А следы всё шли и шли перед ними…
Вдруг Винни Пух снова остановился как вкопанный.
– Смотри! – закричал он шёпотом и показал на снег.
– Куда? – тоже шёпотом закричал Пятачок и подскочил от страха. Но, чтобы показать, что он подскочил не от страха, а просто так, он тут же подпрыгнул ещё разика два, как будто ему просто захотелось попрыгать.
– Следы, – сказал Пух. – Появился третий зверь!
– Пух, – взвизгнул Пятачок, – ты думаешь, это ещё один Бука?
– Нет, не думаю, – сказал Пух, – потому что следы совсем другие… Это, может быть, два Буки, а один, скажем… скажем, Бяка… Или же, наоборот, два Бяки, а один, скажем… скажем, Бука… Надо идти за ними, ничего не поделаешь.
И они пошли дальше, начиная немного волноваться, потому что ведь эти три Неизвестных Зверя могли оказаться Очень Страшными Зверями. И Пятачку ужасно хотелось, чтобы его милый Дедушка Посторонним В. был бы сейчас тут, а не где то в неизвестном месте… А Пух думал о том, как было бы хорошо, если бы они вдруг, совсем совсем случайно, встретили Кристофера Робина, – конечно, просто потому, что он, Пух, так любит Кристофера Робина!…
И тут совершенно неожиданно Пух остановился в третий раз и облизал кончик своего носа, потому что ему вдруг стало страшно жарко. Перед ними были следы четырёх зверей!
– Гляди, гляди, Пятачок! Видишь? Стало три Буки и один Бяка! Ещё один Бука прибавился!…
Да, по видимому, так и было! Следы, правда, немного путались и перекрещивались друг с другом, но, совершенно несомненно, это были следы четырёх комплектов лап.
– Знаешь что? – сказал Пятачок, в свою очередь, облизав кончик носа и убедившись, что это очень мало помогает. – Знаешь что? По моему, я что то вспомнил. Да, да! Я вспомнил об одном деле, которое я забыл сделать вчера, а завтра уже не успею… В общем, мне нужно скорее пойти домой и сделать это дело.
– Давай сделаем это после обеда, – сказал Пух, – я тебе помогу.
– Да, понимаешь, это не такое дело, которое можно сделать после обеда, – поскорее сказал Пятачок. – Это такое специальное утреннее дело. Его обязательно надо сделать утром, лучше всего часов в… Который час, ты говорил?
– Часов двенадцать, – сказал Пух, посмотрев на солнце.
– Вот, вот, как ты сам сказал, часов в двенадцать. Точнее, от двенадцати до пяти минут первого! Так что ты уж на меня не обижайся, а я… Ой, мама! Кто там?
Пух посмотрел на небо, а потом, снова услышав чей то свист, взглянул на большой дуб и увидел кого то на ветке.
– Да это же Кристофер Робин! – сказал он.
– А а, ну тогда всё в порядке, – сказал Пятачок, – с ним тебя никто не тронет. До свиданья!
И он побежал домой что было духу, ужасно довольный тем, что скоро окажется в полной безопасности.
Кристофер Робин не спеша слез с дерева.
– Глупенький мой мишка, – сказал он, – чем это ты там занимался? Я смотрю, сначала ты один обошёл два раза вокруг этой рощицы, потом Пятачок побежал за тобой, и вы стали ходить вдвоём… Сейчас, по моему, вы собирались обойти её в четвёртый раз по своим собственным следам!…
– Минутку, – сказал Пух, подняв лапу.
Он присел на корточки и задумался – глубоко глубоко. Потом он приложил свою лапу к одному следу… Потом он два раза почесал за ухом и поднялся.
– Н да… – сказал он. – Теперь я понял, – добавил он. – Я даже не знал, что я такой глупый простофиля! – сказал Винни Пух. – Я самый бестолковый медвежонок на свете!
– Что ты! Ты самый лучший медвежонок на свете! – утешил его Кристофер Робин.
– Я самый бестолковый медвежонок на свете!
– Что ты! Ты самый лучший медвежонок на свете! – утешил его Кристофер Робин.
– Правда? – спросил Пух. Он заметно утешился. И вдруг он совсем просиял: – Что ни говори, а уже пора обедать, – сказал он. И он пошёл домой обедать.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ,
в которой Иа Иа теряет хвост, а Пух находит
Старый серый ослик Иа Иа стоял один одинёшенек в заросшем чертополохом уголке леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьёзных Вещах. Иногда он грустно думал: «Почему?», а иногда: «По какой причине?», а иногда он думал даже так: «Какой же отсюда следует вывод?» И неудивительно, что порой он вообще переставал понимать, о чём же он, собственно, думает.
Поэтому, сказать вам по правде, услышав тяжёлые шаги Винни Пуха, Иа очень обрадовался, что может на минутку перестать думать и просто поздороваться.
– Как самочувствие? – по обыкновению уныло спросил он.
– А как твоё? – спросил Винни Пух.
Иа покачал головой.
– Не очень как! – сказал он. – Или даже совсем никак. Мне кажется, я уже очень давно не чувствовал себя как.
– Ай ай ай, – сказал Пух, – очень грустно! Дай ка я на тебя посмотрю.
Иа Иа продолжал стоять, понуро глядя в землю, и Винни Пух обошёл вокруг него.
– Ой, что это случилось с твоим хвостом? – спросил он удивлённо.
– А что с ним случилось? – сказал Иа Иа.
– Его нет!
– Ты не ошибся?
– Хвост или есть, или его нет. По моему, тут нельзя ошибиться. А твоего хвоста нет.
– А что же тогда там есть?
– Ничего.
– Ну ка, посмотрим, – сазал Иа Иа.
И он медленнио повернулся к тому месту, где недавно был его хвост; затем, заметив, что ему никак не удаётся его догнать, он стал поворачиваться в обратную сторону, пока не вернулся туда, откуда начал, а тогда он опустил голову и посмотрел снизу и наконец сказал, глубоко и печально вздыхая:
– Кажется, ты прав.
– Конечно, я прав, – сказал Пух.
– Это вполне естественно, – грустно сказал Иа Иа. – Теперь всё понятно. Удивляться не приходится.
– Ты, наверно, его где нибудь позабыл, – сказал Винни Пух.
– Наверно, его кто нибудь утащил… – сказал Иа Иа. – Чего от них ждать! – добавил он после большой паузы.
Пух чувствовал, что он должен сказать что нибудь полезное, но не мог придумать, что именно. И он решил вместо этого сделатьчто нибудь полезное.
– Иа Иа, – торжественно произнёс он, – я, Винни Пух, обещаю тебе найти твой хвост.
– Спасибо, Пух, – сказал Иа. – Ты настоящий друг. Не то что некоторые!
И Винни Пух отправился на поиски хвоста.
Он вышел в путь чудесным весенним утром. Маленькие прозрачные облачка весело играли на синем небе. Они то набегали на солнышко, словно хотели его закрыть, то поскорее убегали, чтобы дать и другим побаловаться.
А солнце весело светило, не обращая на них никакого внимания, и сосна, которая носила свои иголки круглый год не снимая, казалась старой и потрёпанной рядом с берёзками, надевшими новые зелёные кружева. Винни шагал мимо сосен и ёлок, шагал по склонам, заросшим можжевельником и репейником, шагал по крутым берегам ручьёв и речек, шагал среди груд камней и снова среди зарослей, и вот наконец, усталый и голодный, он вошёл в Дремучий Лес, потому что именно там, в Дремучем Лесу, жила Сова.
«А если кто нибудь что нибудь о чем нибудь знает, – сказал медвежонок про себя, – то это, конечно, Сова. Или я не Винни Пух, – сказал он. – А я – он, – добавил Винни Пух.