Особенно
разозлилоМишуто, чтоПавловоказалсякандидатомюридических наук. Он
хорошопомнил,как,сословЗахарова,отзывалась Иринао министерских
чиновниках с учеными степенями...
Жарастоялатакая,чтодажеметро, гдеобычнобывалопрохладно,
наполнялапротивная влажная духота. Рубашка прилипала к спине, по ногам под
легкимибрюками медленно стекали щекочущие капельки пота. Миша, забившись в
угол вагона, постарался отвлечься от недовольства и повторял в уме показания
Павлова, чтобы как можно точнее изложить разговорКаменской.ПередНастей
Миша Доценко благоговел, называлее Анастасией Павловной и ужасно стеснялся
того, что она обращалась к нему на "вы". Ему казалось кощунственным называть
это интеллектуальное божество Аськой...
Но какой же все-таки мерзкийэтот Павлов! "Мы с Ирочкой давно знакомы.
Когдаонаготовилакандидатскую,приезжалакнамвСибирьсобирать
материалы.Я ей,конечно, посильнуюпомощьоказывал, сами понимаете, без
звонка отруководства никтоникаких сведенийне даст.Иуж темболее в
колонию непустят, аей нужно было с осужденными беседовать. Ну, а когда я
собралсядиссертациюписать,яуже былтогданачальником следственного
отдела,Ирочкамнесоветамипомогала,книгирекомендовала.Вобщем,
знакомство у нас старинное. А с прошлого года, какменя вМоскву перевели,
дружба наша возобновилась. Не сразу, не сразу, согласен, драться пришлось за
Ирочку, бороться..." Я, Я, Я! Как будто Доценко пришел не о погибшей женщине
говорить,а писатьбиографиюАлександра ЕвгеньевичаПавлова, выдающегося
борцаспреступностью!Да,норевностьюздесьинепахнет.Этот
самовлюбленный самец даже и мысли не допускает, что его могли обманывать. Он
честно дралсяза свою добычу,идобыча этапринадлежит ему безраздельно.
Осталось проверить, что он делал в ночь с двенадцатое на тринадцатое июня, и
версию "ревность" можно с чистой совестью похоронить.
По меретого,как ДоценкопересказывалНастеКаменскойвсе детали
разговора с Павловым, ее лицо каменело.
--Кажется, я опять ошиблась, -- Настя огорченно покачалаголовой. --
Спасибо вам, Миша.
Не оттого расстроилась Настя, что надежда на Павловакак на возможного
убийцу-ревнивцанеоправдалась.Настясожалела,чтоошибласьвИрине
Филатовой.Положив перед собой ее фотографию,Настявсматриваласьв лицо
Ирины.Короткие темные волосы, модельнаястрижка, высокиескулы, красивый
разрезглаз,короткийнос,очаровательныйнеправильный рот,невыразимо
женственнаяулыбка. "Неужели ты меня обманула, Ирочка? -- думала Настя.--
Мне казалось, я знаю тебя, я тебя чувствую, как будто ты много лет была моей
подругой.Ядумалаотебепять дней,ябыла уверена, чтопоняла твой
характер. Я мысленно разговаривала с тобой, задавала тебе вопросыи слышала
твои ответы: А ты на самом деле совсем другая? Тыне тольколовко морочила
голову своим возлюбленным, нои лгала своей близкой подруге Люде Семеновой,
когда говорила, чтолучшепереспишь с нищим вподземномпереходе, чемс
Павловым.
Ядумалаотебепять дней,ябыла уверена, чтопоняла твой
характер. Я мысленно разговаривала с тобой, задавала тебе вопросыи слышала
твои ответы: А ты на самом деле совсем другая? Тыне тольколовко морочила
голову своим возлюбленным, нои лгала своей близкой подруге Люде Семеновой,
когда говорила, чтолучшепереспишь с нищим вподземномпереходе, чемс
Павловым.Ты обманываласвоегоначальника,когда приезжаларасстроенная
якобы из министерства иговорила, что этоПавлов тебя разозлил. Акуда же
ты, голубушка, ездила на самом деле? После каких свиданий ты возвращалась на
работув состоянии, близком к истерике?Где же твое настоящее лицо, Ирочка
Филатова?"
Настя, вздохнув, убралафотографиюи началаразбиратьдваогромных
бумажныхмешка, в которых привезли содержимоесейфа и столаФилатовой. До
конца рабочего дня оставалось два часа.
<ul><a name=18></a><h2>x x x</h2></ul>
До конца рабочего дня -- пятницы, девятнадцатого июня -- оставалось два
часа. Гордеев закончил подготовку квизитуКовалеваи, взглянувна часы,
решил,что сегодня, пожалуй,беседа ужене состоится. Он не хотел звонить
Ковалеву и приглашать его к себе, он ждал, покатот после очередного звонка
Ольшанскому объявится сам.
И Ковалев объявился. Худощавый, подтянутый, с густыми, откинутыми назад
волосамицвета спелой пшеницы, элегантный,в безукоризненном костюме и при
галстуке.несмотряна изнуряющуюжару. "Небось нетолько кабинет,нои
машинас кондиционером, -- подумал Гордеев. -- Никакая жара ему не страшна.
Ничего, у меня в кабинете быстро вспотеешь".
-- Виталий Евгеньевич,--начал осторожно Гордеев, -- яполагаю, что
вы,как отец потерпевшей, имеете право знать, что мы делаем для того, чтобы
найтии изобличить преступника. Если ондосих пор не задержан, то это не
означает, что мы бездельники и не ищем его.
-- Что вы, что вы, -- быстро возразил Ковалев, -- ясовсем не имел это
в виду.Я действительноежедневнозвонилКонстантину Михайловичу,но вы
должны понять: я отец...
--Понимаю,--ласковоподдакнулполковник.--Яценювашу
деликатность,это,знаетели,редковстречается.Язнаю,чтовыне
жаловалисьнируководствуОльшанского,нимоему.По-видимому,выс
пониманием относитесь к нашимтрудностям --нехваткекадров и чрезвычайно
высокойнагрузкеоперативно-следственногоаппарата,имывамзаэто
благодарны...
Колобок,привыкший говорить короткими рубленымифразами, написал этот
изысканныйтекст заранееивыучил наизусть. Он хотелусыпитьКовалева и
создатьунеговпечатление,что"интеллигентныелюдивсегдасмогут
договориться".
-- Поэтому, --продолжил Гордеев,бросив взгляд належащую перед ним
шпаргалку, -- япроинформирую вас о ходеоперативно-розыскных мероприятий,
предпринятых по делу об изнасиловании вашей дочери.