- Вчера говорила с ней по телефону, и меня поразило, как она была взвинчена. Эта женщина всегда так раздражена.
Сьюки взглянула на подругу, уловив фальшивую ноту. У Александры начиналась какая-то интрижка, появился новый мужчина. За эту секунду, пока Сьюки отвлеклась, Хэнк высунул длинный серый язык и смел два крекера с блюда с крабом, которое она поставила на старенький сосновый матросский сундучок, переделанный в кофейный столик. Сьюки нравились ветхие старинные вещи, в них чувствовалось какое-то благородство, как в живописных лохмотьях певицы во втором действии оперы. Хэнк потянулся языком к сыру, но Сьюки хлопнула его по морде; морда была твердая, как автомобильная шина, и пальцам стало больно.
- Ну, ты и нахал! - сказала она собаке и тут же подруге:
- А кто сейчас не раздражен? - имея в виду и себя. Она громко отхлебнула неразбавленного бурбона. И зимой и летом Сьюки пила виски по той причине (правда, о ней она уже позабыла), что один ее дружок в Корнелле сказал, что от виски в ее зеленых глазах появляются золотые искорки. Она знала, что ей к лицу, и обычно носила коричневую гамму и любила замшу с ее живым отливом.
- Кто? Мы в прекрасной форме, - отозвалась старшая и самая крупная из женщин, переходя от иронии к предмету своей недавней беседы с Джейн. Новый мужчина в городе, в особняке Леноксов.
В то же время голова ее была занята и другими мыслями, как у пассажира в авиалайнере, - оторвавшись от земли, испытывая страх, он смотрит вниз, восхищаясь ее красотой: домики, словно четко выведенные на эмали, с крышами и трубами, так прекрасны, а озера - настоящие зеркала, - все это похоже на Рождество, когда родители украшали двор, пока мы спали; и все это настоящее, и даже карта настоящая! Она отметила, как хорошо выглядит Сьюки - все равно, везет ей или нет: пышные волосы растрепались, даже ресницы слиплись после трудного дня, когда приходилось подыскивать подходящее слово в резком свете ламп в редакции, но ее фигурка в бледно-зеленом свитере и темной замшевой юбке - прямая и стройная, живот плоский, высокие торчащие груди, плотные ягодицы. На обезьяньем личике большой рот с полными губами, такой озорной, податливый и вызывающий.
- А я знаю о нем! - воскликнула она, точно прочитав мысли Александры. - Могу рассказать кучу всего, но давай лучше подождем Джейн.
- Давай подождем, - ответила Александра, вдруг обидевшись и будто почувствовав сквозняк. Этот человек уже занял в ее душе место. - У тебя новая юбка? - Ей захотелось потрогать, погладить мягкую оленью кожу на худых твердых бедрах.
- Купила на осень, - сказала Сьюки. - Длинновата, но сейчас так носят.
Из кухни послышался прерывистый дверной звонок.
- В один прекрасный день будет замыкание, и дом сгорит, - пророчила Сьюки, вылетая из комнаты.
Вошла Джейн. Она была бледна, на узкое лицо с горящими глазами свисал отделанный мехом шотландский берет, на шее такой же яркий клетчатый шарф. На ногах полосатые гольфы. У Джейн был не такой цветущий вид, как у Сьюки, а телу недоставало симметрии, но она излучала свет, как изогнутые проволочки в электрической лампе. У нее были темные волосы и аккуратный решительный ротик. Она родилась в Бостоне и слыла модницей.
- Этот Нефф такая сука, - начала она хриплым голосом и откашлялась. Он все заставлял нас повторять Гайдна еще и еще. Заявил, что у меня жеманная интонация. Жеманная! Я разревелась и сказала ему, что он отвратительный шовинист. - Она услышала себя и не удержалась от каламбура:
- Стоило сказать ему: "Подавись" <игра слов: "chauvinist" и "chaw" съесть с потрохами (англ. груб.)>.
груб.)>.
- Ничего не поделаешь, - беспечно сказала Сьюки. - Таким способом они домогаются любви, чтоб их любили еще больше. Лекса, как всегда, пьет свою диетическую воду "ви-энд-ти". Moi <я (фр.)>, я, как обычно, увлеклась бурбоном.
- Мне не стоило бы этого делать, но он меня достал, и сегодня я не буду паинькой и попрошу мартини.
- Ох, подружка. По-моему, у меня нет сухого вермута.
- Не беспокойся, дорогая. Положи в бокал побольше льда и налей джина. Может, найдется у тебя лимонная корочка?
В холодильнике у Сьюки было много льда, йогурта и сельдерея и почти ничего больше. Завтракала она в центре в ресторанчике "Немо", за три дома от редакции, всего-то нужно было пройти мимо багетной мастерской, парикмахерской и читальни приверженцев "Христианской Науки". Обедать она привыкла тоже там, там же собирала сплетни, жизнь Иствика кипела вокруг. В "Немо" встречались старожилы, полицейские, шоферы-дальнобойщики, рыбаки в межсезонье, неожиданно обанкротившиеся бизнесмены.
- Кажется, апельсинов тоже нет, - сказала Сьюки, вытянув из холодильника два липких ящика из зеленого металла. - Но я купила персики в киоске у шоссе №4.
- "Осмелюсь ли я съесть персик? - процитировала Джейн. - Я надену белые фланелевые брюки и погуляю по пляжу".
Сьюки вздрогнула, глядя, как вскинулись ее руки: одна длинная и жилистая от постоянного перебирания струн, а другая - крепкая и гибкая от смычка, - вонзаясь ржавым тупым рашпилем в румяную щечку, самую розовую часть сочного желтого персика. В священной тишине, сопутствующей любому заклинанию, Джейн бросила в стакан розовый ломтик, послышался тихий всплеск.
- Нельзя же пить совершенно чистый джин в самом начале жизни, объявила Джейн с интонацией пуританки и, тем не менее, с видом измученным и нетерпеливым. Быстрой напряженной походкой она двинулась в каморку.
С виноватым видом Александра протянула руку и выключила телевизор, на экране президент, печальный седобородый господин с выражением обиды в лживых глазах, выступал с заявлением особой важности для страны.
- Привет, роскошная женщина, - воскликнула Джейн, слишком громко для такого тесного места. - Не вставай, вижу, вы уже устроились. Но скажи-ка, эта гроза на днях - твоих рук дело?
Кожица персика в конусообразном бокале походила на частицу яркоокрашенной заспиртованной больной ткани.
- Поговорив с тобой по телефону, я отправилась на пляж, - призналась Александра. - Хотелось посмотреть, не приехал ли уже в Ленокс новый хозяин.
- Я так и подумала, что расстроила тебя, бедняжка, - сказала Джейн. Ну и как, приехал?
- Из трубы шел дым. Я не стала подъезжать к дому.
- Нужно было подъехать и сказать, что ты из Болотной комиссии, промолвила Сьюки. - В городе поговаривают, что он собирается построить пристань, привезти земли в дальнюю часть острова, чтобы соорудить там теннисный корт.
- Этот номер не пройдет, - лениво сказала Александра Сьюки. - Там гнездятся белые цапли.
- Не будь так уверена, - услышала она в ответ. - Эта земля не приносила в городскую казну налогов целых десять лет. Если кто-то станет платить налоги за эту землю, члены городского управления способны выселить всех цапель.
- Ну разве не прелесть! - в отчаянии воскликнула Джейн, видя, что ее не поддерживают. Обе женщины смотрели на нее. Ей пришлось импровизировать. Грета вошла в церковь, - продолжала Джейн, - как раз когда он назвал мое исполнение Гайдна жеманным, и расхохоталась.