Он создал науку приготовления снадобий – фармакопею, если вам будет угодно. – Роскошный парик незнакомца вынуждал меня думать о нём хорошо, но я опять почувствовал раздражение.
– О, мистер Кэджи, я допустил ошибку! Простите великодушно, – Дэдфилд заговорил примиряющим тоном. – Но, видите ли, мне и нужно, чтобы вы приготовили яд – раз всё дело лишь в дозе. Яд, убивающий крыс. Я не могу пожаловаться на жизнь. Но крысы мне досаждают. Возможно, я придаю им слишком большое значение. И я не возражаю, чтобы это считалось капризом, – Дэдфилд снова снял с манжеты невидимую пылинку. – К тому же я держу небольшой ломбард необычного свойства: принимаю в залог частную переписку. Бывает, что люди нуждаются. Кому, как не вам, это знать? (Мне снова сделалось неприятно: что он себе позволяет?) И порой судьба заставляет людей доверить свои секреты постороннему человеку. Постороннему, но надёжному. И вот представьте, недавно крыса сорвалась со стены и упала под ноги даме. Представьте, что с нею было, сколько шуму и крику! Естественно, после этого мы уже не могли вести деловой разговор. – Дональд Дэдфилд слегка усмехнулся. – Мистер Кэджи, если вы согласитесь на моё предложение, вам не придётся об этом жалеть. Я человек бережливый. Но для чего мы трудимся в поте лица? Чтобы изредка потакать своим слабостям. Мне не нравится жить в доме с крысами. И я хорошо заплачу тому, кто избавит меня от крыс. Хорошо заплачу, мистер Кэджи.
Видимо, на моём лице отразилась борьба. И мистер Дэдфилд опять усмехнулся.
– Не буду торопить вас с ответом. Но очень надеюсь, что вы захотите принять моё предложение, – он протянул мне бумажку с адресом, поклонился и вышел.
Потом мои мысли приняли другой оборот: неужели мне сложно сделать то, о чём просит Дэдфилд? А выполни я его просьбу – у меня появятся деньги. И появятся быстро. Аптека Чарльза – дело хорошее. Но когда ещё она начнет приносить доход? А деньги меняют жизнь. Совершенно меняют. Появись они у меня – я бы сразу женился. Купил бы новый парик – такой, как у Дональда Дэдфилда, – и явился к отцу Лютеции. Стал бы он меня спрашивать, как я разбогател? Когда на тебе прекрасный парик, вопросов не задают…
В таких размышлениях я провёл два дня и три ночи.
И в конце концов решил отбросить сомнения. Предложение Дэдфилда казалось мне соблазнительным. Либо я покупаю новый парик, либо совсем расстаюсь с волосами.
Я отправился к Дэдфилду.
Он жил на окраине города, и дом его был деревянным – большая редкость по нынешним временам. После пожара в Лондоне почти не осталось деревянных домов. Этот в силу «почтенного возраста» поражал своей мрачностью и какой-то замшелостью. Трудно было представить, что здесь обитает владелец роскошного парика.
Я позвонил в колокольчик:
– Мне нужен мистер Дэдфилд. Я по поводу крыс.
Огромный слуга – такой же мрачный, как дом, – смерил меня недоверчивым взглядом и захлопнул дверь у меня перед носом. Опешив, я подумал, что слуга, вероятно, кретин, и уже решил уходить, как вдруг дверь отворилась опять, и всё тот же ужасный слуга поманил меня внутрь. Я вошёл, огляделся (внутри всё казалось ещё более неприятным) и двинулся за слугой по извилистому коридору. К неприятному виду прибавился гадкий запах: пахло гнилью и затхлостью. А мой провожатый в неверном свете казался огромным троллем. Вид его могучей спины и огромных кулаков рождал нелепые мысли. (Я уже говорил о своём буйном воображении…)
Наконец мы пришли в помещение, которое, судя по обстановке, служило гостиной. Я огляделся: в отличие от коридора, здесь всё поражало роскошью и соответствовало моим представлениям о хозяине.
– А, мистер Кэджи! – Дэдфилд возник неожиданно.
Я даже не понял, откуда он появился.
Вот причуды старого дома! Дэдфилд опять был очень нарядно одет и, конечно же, в парике – припудренном и завитом.
– Дьявол, достали, твари! – он схватил крупную щепку, валявшуюся у камина, и запустил её в угол. – Я ж говорю: они всюду!.. Значит, вы, мистер Кэджи, решили принять моё предложение? Однако вы долго думали!
– Я полагаю, дальше всё пойдёт по-другому. Вы подпишете договор.
– Договор?
– Ну конечно. Ведь я нанимаю вас. И у меня есть правила, – Дэдфилд сделал знак. Появился тот же самый слуга, который меня привёл. У него в руках были бумаги. – Поставьте здесь свою подпись.
Я пробежал глазами бумагу:
– Помилуйте, но тут сказано, что в случае неисполнения…
– Да, мистер Кэджи? – Дэдфилд весь обратился в вежливое внимание.
– В случае неисполнения я обязан уплатить вам «означенную сумму». Что это значит?
– Я, мистер Кэджи, деловой человек. Я дорожу своим временем. А вы тянули с решением целых три дня. Согласитесь, за эти дни я мог бы найти кого-то ещё. Теперь давайте представим, что вы не справитесь с делом, которое вам поручили. И всё это время я буду ждать и страдать. В этом случае кто-то должен – разве вы не согласны? – возместить мне ущерб. Но, мистер Кэджи, вы – человек образованный и, безусловно, сможете приготовить крысиный яд. А с помощью этой бумаги я хочу подтвердить, что заплачу вам, если вы преуспеете. Довольно большие деньги. Взгляните, какая сумма значится в договоре.
Цифры, которые я увидел, лишили меня осторожности. Я решил подписать договор. Но что-то в манере Дэдфилда меня раздражало. И мне хотелось как-то поднять свой авторитет. Я сделал вид, что внимательно вчитываюсь в договор.
– У меня нет возражений против этой бумаги. Кроме вот этого пункта, – я ткнул пальцем в бумагу.
– Я слушаю вас, мистер Кэджи, – слегка нахмурился Дэдфилд.
– Видите ли, наука требует от нас точности. И я считаю, что слово «крысы» в такой важной бумаге нужно писать по-латыни. Тут должно быть написано: «Означенный мистер Кэджи вступает в соглашение с домовладельцем мистером Дэдфилдом и обязуется вывести в его доме животных, называемых rattus rattus.
– Rattus rattus? – подчёркнуто вежливо переспросил Дональд Дэдфилд. (Но латынь в его исполнении прозвучала как-то брезгливо.) – Что ж! Я всегда считал образованность величайшим достоинством. Переделайте договор, – резко сказал он слуге. – Напишите название этих тварей так, как надобно мистеру Кэджи. Надеюсь, это его вдохновит. Вам придётся чуть-чуть подождать, – обернулся он снова ко мне. – И не пытайтесь задавать Харону вопросы. У него отрезан язык. В молодости он позволял себе своеволие. Я считаю, что суд обошёлся с ним мягко.
Я утешался словами великого Парацельса: в конце концов, я – учёный и могу составить отраву…
Наконец через трое суток я приготовил яд и испытал его, подсыпав в приманку для мышеловки. Попавшая туда мышь довольно быстро издохла, и я решил, что для крыс отрава тоже сгодится. Я наклеил на склянку с ядом специальный ярлык «ядовито». Внешний вид склянки показался мне очень достойным. Потом я отправился к Дэдфилду и отдал отраву Харону. На этот раз он меня не впустил: взял склянку и скрылся за дверью.
Я убеждал себя, что дело сделано. Но в глубине души меня терзали сомнения. Какое-то смутное чувство не давало мне успокоиться. И я оказался прав в худших своих ожиданиях.
Через неделю Дэдфилд прислал человека, который назвался Робертом. В отличие от Харона, его язык был на месте.
– Мистер Дэдфилд велел сунуть это вам в нос, – Роберт коротко хохотнул и показал мне камзол, который я сразу узнал.