След пятерни доктора алел на ее щеке.
Когда она ушла в кухню, Блор сказал:
– А быстро вы привели ее в чувство, доктор.
– Что мне оставалось делать? Нам только истерики не хватало вдобавок ко всему, – оправдывался Армстронг.
– Она вовсе не похожа на истеричку, – возразил Ломбард.
– Согласен, – сказал Армстронг. – Весьма уравновешенная и здравомыслящая молодая женщина. Результат потрясения. С каждым может случиться.
Они собрали наколотые Роджерсом дрова, отнесли их в кухню. Там уже хлопотали по хозяйству Вера и Эмили Брент. Мисс Брент выгребала золу из печи. Вера срезала шкурку с бекона.
– Спасибо, – поблагодарила их Эмили Брент. – Мы постараемся приготовить завтрак как можно быстрее – ну, скажем, минут через тридцать-сорок. Чайник раньше не закипит.
– Знаете, что я думаю? – шепнул Ломбарду инспектор в отставке Блор.
– Зачем гадать, если вы мне сами расскажете.
Инспектор в отставке был человек серьезный. Иронии он не понимал и поэтому невозмутимо продолжал:
– В Америке был такой случай. Убили двух стариков – мужа и жену, зарубили топором. Среди бела дня. В доме не было никого, кроме их дочери и служанки. Служанка, как доказали, не могла это сделать. Дочь – почтенная старая дева. Немыслимо, чтобы она была способна совершить такое страшное преступление. Настолько немыслимо, что ее признали невиновной. И тем не менее никто другой не мог это сделать, – и добавил, помолчав: – Я вспомнил этот случай, когда увидел топор. А потом зашел на кухню и увидел – она там шурует как ни в чем не бывало. Что с девчонкой приключилась истерика – это в порядке вещей, удивляться тут нечему, а по-вашему?
– Наверное, – сказал Ломбард.
– Но эта старуха! – продолжал Блор. – Такая чистюля – и передник не забыла надеть, а передник-то, небось, миссис Роджерс, и еще говорит: «Завтрак будет готов минут через тридцать-сорок». Старуха спятила, ей-ей. Со старыми девами такое случается – я не говорю, что они становятся маньяками и убивают кого ни попадя, просто у них шарики за ролики заходят. Вот и наша мисс Брент помешалась на религиозной почве – думает, что она Орудие Господне. Знаете, у себя в комнате она постоянно читает Библию.
– Это никак не доказательство ненормальности, Блор.
– К тому же она брала дождевик, – гнул свою линию Блор, – сказала, что ходила к морю.
Ломбард покачал головой.
– Роджерса убили, – сказал он, – когда тот колол дрова, то есть сразу, как он поднялся с постели. Так что Эмили Брент незачем было бродить еще час-другой под дождем. Если хотите знать мое мнение: тот, кто убил Роджерса, не преминул бы залезть в постель и притвориться, что спит беспробудным сном.
– Вы меня не поняли, мистер Ломбард, – сказал Блор, – Если мисс Брент ни в чем не виновна, ей было бы страшно разгуливать по острову одной. Так поступить мог лишь тот, кому нечего бояться. Значит, ей нечего бояться и, следовательно, она и есть убийца.
– Дельная мысль, – сказал Ломбард. – Мне это не пришло в голову, – и добавил, ухмыльнувшись: – Рад, что вы перестали подозревать меня.
Блор сконфузился:
– Вы угадали, начал я с вас – револьвер, знаете ли, да и историю вы рассказали, вернее не рассказали, весьма странную. Но теперь я понимаю, что вы сумели бы придумать что-нибудь похитрее. Надеюсь, и вы меня не подозреваете.
Филипп сказал задумчиво:
– Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, разработать подобный план человеку с настолько слабым воображением, как у вас, не под силу.
Могу только сказать, что в таком случае вы замечательный актер, и я вами восхищаюсь. – Он понизил голос. – Может статься, не пройдет и дня, как нас укокошат, так что скажите мне по секрету: вы тогда дали ложные показания, верно?
Блор смущенно переминался с ноги на ногу.
– Скрывай, не скрывай, что толку, – сказал он наконец. – Так вот. Ландор был невиновен, это точно. Шайка Перселла дала мне на лапу, и мы упрятали его за решетку. Только имейте в виду, я отрекусь от своих слов…
– При свидетелях, вы хотите сказать, – улыбнулся Ломбард. – Нет, нет, этот разговор останется между нами. Что ж, надеюсь, вы получили неплохой куш.
– Не получил и половины того, что обещали. Страшные жмоты эти Перселловские ребята. Но повышение я получил. Что да, то да.
– А Ландору дали срок, и он помер на каторге?
– Откуда я знал, что он умрет? – огрызнулся Блор.
– Конечно, откуда вам знать, просто вам не повезло.
– Мне? Вы хотите сказать – ему?
– И вам тоже, Блор. Потому что из-за его смерти и ваша жизнь оборвется раньше времени.
– Моя? – уставился на него Блор. – Неужели вы думаете, что я позволю с собой расправиться, подобно Роджерсу и прочим? Дудки! Кто-кто, а я сумею за себя постоять! Хотите пари?
Ломбард сказал:
– Не люблю держать пари. И потом, если ведь убьют, кто отдаст мне выигрыш?
– Послушайте, мистер Ломбард, что вы хотите сказать?
Ломбард оскалил зубы.
– Я хочу сказать, мой дорогой Блор, что ваши шансы выжить не слишком велики.
– Это почему же?
– А потому, что из-за отсутствия воображения расправиться с вами проще простого. Преступник с воображением А. Н. Онима в два счета обведет вас вокруг пальца.
– А вас? – окрысился Блор.
Лицо Ломбарда посуровело.
– У меня воображение ничуть не хуже, чем у А. Н. Онима, – сказал он. – Я не раз бывал в переделках и всегда выпутывался! Больше ничего не скажу, но думаю, что и из этой переделки я тоже выпутаюсь.
Стоя у плиты – она жарила яичницу, – Вера думала: «И чего ради я закатила истерику, как последняя дура? Этого не следовало делать. Нельзя распускаться, никак нельзя распускаться. Ведь она всегда гордилась своей выдержкой.
Мисс Клейторн была на высоте – не растерялась, кинулась вплавь за Сирилом.
К чему об этом вспоминать? Все позади… далеко позади… Она была еще на полпути к скале, когда Сирил ушел под воду. Ей почудилось, что течение снова уносит ее в море. Она дала течению увлечь себя – плыла тихо-тихо – качалась на воде, пока не прибыла лодка… Ее хвалили за присутствие духа, хладнокровие… Хвалили все, кроме Хьюго. А Хьюго, он лишь взглянул на нее… Боже, как больно думать о Хьюго, даже теперь… Где он сейчас? Что делает? Помолвлен, женат?»
– Вера, бекон горит, – сердито сказала мисс Брент.
– И верно, простите, мисс Брент. Как глупо получилось…
Эмили Брент сняла с дымящегося бекона последнее яйцо. Вера, выкладывая на раскаленную сковороду куски бекона, сказала:
– У вас удивительная выдержка, мисс Брент.
– Меня с детства приучили не терять головы и не поднимать шума по пустякам, – ответила старая дева.
«Она была забитым ребенком… Это многое объясняет», – подумала Вера. А вслух сказала:
– Неужели вам не страшно?.. А может, вы хотите умереть?
«Умереть? – будто острый буравчик вонзился в закосневшие мозги Эмили Брент. – Умереть? Но она не собирается умирать! Остальные умрут, это да, но не она, не Эмили Брент.