Приходите, буду с нетерпением ждать ваших рассказов.
Почтистолкнувшись сПавловымв дверях, кНасте влетелразъяренный
Гордеев.
-- Знаешь, где сейчас Шумилин? В клинике неврозов. Ковалев, конечно же,
побежал к своему дружку ивсе рассказал. А Виноградов даженичего выяснять
не стал, видно, знает отлично,какая сволочьего родственничекичего от
него можно ожидать. Запихнул в психушку от грехаподальше, чтобы мы егоне
достали.
--Интересно, а Ковалев об этом знает? Ситуация-то пикантная. Виногра-
дов, с одном стороны, друг, а с другой -- укрывает насильникаего же родной
дочери. По сути одно то,что парень согласился на госпитализацию, вглазах
Ковалева должно быть признанием в том, что он виновен.
--Верно,--согласился Гордеев. --Виноградов должен бы, поидее,
скрывать это от Ковалева.
-- Попробуем узнать кое-что. -- Настя набрала номер телефона. -- Будьте
добры Эллу Леонидовну.-- Прикрыв трубкурукой, онапояснила Гордееву: --
Моя приятельница.Работаетвклиникеневрозов.Мыснейвместекурс
психодиагностикиуБерезинаслушали...Эллочка?Здравствуй,этоНастя
Каменская.
Обменявшись любезностями, Настя попросила, есливозможно, выяснить, по
чьейпротекциигоспитализировалиШумилинаСергеяВикторовича, 1968 года
рождения. Элла обещала перезвонить.
Долгожданный звонокраздалсявсамом концедня.Настя поговорила с
Эллой и, озадаченно покачав головой, зашла к Гордееву.
-- Шумилина в клинику устраивал лично сам Ковалев Виталий Евгеньевич.
-- Подонок,-- тихопробормоталВикторАлексеевич. --Ну,мыеще
поглядим, кто кого.
И этот понедельник, двадцать второе июня, былтаким же жарким, как все
предыдущиедни. И снова,чуть приволакиваяраспухшиеот жары ноги, Настя
Каменская,невыносившаятолпы идухоты,медленно брела мимо автобусных
остановок домой.Онадумалао том,что врусскомязыкеслово "правда"
--только одно,аслов, противоположных по значению, куда больше:"обман",
"ложь", "неправда", "вранье".Может, потому, что правда--проста, а ложь
многолика? Настя стала перебирать в уме синонимы этих слов на всех известных
ей языках. Поглощенная своими лингвистическими изысканиями, она незаметила
невысокогосмуглогочеловекавочках,которыйнанекоторомотдалении
следовал за нейот самой Петровки. Если бы с Настей рядом был Юра Короткое,
он бынавернякаузналэтого человека.НоЮрынебыло, аобнаруживать
наблюдение Настя не была приучена.
<ul><a name=23></a><h2>x x x</h2></ul>
Вовторникситуациянеожиданнообострилась.НастепозвонилДима
Захаров, сообщил, что агентство,в котором онработает,, получило заказ на
сведения об Ирине СергеевнеФилатовой.Заказпередан,естественно, через
посредника, да и самого посредника шеф все равно не назовет.
Заказпередан,естественно, через
посредника, да и самого посредника шеф все равно не назовет.Имя клиента --
профессиональная тайна. Обычно ленивая и медлительная, Настя пулей влетела в
кабинет к Гордееву.
-- Виктор Алексеевич, у меня на телефоне Захаровиз частного охранного
агентства. Кто-то интересуется биографией Филатовой.
--Да?-- Колобок сунул в рот дужку очков. -- Любопытно.Какие будут
суждения?
--Еслиуж намтак повезлосЗахаровым, ядумаю,есть смысл этим
воспользоваться. Надо спеть им какую-нибудь песенку.
-- Врать нехорошо, Анастасия, -- пошутил Колобок.
--Этонеложь, а дезинформация. Зачемнаммучиться,устанавливая
клиента, когда можно просто посмотреть, где нашу песенку будут повторять.
Настявместе сЗахаровымначаласочинять биографию Ирины,стараясь
гармонично сочетать общеизвестные факты с изящной выдумкой.
А Виктор Алексеевич Гордеев вызвал к себе Ковалева.
-- Виталий Евгеньевич,мне казалось, что в прошлыйраз мы поняли друг
друга. А вы меня подвели, нарушили нашу договоренность. Как же так? -- мягко
и вкрадчиво начал Колобок.
-- Я вас не понимаю, -- надменно ответил Ковалев.
-- Выразве несообщилиВиноградову онаших подозрениях в адрес его
племянника? -- невинно осведомился полковник.
--Я не счел возможнымскрыватьот него, -- с достоинствомпроизнес
Виталий Евгеньевич.
-- Могу я узнать, что вам ответил на это Виноградов?
-- Вы что, допрашиваете меня? -- возмутился Ковалев. -- Почему я должен
докладывать вам, что мне говорят мои друзья в личной беседе?
--Недолжны,-- мирносогласился Гордеев.--А вам не показалось
странным,чтоВиноградовтутжегоспитализировалплемянникастаким
диагнозом,который исключаетпроведениевотношениинего процессуальных
действий?
-- Я вас не понимаю, -- повторил Ковалев, -- Сережа болен, очень болен,
у него глубочайшая депрессия. Он нуждается в лечении и врачебном надзоре.
--Это понятно,-- согласно кивнул Гордеев. -- И на почве чего у него
такая глубокая депрессия?
--Трагедиявличнойжизни.--ВголосеКовалевапослышалась
уверенность. --Любимая девушка обошласьсним незаслуженно жестоко, ав
этом возрасте, сами знаете, когда рушится любовь -- рушится мир.
Виктор Алексеевич сочувственно поцокал языком.
-- Надоже, как бывает. Такой красивый статныйпарень, косая сажень в
плечах, девушки должны его обожать.
--Да-да, -- оживленно подхватил Ковалев,-- так всегда и бывает,но
вот сошелся свет клином на одной -- и вся жизнь прахом.
Гордеев помолчал, потом очень тихо спросил:
-- Виталий Евгеньевич, вы не испытываете неловкости?
На самом деле Гордееву хотелось крикнуть во весь голос: "Неужели вам не
стыдно?!"
--Неловкости?Почему?--Ковалевзакинулногуна ногу,видимо,
полагая, что можно расслабиться после успешного прохождения подводного рифа.