Через две недели Лоллипоп задолжал уже четырнадцати одноклассникам. На переменках только и слышалось: «Лоллипоп, когда денежки вернёшь?» Или: «Лоллипоп, если завтра же не отдашь, скажу твоей маме! Будь спок!»
– Что ж, придётся опять с Красавчиком Петером пойти, – отчеканила она звонко-сварливым голосом.
«Тогда я тебя больше не люблю», – говорил прищуренный взгляд. Лоллипоп ходил как потерянный. Посоветовался со Смешанным Отто. Отто сказал:
– Пусть пташка летит на все четыре стороны, она из тебя дойную корову сделала!
Спасибо за совет – это Лоллипоп и сам знал. Он ещё в своём уме.
А потом в один из дней, когда бабушка была у Гофштеттеров, сестра на уроке музыки, а Лоллипоп в кухне, случилось вот что. В дверь позвонили. Лоллипоп пошёл открывать. На площадке стоял Эгон с протянутой рукой. Сурово глядя исподлобья, он отрезал:
– Гони монету! С тебя двадцать четыре шиллинга. У мамы сегодня день рождения!
При виде Эгона, стоящего на пороге с протянутой рукой, Лоллипоп взял бабусин кошелёк, извлёк двадцать четыре шиллинга и сунул их Эгону. Эгон сказал:
– Порядок, мерси, давно бы так! – и смылся.
А Лоллипоп больше часу провёл в кухне, примостившись у шкафчика, на табуретке; он придумывал, как объяснить бабушке пропажу двадцати четырёх шиллингов. Это было сложно. Почти нереально! Бабушка как пить дать скажет: «Лоллипоп, на тебя денег не напасёшься!»
В этом месяце бабушка частенько дарила ему пятишиллинговики. И не только по воскресеньям. Поскольку умные мысли не приходили, то пошёл Лоллипоп к Смешанному Отто, где уселся на мешок с картошкой. Там ему думалось особенно хорошо. Так вот, сидя и размышляя, он наткнулся взглядом на чеки, лежащие на прилавке. Чеки были белые. Но Лоллипоп глядел на них через свой «Лоллипоп», и они казались светло-зелёными. Причём на светло-зелёных чеках были пробиты разные суммы. Ведь многие, уходя из магазина, чеки оставляют.
Лоллипоп слез с мешка, сгрёб чеки. На некоторых суммы были вполне приличные, на других не бог весть какие. Нашёлся и такой, где стояло:
14.30
3.20
6.50
____
24.00
Лоллипоп воспрял духом. Он выбросил чеки в мусорное ведро. Только один, на сумму 24.00, он положил в карман. А придя домой, достал его.
Около 14.30 он написал: набор для рисования.
Около 6.50 он написал: точилка.
Около 3.20 он написал: треугольник.
Потом вложил бумажку в боковое отделение старенького кошелька. Когда вечером бабушка считала деньги, приплюсовывая чеки, Лоллипоп глаз с неё не сводил. Его чеку она уделила внимания не больше, чем любому другому. У Лоллипопа камень с души упал.
Но упал недалеко. Потому что в школе стали поговаривать: Лоллипоп якобы вернул долг Эгону. Остальные принялись пуще прежнего наседать на него. А тут ещё Эвелина рассвирепела: во всей школе никто больше не давал Лоллипопу в долг.
Эвелина не только заявила это. Но и осуществила. После занятий она уплыла – рука об руку – с Красавчиком Петером. Лоллипоп брёл домой в тоске и одиночестве.
Пару дней спустя тоска начала рассасываться, но Лоллипопу всё равно было скверно, потому как едва ли не каждый день раздавался звонок. На площадке стоял кто-нибудь из ребят с протянутой рукой: «Гони монету! Срочно! У мамы день рождения!»
Эгон научил ребят: «Надо к нему заявиться, он враз отдаст!» И Лоллипоп отдавал. Из старого кошелька. Теперь по вечерам бабушка обнаруживала престранные счета. 17 шилл. – стояло на одном, где рукой Лоллипопа было накорябано: «колбаса». Когда бабушке захотелось отведать семнадцатишиллинговой колбасы, Лоллипоп сказал, что колбаску он уже съел. Яблоки по 8.90 шилл. – тоже подъел.
А 53 шиллинга, которые сапожник взял за смену каблука, возмутили маму до глубины души.
– Это ж откровенная обдираловка, – негодовала она, – в следующий раз найдём другого!
Сестра окрысилась на Лоллипопа из-за кока-колы.
– Каждый день по литровой бутылке! – возмущалась она. – Не жирно натощак?!
На самом-то деле он кока-колу даже не пробовал. Её пила Фи́ни, дочь соседки. Лоллипоп лишь препровождал Фини в универсам, где подбирал за ней чеки.
Как-то вечером, рассказывая о сослуживице, мама заметила:
– Сын у неё – отпетый мерзавец. Деньги тащит прямо из пальто, подонок этакий!
Хоть сын сослуживицы был уже взрослым и выудил у мамаши не одну тысячу шиллингов, Лоллипоп вдруг показался себе таким же негодяем. А негодяем Лоллипоп быть никак не хотел.
На другой день – в четверг – Лоллипоп поехал в гости к Томми. Под мышкой он нёс упакованный в коробку грузовик с дистанционным управлением. Кроме него, Томми у Лоллипопа ни на что внимания не обращал.
– Двести шестьдесят пять шиллингов – и он твой, – сказал Лоллипоп.
– Давай, если хочешь, – сказал Томми. Но для надёжности спросил у мамы.
Госпожа Кронбергер сочла покупку выгодной. Из брюха свиньи-копилки она натрясла двести шестьдесят шиллингов.
Лоллипоп уехал домой раньше обычного. Нервов не хватало смотреть, как Томми не отходит от грузовика ни на шаг, приговаривая «моя машиночка». Лоллипоп зашёл к Смешанному Отто и всё ему выложил. Конечно, он не говорил: «Я Эвелине накупил всякого-якого на такую сумму, что потом я…» Лоллипоп рассказывал так: «Один из нашего класса накупил Эвелине всякого-якого на такую сумму, что потом…» Таким путём он всё и выложил Смешанному Отто! Смешанный Отто слушал, бормоча под нос: «Бабы кого хошь с ума сведут!» Кончив рассказ, Лоллипоп спросил:
– Что же теперь делать тому… с двумястами шестьюдесятью пятью шиллингами?
– Он должен пойти к бабушке, сознаться, отдать деньги и попросить прощения!
– Нет, – вскричал Лоллипоп, – всё надо уладить так, чтоб не сознаваться и прощения не просить!
– Это меняет дело, – сказал Смешанный Отто. – Раз твой приятель подкладывал чеки с бо́льшими суммами, то теперь он мог бы подкладывать чеки с меньшими!
– Идея века, Отто! – выпалил Лоллипоп и с такой скоростью ринулся на улицу, что не услышал, как Смешанный Отто крикнул вдогонку:
– Постой, Лолли! Сдаётся мне, палка-то о двух концах!
Вечером бабушка обнаружила в кошельке чек на 20 шиллингов с припиской: «свиные шницели». Она долго изучала бумажку, затем свиные шницели, купленные у мясника Му́стера.
– Отродясь, – сказала бабушка с чувством, – восемь толстых шницелей не стоили двадцать шиллингов, они стоят раза в три дороже, голову даю на отсечение! Времена, когда шницели стоили двадцать шиллингов, давным-давно канули в Лету!
– Я честная женщина, людей не обжуливаю!
Заставить бабушку изменить решение оказалось пустой затеей. Но это ещё полбеды! Лоллипоп купил маме пару колготок из овечьей шерсти: со дня на день ожидалось похолодание. Сто шиллингов стоили шерстяные колготки. А Лоллипоп проставил всего двадцать пять. У Смешанного Отто он позаимствовал наклейку с надписью: «Суперэкстра-класс!» У Отто наклейка украшала сыр рокфор. А у него – колготки, и мама была в восторге.
– Грандиозно, Лолли! – восклицала она. – Завтра купишь мне четыре пары таких колготок!
Лоллипоп побледнел сильнее, чем после бабушкиного обещания. Столько денег для переплаты у него не оставалось! Когда он уже стал бледнее выцветшей льняной скатерти, пришла сестра и поклялась всеми святыми и собственным честным словом, что в универмаге, где Лоллипоп покупал колготки, в данное время никаких суперколготок в помине нет.