Сижу, перечитываю заявление.
«Начальнику Каттасайского Районного Отделения Милиции тов. У С М А Н О В УА. У.
От группы трудящихся, постоянно питающихся в кафе «Одно удовольствие»
Мы, студенты зубопротезного техникума, рабочие артели «Алюминиевые ложки и кастрюли», работники поликлиники № 43 и аптеки № 34, а также жители близлежащих улиц, постоянно питаемся в кафе № 12, которое носит название «Одно удовольствие». Мы с полным основанием могли бы изменить это название на другое, например, на такое: «Одно огорчение», потому что побывавший здесь человек получает не удовольствие от вкусных блюд, хорошего обслуживания, а одни огорчения, а также несварение желудка, ибо обслуживающий персонал кафе груб, нахален, нечист на руку в прямом и переносном смысле. О качестве пищи лучше и не говорить: недожарено, пересолено или переварено и недосолено, лагман здесь — комок теста, плов — каша, сваренная на одной воде, суп — просто жидкая водица. О том, что мяса в блюдах и под микроскопом не сыщешь, мы уж молчим. В начале этого месяца мы обращались с заявлением в городскую торговую инспекцию, после чего была произведена проверка, которая обнаружила, что 25—30 процентов продуктов, обязанных идти в котел, прямиком плывут в кошелки работников кафе. Вот теперь уж дадут жуликам по рукам, — обрадовались было мы, но не тут-то было! Виновникам вынесли по выговору и все. Если нанизать тысячу таких выговоров на нитку, как жемчуг, и повесить на шею этим типам — они и не пикнут, будут продолжать свое дело. Потому что им все равно: что выговор, что благодарность — им дай только воровать.
Мы, нижеподписавшиеся, обращаемся к Вам, товарищ начальник, с просьбой помочь, наконец, навести порядок в кафе № 12.
Это заявление я взял с собой в общежитие и столько раз перечитал, что, поверите ли, выучил наизусть. Выучить-то выучил, но с какого конца подступиться к делу?.. В конце концов решил просто пойти в это самое кафе пообедать, посмотреть, правда ли так плохо готовят. Если плохо, сниму с каждого блюда контрольные пробы и доставлю в Главную городскую лабораторию для анализа.
Кафе находилось у площади Победы, на первом этаже высотного дома. Народу полно, точно у билетных касс вокзала. Для начала проверил витрины с имеющимися в меню блюдами. Все на месте. На ценниках написано: котлеты — 42 коп., лагман — 38 коп., плов — 63 коп. Ничего не скажешь — все выставлено умело, привлекательно, хоть и сыт, сразу набегают слюнки.
Прошел в буфет. Здесь орудовал квадратный парень с красным, как свекла, лицом. Со лба, с двойного загривка струйками сбегает пот, на голове торчит сломавшийся пополам белый колпак. Руки парня порхают, как птицы: одному наливают стакан вина, другому подают пирожки с рисом, третьему отвешивают конфет… И ни к чему не придерешься: продавец и покупатели взаимно вежливы.
Решил посмотреть, как работает касса. За аппаратом сидела девчонка лет семнадцати — восемнадцати, такая худущая, такая хрупкая, точно ее не кормили с тех пор, как поступила работать в это кафе. Но ее нежные пальчики работали с такой неописуемой ловкостью, что я загляделся.
— Вам чего? — прощебетала кассирша, когда дошла моя очередь.
— Порцию лагмана.
— Хлеб берете?
— Нет.
— Тридцать восемь копеек. — Девушка протянула мне чек.
Я подал ей две монетки по двадцать копеек. Махнул рукой:
— Сдачи не надо.
Девушка положила передо мной две копейки.
— Берите свои деньги. Пригодятся.
Получив лагман, я сел в сторонке, приготовился есть. Не успел поднести первую ложку ко рту, как к моему столу подошел представительный мужчина.
В одной руке он нес тарелку с котлетами, в другой — с шавлей.
— Свободно?
— Пожалуйста.
Человек сел напротив меня. Кого-то он очень напоминал мне. Кого же это? Постой, постой… Длинная лапша лагмана чуть не застряла у меня в горле: это же… это же точная копия Янгока-кары, моего «наставника» на «святом месте», которого я помогал разоблачить. Я еще раз взглянул на своего соседа. Не-ет, у Янгока-кары была длинная окладистая борода, в руках — четки, на голове — чалма с корзину величиной. Правда, я видел его и в другом обличье, когда он был чисто побрит, при галстуке и шляпе. Но ведь столько лет прошло… Нет, нет! Это другой человек. Я ошибся. И вид такой честный-пречестный…
— Тфу! — фыркнул человек, громко ударив ложкой по тарелке. — И это называется еда!
— Признаться, я тоже сижу, не могу съесть свой обед, — поднял я голову. — Не лагман, а помои.
— Просил их дать котлет, а они вроде подсунули мне подмоченные куски хлеба, — продолжал возмущаться сосед.
— А в лагмане нашинкованное мясо заменили баклажанами, — подлил я масла в огонь.
— Воруй, воруй, но знай же меру, жулик! — совсем стал выходить из себя мой сосед.
Так, слово за слово, мы перебрали косточки директору кафе, повару, даже бедную истощенную кассиршу не обошли.
— Вот вы — сотрудник милиции, — продолжал негодовать мой сосед, — скажите мне, почему не принимаются решительные меры против этих воров и хапуг?
— Почему же, мы предпринимаем…
— Нет, никаких мер вы не принимаете, — наступал собеседник. — Получите жалобу, почешете в затылке и положите под сукно. И мимо безобразий проходите, глядя в сторону.
— Нет! — вспылил я и постучал ложкой по тарелке с недоеденным лагманом. — Я и пришел сюда, чтобы прекратить это безобразие!
— Ой, что-то не верится…
— Сейчас поверите. Вот, в кармане у меня жалоба трудящихся лежит.
— Значит, будет дело?
— Будет.
— Тогда пойдемте со мной. Здесь есть тихое местечко, где можно спокойно потолковать.
Я очень обрадовался, что нашелся человек, который поможет мне. И это почти не удивило меня. Ведь я вообще такой, везучий: как возьмусь за что-нибудь, так дело само по себе катится вперед.
За общим залом кафе находилась небольшая комнатка. Мы вошли в нее и мой спутник захлопнул за собой дверь.
— Давайте вначале познакомимся: меня зовут Адылом, фамилия — Аббасов.
— Сержант Хашимджан Кузыев.
— Очень приятно, уважаемый Хашимджан. Я — самый несчастный человек на свете, дорогой, потому что я директор этого кафе.
— А?! — Я невольно вскочил с места.
— Не бойтесь, — мягко положил несчастный директор пухлую руку мне на плечо. — Я не собираюсь мешать вам выполнять свой долг. Наоборот, хочу помочь. Я, братишка, очень одинок, один против целой шайки, целой банды! Мне помощь нужна, помогите мне. Шесть месяцев уже как я здесь директором, и все шесть месяцев я тщетно бьюсь над тем, чтоб еда наша стала вкусной. Но здесь оказались два повара, отъявленные мерзавцы и мошенники: один специалист по национальным блюдам, другой — по европейским. Оба считаются главными. У каждого по пять помощников, считайте, пять верных подручных. Говорят, где собралось десять шайтанов, там нечего делать одному ангелу. Так и я: не могу справиться с ними. Под конец не вытерпел: подговорил людей, питающихся у нас, написать жалобу в Городскую торговую инспекцию. Написали. А что толку? Разве простым выговором уймешь их?.. Товарищ сержант, могу я довериться вам полностью?
— Кому же вам доверять, как не милиции?
— Спасибо, тысячу раз вам спасибо, дорогой.