулся на портрет молодого человека с длинными волосами, как две капли воды похожего на Жана Лекока Д'Арневиля, самоубийцу из гостиницы в Бремене, так и не успевшего съесть свои жалкие булочки с сосисками.
- Двести тысяч франков!.. - и он деловито прибавил тоном человека, который даже в такой момент не забывает о разнице биржевого курса. - Французских франков, французских! Слышите, комиссар?
В его молящем голосе появились раздраженные нотки.
- Еще есть время... мы находимся в Бельгии, вам не придется улаживать никаких формальностей... официальное дело еще не заведено. Никто ничего не узнает... Наконец я прошу у вас отсрочки только на один месяц.
- Значит, это произошло в декабре?
- Что вы хотите этим сказать...
- Сейчас ноябрь, в феврале исполнится десять лет, как Клейн повесился, и вы просите месяц отсрочки.
- Не понимаю...
- Неужели!
Можно было сойти с ума при виде того, как Мегрэ спокойно перебирает старые бумаги.
- Вы прекрасно все понимаете, Ван Дамм. Бели считать, что Клейн был убит, то срок давности по этому делу истечет в феврале. Это не значит, что я высказываю такое предположение, просто на этом примере видно, что то, что вы всячески пытаетесь скрыть, случилось в декабре.
- Вам все равно ничего не удастся раскрыть, комиссар, - устало произнес Ван Дамм.
- Тогда чего вы боитесь? - спросил Мегрэ, отодвигая диван, под которым не оказалось ничего, кроме густого слоя пыли.
- Вам все равно ничего не удастся раскрыть, комиссар, - устало произнес Ван Дамм.
- Тогда чего вы боитесь? - спросил Мегрэ, отодвигая диван, под которым не оказалось ничего, кроме густого слоя пыли.
- Двести тысяч французских франков. Я могу сейчас же написать вам чек на эту сумму.
- Вы что, хотите, чтобы я вам дал пощечину?
Это было сказано таким грубым голосом, что Ван Дамм невольно поднял руки, пытаясь заслонить лицо. При этом у него из кармана показалась рукоятка револьвера. Поняв, что Мегрэ это заметил, он выхватил его и направил на комиссара с явным намерением разрядить всю обойму..
- Бросьте это, - грозно сказал комиссар. Пальцы Ван Дамма разлезлись, пистолет упал на пол. Мегрэ, повернувшись к нему спиной, продолжал рыться в груде разношерстных вещей.
- Скажите, Ван Дамм...
Почувствовав что-то необычное в его молчании, Мегрэ обернулся. Ван Дамм пальцами вытирал влажные от слез щеки.
- Вы плачете?
- Я?! - это было сказано очень насмешливо и воинственно.
- В каком роде войск вы служили?
Тот ничего не понял, но, готовый ухватиться за любой луч надежды, ответил:
- В школе унтер-офицеров запаса.
- Пехотинец?
- Кавалерист...
- Иначе говоря, ваш рост колеблется между 165 и 170 сантиметрами.
Весили вы в то время килограммов 70. Вы сильно потолстели с тех пор.
Мегрэ отодвинул в сторону стул. Под ним валялось несколько черновиков письма, на которых была написана одна и та же фраза: "Мой дорогой, старый друг!" При этом он искоса следил за Ван Даммом, который вдруг, переменившись в лице, испуганно закричал:
- Это не я! Клянусь вам, что это не мой костюм! Клянусь...
Мегрэ отшвырнул ногой валявшийся на полу револьвер. На лестнице послышались шаги.
IX
ЧЛЕНЫ БРАТСТВА АПОКАЛИПСИСА
В проеме отворившейся двери появился Морис Беллуар. Его взгляд, скользнув по дрожащему от страха Ван Дамму, опустился на валявшийся на полу револьвер и остановился на Мегрэ, который с безмятежным видом рылся в старых бумагах, не выпуская изо рта трубки.
- Ломбар сейчас придет, - ни к кому не обращаясь, уронил Беллуар. Все трое напряженно смотрели друг на друга. Ван Дамм первым нарушил молчание.
- В каком он состоянии?
- Похож на сумасшедшего... я пытался его успокоить... но он от меня удрал, разговаривая вслух и жестикулируя...
- Он вооружен? - спросил Мегрэ.
- Да, вооружен.
Морис Беллуар прислушался, не идет ли Ломбар.
- Вы что, оба дожидались на улице результата моей встречи с Ван Даммом? - спросил комиссар. Бельгиец утвердительно кивнул головой.
- Итак, вы сообща договорились предложить мне...
Не было нужды заканчивать фразу, все было понятно с полуслова.
Понятно даже молчание, казалось, что каждый из них читал мысли другого.
На лестнице послышались поспешные шаги. Кто-то обо что-то ударился, яростно при этом выругавшись. Дверь с шумом отворилась, вбежал Жеф Ломбар, смотря на всех безумными глазами. Его била лихорадка. Достаточно было одной секунды, чтобы вся эта сцена закончилась трагедией.