Не успеваешь выполоть, появляются новые.
- Я буду рад принести хоть какую-то пользу, - сказал я.
- Не говорите так. Никогда. Не хочу этого слышать.
- Вы слишком нетерпимы, Эви, - с улыбкой сказал Джон. - Где будем пить чай, в доме или на воздухе?
- На воздухе. В такой день грех сидеть взаперти.
- Хорошо, пошли. Хватит возиться в саду. Вы уже наверняка отработали свое жалованье. Пора отдыхать.
- Согласна, - сказала Эви, и, стянув садовые перчатки, повела нас за дом, где в тени большого платана был накрыт стол. С одного из плетеных кресел поднялась женщина и пошла нам навстречу.
Джон представил нас: "Моя жена, Хастингс".
Я никогда не забуду первую встречу с Мэри Кавендиш: ее высокую стройную фигуру, освещенную ярким солнцем, тот готовый в любую секунду вспыхнуть огонь, мерцавший в неповторимых ореховых глазах, то излучаемое ею спокойствие, за которым, однако, чувствовалась необузданная страсть, дремавшая в этой утонченной женщине.
Она приветствовала меня красивым низким голосом, и я уселся в плетеное кресло, вдвойне довольный, что принял приглашение Джона. Несколько слов, сказанных Мэри за чаем, сделали эту женщину еще прекрасней в моих глазах. К тому же она была еще и внимательным слушателем, а это всегда побуждает к рассказам, и я принялся вспоминать смешные случаи, происходившие в госпитале.
Вдруг рядом из-за приоткрытой стеклянной двери раздался хорошо знакомый голос: "Альфред, после чая не забудь написать княгине. Насчет второго дня я сама напишу лэди Тэдминстер. Или лучше дождаться ответа от княгини? Если она откажется, лэди Тэдминстер могла бы быть на открытии в первый день, а мисс Кросби во второй. И надо не забыть ответить герцогине по поводу школьного праздника". В ответ послышался тихий мужской голос и затем снова голос миссис Инглторп: "Да, да, Альфред, конечно, мы успеем это и после чая. Милый мой, ты такой заботливый".
Стеклянная дверь распахнулась, и на лужайку вышла красивая седая женщина с властным лицом. За ней почтительно следовал мужчина. Миссис Инглторп бурно приветствовала меня: "Дорогой мистер Хастингс, как чудесно, что через столько лет вы снова приехали к нам. Альфред, милый мой, познакомься. Мистер Хастингс. Мой муж".
Я взглянул на "милого Альфреда". С первого же взгляда меня поразил контраст между супругами. Не удивительно, что Джон с таким негодованием говорил о его бороде: длиннее и чернее я в жизни не видел. У него было такое неподвижное лицо, что даже пенсне в золотой оправе не могло его оживить. Я подумал, что подобный человек смотрелся бы на театральных подмостках, но в реальной жизни выглядел диковато. Его рукопожатие было неестественно вялым, а голос тихим и вкрадчивым: "Очень приятно, мистер Хастингс". Затем, повернувшись к жене: "Эмили, дорогая, боюсь, что подушечка немного влажная".
Пока он с подчеркнутой заботливостью менял подушечку, на которой сидела миссис Инглторп, она не сводила с него восторженных глаз. Подобное открытое проявление эмоций было довольно странным для этой весьма сдержанной женщины.
С появлением мистера Инглторпа в поведении всех присутствующих появилась какая-то скованность и скрытая недоброжелательность, а мисс Ховард даже и не пыталась ее скрывать. Однако миссис Инглторп, казалось, ничего не замечала. За все эти годы ее словоохотливости нисколько не поубавилось. Она беспрестанно говорила, главным образом, об организации предстоящих благотворительных базаров, уточняя у мужа числа и дни недели. Отвечая, он всячески подчеркивал свою заботливость по отношению к жене.
Отвечая, он всячески подчеркивал свою заботливость по отношению к жене. С самого начала этот человек был мне очень неприятен, и тот факт, что теперь первое впечатление подтвердилось (я редко ошибаюсь в людях!), весьма тешил мое самолюбие.
В то время, как миссис Инглторп, повернувшись к мисс Ховард, говорила о каких-то письмах, ее муж обратился ко мне своим вкрадчивым голосом:
- Вы что, профессиональный военный, мистер Хастингс?
- Нет, до войны я служил в агентстве Ллойда.
- И вы собираетесь туда вернуться, когда закончится война?
- Не исключено. А может, возьму и начну все сначала.
Мэри Кавендиш склонилась ко мне и спросила:
- А чем бы вы хотели заняться, если бы вам был предоставлен полный выбор?
- На такой вопрос сразу не ответишь.
- Что, никаких тайных увлечений? У каждого ведь есть свое маленькое хобби, иногда даже весьма нелепое.
- Боюсь, вы будете надо мной смеяться. Она улыбнулась.
- Возможно.
- Что ж, я скажу. У меня всегда была тайная мечта заняться поимкой преступников.
- По-настоящему, как в Скотланд-Ярде, или как Шерлок Холмс?
- Да, да, как Шерлок Холмс! Нет, правда, меня все это очень привлекает.
Однажды в Бельгии я познакомился с одним знаменитым сыщиком и благодаря ему буквально воспылал страстью к расследованиям. Я искренне восхищался этим славным человеком. Он всегда говорил, что самое главное - это выбрать правильный метод расследования.
Кстати, моя система базируется на его методах, но я их, конечно, развил и дополнил. Да, это был забавный коротышка, страшный щеголь, однако на редкость сообразительный.
- Люблю хорошие детективы, - сказала мисс Ховард. - Хотя написано много чепухи. Убийцу разоблачают в последней главе. Все поражены. А в жизни преступник известен сразу.
- Однако много преступлений так и остались нераскрытыми, - возразил я.
- Я говорю не о полиции, а о свидетелях преступлений. Об их семьях. Этих не одурачить. Они все знают.
- Вы хотите сказать, - с улыбкой проговорил я, - что если бы рядом с вами произошло преступление, скажем, убийство, то вы могли бы сразу определить, убийцу?
- Конечно! Как только он окажется возле меня, я это мгновенно почувствую.
- А вдруг это будет "она"?
- Возможно. Но для убийства нужна ужасная жестокость. Это больше похоже на мужчину,
- Однако не в случае отравления, - неожиданно раздался звонкий голос миссис Кавендиш. - Доктор Бауэрстайн говорил вчера, что, поскольку большинство врачей ничего не знают о мало-мальски редких ядах, то, возможно, сотни случаев отравления вообще прошли незамеченными.
- Ладно, Мэри, хватит. Что за ужасная тема для разговора, - воскликнула миссис Инглторп. - Мне кажется, что я уже в могиле. А, вот и Цинция!
К нам весело бежала девушка в форме добровольного корпуса медицинской помощи.
- Что-то, Цинция, ты сегодня позднее обычного. Знакомьтесь, мистер Хастингс - мисс Мердок.
Цинция Мердок была цветущей юной девушкой, полной жизни и задора. Она сняла свою маленькую форменную шапочку, и я был восхищен золотисто-каштановыми волнистыми локонами, упавшими ей на плечи. Цинция потянулась за чашкой, и белизна ее маленькой ручки тоже показалась мне очаровательной.