Он увидел работу полиции в действии, и не прошло двенадцати месяцев, как вступил в их ряды. Как бы там ни было, Сэм до сих пор считал, что поступил правильно.
С Джо было по–другому. Казалось, он пытался убежать от прошлого, забыть про Элли. Родителей всегда поддерживал только Сэм, это он был рядом в самые тяжелые времена, помогал папе и маме постепенно оправиться. Джо же уехал учиться в университет и начал новую жизнь. Сначала Сэм не мог сдержать обиды, но, повзрослев, понял, что каждый справляется с горем по–своему. Убийца Элли делал с ней ужасные вещи, и Сэм решил, что Джо легче, когда он старается не думать об этом.
Однако отвлекаться на воспоминания не следовало, нужно было сосредоточиться на деле. Четыре хорошенькие девочки–подростка с длинными волосами и широкими улыбками, но единственное, что их объединяло, — дело Бена Гранта. Девочки жили в разных районах Манчестера, не имели общих знакомых и не общались между собой. Если бы не Бен Грант, оставалось бы только предположить, что они стали жертвами по трагической случайности. Куда именно направились девочки — неизвестно. Две просто ушли, никому ничего не сказав, и не вернулись. Одну отправили в магазин. Четвертая сказала, куда идет, но потом оказалось, что девочка соврала.
Вдруг рядом послышались какие–то звуки. Сэм поднял голову и увидел одного из детективов, на которых обратил внимание вчера. Пиджак наброшен на спинку стула, ткань рубашки, казалось, вот–вот треснет на крепких бицепсах. В руках он держал поднос, уставленный чашками.
— Ну привет, новенький, — произнес он. При этих словах детектив оглянулся на остальных, из чего Сэм заключил, что готовится какая–то шутка.
— У меня, вообще–то, имя есть, — парировал он, сдвинув очки на переносицу. — Сэм Паркер. А к тебе как обращаться?
— Джед, просто Джед, — ответил тот, опуская поднос на стол Сэма. Чашки жалобно зазвенели. — Привилегия новичка. Сходишь за кофе. На всех.
Сэм оглянулся. Некоторые мужчины слушали разговор, следя за его реакцией. Сэм понял, что ему устроили проверку. Хотят узнать, впишется в коллектив или нет. Но Сэм сюда пришел не приятелей заводить. Главное — годится он для этой работы или нет.
— Вот что я тебе скажу, старик, — произнес Сэм. — Раз я тут гость, значит, ты — хозяин. Вот и прими меня как полагается, угости кофе. У меня, правда, своей чашки пока нет, ну да ничего, найди какую–нибудь, я не привередливый.
Сначала повисла напряженная пауза, потом кто–то неуверенно хихикнул. Улыбаясь, Сэм снова повернулся к экрану компьютера. Ну, хоть кого–то повеселил. И тут кто–то резко швырнул трубку на рычаг. Все обернулись. Оказалось, это сделала инспектор Эванс. Челюсти ее были крепко сжаты. Она молча смотрела на Сэма. Тот уже принялся гадать, чем не угодил начальству.
— Выпустили! — рявкнула Эванс.
— Кого, Бэгли? — уточнил кто–то.
— Да, сегодня утром. Судья нажал на прокурора, она пошла на попятную и согласилась!
Эванс пнула ножку стола. Молчание нарушить никто не решался, однако все не сводили глаз с Сэма. Он уже хотел что–нибудь сказать, но Эванс покачала головой:
— Не надо. Вы ни в чем не виноваты.
Она глубоко и тяжело дышала, пытаясь сдержать ярость. Потом закрыла глаза и непристойно выругалась. Сэм опять уставился на экран — скорее из–за желания спрятаться, чем из–за усиленного рвения. Детектив по имени Джед продолжал стоять около стола с подносом в руках и сверлил Сэма взглядом.
Первоначальный адреналин сменился горьким послевкусием. Сэм заерзал на стуле и покраснел, но не от стыда, а от бессильной досады. Как всегда, в центре всеобщего внимания оказался Джо, а не он.
Джо ждал Джину и Монику у себя в кабинете.
Стоял у окна, глядел на парк и размышлял, как лучше представить дело Ронни. И вдруг Джо кое–что заметил. В дальней стороне на скамейке сидел мужчина. Опять тот же самый, в сером свитере с V-образным вырезом. Незнакомец устроился напротив клумб, положив ногу на ногу, однако не сводил глаз с входа в офис, для чего ему приходилось сидеть вполоборота.
Раздался скрип. Обернувшись, Джо увидел Джину. Следом вошла Моника с подносом. Кабинет сразу окутал приятный аромат свежесваренного кофе. Джо еще раз выглянул в окно, собираясь показать подозрительного типа Джине, но скамейка уже была пуста. Джина опустилась на стул рядом со столом и спросила:
— Ну, как все прошло?
Несколько секунд Джо задумчиво помолчал, потом взял чашку кофе и спросил:
— А у тебя какое впечатление сложилось, Моника?
— Думала, Ронни Бэгли больше обрадуется, что его освободили. Когда выпил, немного расслабился, но потом, возле дома матери, он как будто…
— Замешкался? — подсказал Джо.
— Да, точно. Казалось, не хотел заходить.
— Я тоже это заметил, — кивнул Джо, и Моника покраснела, довольная, что попала в яблочко. — Нам нужно побольше разузнать о Ронни Бэгли. Поможешь, Джина? Взбодри старые полицейские связи.
— Да без проблем. Только зачем — если сторона обвинения вдруг обнаружит подвох, они не имеют права ошарашивать тебя прямо на суде, — заметила Джина. — Должны предъявить все заранее.
— Если и впрямь есть какие–то подводные камни, хотелось бы узнать об этом самим и как следует подготовиться. Кто знает — вдруг удастся понять, почему Ронни производит не слишком благоприятное впечатление? На опасного или агрессивного, конечно, не похож, но такое чувство, будто перед тобой человек, которому есть что скрывать. Придется смириться с неизбежным — присяжным Ронни, скорее всего, не понравится. Можно, конечно, нарядить его в приличный костюм, но сразу будет видно, что он к такой одежде не привык. А начнет давать показания, выставит себя неотесанным грубияном.
— Узнал, почему Махоуны велели ему молчать? — спросила Джина. — Между прочим, обстоятельство — подозрительнее не придумаешь. Сказал бы, что не знает, куда пропала Кэрри, и все.
— С этим разберемся потом, — ответил Джо. — А пока работаем с тем, что рассказывает сам Ронни Бэгли. Дадим Махоунам знать, что нас этот вопрос интересует, и к началу суда они уже придумают, как выкрутиться, чтобы не заподозрили в некомпетентности. Нет, этот козырь пока прибережем.
— А вдруг Ронни признался Махоунам, что убил Кэрри и Грейс? — предположила Моника.
— В таком случае остается только радоваться, что он осчастливил признанием не меня.
Моника села.
— Не нравится мне все это. Я ему верю. По–моему, если бы он убил собственного ребенка, то вел бы себя по–другому. Не скажу, что Ронни Бэгли мне симпатичен, но я верю, что он говорит правду.
— Будешь заниматься уголовным правом, поймешь — от клиентов что ни день, жди сюрприза, — возразил Джо. — Нельзя допускать, чтобы собственные симпатии и антипатии отражались на работе. Не можешь сдерживаться — меняй профессию. Ты будешь добиваться освобождения насильников и убийц, искать оправдания для подонков, не испытывающих даже проблесков раскаяния. Да, будет нелегко. Но в нашем деле приходится идти на сделку с совестью.
— На отвлеченные темы порассуждать еще успеем, — нетерпеливо перебила Джина. — Сначала надо решить, что делать с Ронни.
— Как это — что? Разваливать дело, естественно, — ответил Джо. — Улики сомнительные. Тел нет, свидетелей нет. Стороне обвинения пришлось постараться, чтобы подогнать картину под свою версию событий. Будем бить по всем слабым местам. На Ронни полагаться нельзя.