Когда тетка удивленно посмотрит на заколку, он сунет правую руку к ней в сумку и схватит кошелек. Она улыбнется ему благожелательно и немного виновато — белые жители северных стран часто чувствуют себя виноватыми за предков-рабовладельцев. Она осмотрит заколку и покачает головой: «Нет, спасибо, вещь не моя». Он снова слегка заденет ее плечом, вынимая руку из сумки, и переложит бумажник к себе в карман.
«Самое главное — вытянуть добычу. Ловко и быстро. Тащи бумажник прямо вверх, не позволяй ему ни за что цепляться — момент решающий, тебе ничто не должно мешать. И помни, кругом много народу. Постарайся, чтобы все окружающие смотрели на якобы выпавший предмет. Подними его повыше. А потом убери бумажник подальше, а руку вынь из кармана. Покажи ее всем, продемонстрируй, что ты ни в чем не виноват».
«Примите мои извинения, мадам», — скажет Тейроне.
Она ответит с голландским или немецким акцентом: «Нет-нет, не извиняйтесь». Если только она не австрийка. Однажды, два года назад, он проделал свой трюк с австрийкой. Показал ей заколку… А та сказала «спасибо» и цапнула заколку. Правда, он все же посмеялся последним. В ее кошельке оказалось почти две тысячи рандов.
Он улыбнется, развернется, пойдет прочь. На углу обернется и помашет ей рукой.
«Не спеши, но и не медли, Тей. Уходи прочь. Но будь настороже, ведь никогда не знаешь, как все обернется», — вспоминал он наставления дяди Солли.
Он затесался в толпу туристов, остановился рядом с пожилой женщиной, приготовился действовать. По спине пробежали мурашки. Он напрягся и вдруг…
Внутренний голос произнес: «Не надо».
«Если есть хоть малейшие сомнения, уходи».
Он заметил двух охранников у магазина, те смотрели прямо на него.
Тейроне прошел мимо магазина, повернул на Маркет-стрит и направился к квартире сестры.
Остановившись на пороге, Гриссел и Купидон увидели двух экспертов, работавших в гостиной при ярком свете прожекторов. И оживленно говоривших о регби.
— Говорю тебе, Бисмарк — не человек, а настоящая машина, — пылко уверял Арнольд, толстый коротышка.
— Попал пальцем в небо! — возражал Джимми, его тощий и долговязый напарник. Они стояли на коленях бок о бок в просторной зоне отдыха.
— С чего ты взял?
Пару экспертов давно прозвали Толстый и Тонкий. Они были пережитком прежних времен, последними чудаками, которые давно работали вместе. Можно сказать, на них держалась вся экспертно-криминалистическая служба. Такое прозвище парочка получила от прежней напарницы толстяка Арнольда, круглолицей рыжеволосой и веснушчатой резвушки, бойкой на язык. Когда они с Арнольдом работали в паре, она называла их «Яйцо в крапинку». Все разволновались, когда она решила сменить работу и на ее место назначили Джимми — мужчину, к тому же гораздо менее привлекательного.
— Бисмарк — машина? Разве машина может получить травму? И вообще, в этом году мы выиграем кубок, потому что всех выручит Акула… Как в прошлом году…
— Можно войти? — крикнул Гриссел.
— Слава богу, «ястребы» прилетели, — сказал Арнольд.
— Теперь мне стало гораздо спокойнее, — подхватил Джимми.
— У вас есть бахилы? — спросил Арнольд.
— Разве вы еще не осмотрели холл? — возмутился Купидон. — Лучше кончайте трепать языком обо всяких пустяках вроде регби и шевелите задницами побыстрее!
— Регби — пустяки?! Подумать только! Какой же ты после этого цветной из Кейптауна!
— Такой, что надеру ваши белые задницы, если вы не поторопитесь!
— Если ты такой крутой, «Стормерз» примут тебя с распростертыми объятиями, — не сдавался Арнольд.
— У них как раз травмированы все пятнадцать полузащитников…
— Заткнись, — сказал Джимми. — Входите, только бахилы наденьте. Сами увидите, здесь кое-что очень странное.
«Кое-что очень странное» оказалось гильзой.
— «Кор-Бон» сорок пятого калибра, «Эй-Си-Пи плюс Пи», — объявил тощий Джимми, показывая гильзу, которую он держал пинцетом.
— Не из всех пистолетов сорок пятого калибра можно стрелять патронами «плюс Пи», — заметил Арнольд.
— Только из самых современных моделей.
— У патронов «плюс Пи» выше максимальное внутреннее давление.
— И скорость выше.
— Если не понимаете, мы все объясним в простых выражениях.
— Мы умеем выражаться и простым языком.
— Значит, теперь вы специалисты не только по баллистике, но и по языку? — съязвил Купидон.
— Ты обладаешь обширными познаниями в современной криминалистике, — ответил Джимми. — Граничащими с гениальными…
— По сравнению со средним «ястребом», — добавил Арнольд.
— У которых мозги, как известно, куриные, — хихикнул Джимми.
— Да пошли вы! — беззлобно ответил Гриссел. Он понимал, что переострить Толстого и Тонкого не удастся — эксперты любили, чтобы последнее слово оставалось за ними.
— Бенни, сегодня ты выглядишь чертовски привлекательно!
— Ключевое слово «чертовски»! — Напарники-эксперты ухмыльнулись.
— Не такой ясноглазый и бодрый, как всегда, верно? Да и не такой проницательный, как полагается настоящему «ястребу»! — констатировал Арнольд.
— Вот видите? — спросил Джимми.
— Что мы должны видеть? — насторожился Купидон.
— Гравировку. — Джимми повертел гильзу перед самым его носом.
— Что за гравировка? — спросил Гриссел.
— Возьми. — Арнольд протянул ему лупу.
Гриссел посмотрел на медный цилиндрик:
— Похоже на змею… готовую ужалить.
— Изумительно! — воскликнул Джимми. — Изумительно, что он вообще что-то видит своими заплывшими глазами!
— А что там под змеей, готовой ужалить? — продолжал Арнольд.
— Вроде какие-то буквы? — Гравировка была крошечной.
— Слава Всевышнему! «Ястребы», оказывается, умеют читать!
— Сейчас как врежу! — не выдержал Купидон. — Что там за буквы?
— Латинские, — ответил Арнольд. — «Эн», точка, «эм», точка.
— И что это значит? «Не мое»?
— С чего ты взял?
— «Эн», «эм», «не мое». Так часто сокращают… Или вы эсэмэсок не пишете? А я вас такими умниками считал!
— Люди утонченные не пользуются аббревиатурами, когда пишут текстовые сообщения. Прописная «эн» и строчная «эм» обозначают «ньютон-метр». Если бы обе буквы были строчными, то обозначали бы «нанометр». Но в обоих случаях — без точек, — ответил Арнольд.
— Что же обозначают две большие буквы с точками?
— А я думал, что детективы у нас — вы.
— Потому что вы, умники, не знаете? — торжествующим тоном произнес Купидон.
— Не можем же мы все делать за вас!
— По крайней мере, все делать за вас все время!
— Идите на фиг, — сказал Гриссел.