Денис равнодушно пожал плечами, но вопросу не удивился. И это тоже показалось Антону странным.
– В первый раз слышу, – коротко ответил он. – Никакую Галину я не знаю.
А вот это уже было явной ложью. Если он впервые слышит об оставленном Галине наследстве, то должен был удивиться или хоть как-то прореагировать.
– И ваш дядя никогда не упоминал этого имени? – продолжал Антон как ни в чем не бывало.
– Нет, никогда.
Денис уставился на него широко открытыми наглыми маленькими глазками, в которых плескалась плохо скрытая насмешка.
– И нотариус вам об этом не говорил?
– Нет, не говорил.
Ответы были короткими, сухими и явно заученными. Антон внимательно присматривался к Денису Чернецову: барабанит не задумываясь, даже не пытается ничего вспомнить. К разговору мальчишка готов отлично. И кто же это, хотелось бы знать, так его подготовил? Неужели сам? Или был толковый консультант-репетитор?
– Денис, а вы завещание-то читали? – коварно спросил Сташис.
И снова никакой реакции, то есть к этому вопросу Денис тоже готовился. Ну, или его готовили.
– Читал, – невозмутимо кивнул он, – оно же у меня на руках было.
– И что там написано?
– Ну, там перечислены какие-то люди, которым дядя тоже что-то завещал.
– Какие люди? – насторожился Антон.
– Я их не знаю. Наверное, какие-то его друзья, которым он хотел помочь напоследок.
– Фамилии запомнили?
– Вот еще! – фыркнул Денис. – Оно мне надо – мозг засорять?
– Не надо, – согласился Антон. – Но неужели не любопытно было?
– Да ну, не мое это дело, я чужие деньги не считаю.
И вот тут он снова солгал, Антон это явственно увидел. Очень даже хорошо и быстро считает Денис Чернецов деньги, особенно чужие, которые вполне могли бы принадлежать ему самому, а уплыли к каким-то неведомым дядюшкиным друзьям-приятелям.
– Но хотя бы о каких суммах идет речь, вы помните?
– По восемь лямов каждому, всем поровну. Только мне, как родственнику, побольше досталось, да еще квартира обломилась, так что я на дядю не в обиде.
«Всем поровну»! Это что же получается, Георгий Петрович оставил наследство не только племяннику и Галине, но и еще кому-то? Рокфеллер, не иначе.
– И много их было – этих «всех»?
– Я не считал, – коротко ответил Денис. – Оно мне надо – не в свои дела лезть?
– Но хотя бы примерно, – настаивал Антон. – Двое, трое, десять? Приблизительно.
– Да чего вы приматываетесь? – Наконец самообладание стало покидать паренька, он уже готов был закипеть. – Я только свою часть прочитал, где написано, чего и сколько мне лично причитается. Для меня это важно. А кому там еще чего – не мое дело.
Всё, отрепетированная часть закончилась, парень поплыл. Только что сказал, что «всем поровну, по восемь лямов», значит, читал, и очень даже внимательно, а теперь дурака валяет, делает вид, что ничего не знает. Но добиваться правды смысла нет, если у Дениса четкая установка никому ничего не рассказывать, то он запрета не нарушит, это ясно. И все-таки хотелось бы понимать, за что Галке оставили такие деньги.
Антон обвел недоверчивым взглядом бедноватую и давно не обновлявшуюся обстановку. Ничего себе жилище человека, который оставляет после смерти такие суммы! Корейко, что ли, новоявленный? А что, все бывает в этой жизни.
Ничего себе жилище человека, который оставляет после смерти такие суммы! Корейко, что ли, новоявленный? А что, все бывает в этой жизни.
– Денис, а откуда у вашего дяди такие деньги? – осведомился он невинным тоном.
– А, – махнул рукой Денис, – он всю жизнь какими-то левыми делами занимался, с криминалом дело имел, вот и наворовал, я так думаю. Он же сидел, вы, наверное, и сами знаете.
Об этом Антон Сташис, конечно же, знал. Но факт отбывания наказания в колонии за пьяную драку никоим образом не объяснял наличия таких фантастических сумм. Восемь миллионов Галине, еще больше – Денису, и еще по восемь миллионов каким-то неведомым людям, имен которых Денис не запомнил. Это что за фокусы?
– В последние годы дядя Жора тихий был, – между тем продолжал Денис, – только пил и спал, а чем раньше занимался – мне не докладывал. Но по некоторым проговоркам я понял, что с каким-то хитрым бизнесом он был связан крепко. И еще он как-то сказал, что во время отсидки оказал неоценимую услугу какому-то крупному авторитету и тот после освобождения дядю Жору отблагодарил. В общем, темная история с этими деньгами, а я так считаю: меньше знаешь – лучше спишь, особенно когда дело касается криминала. Так что я ничего не запоминал и в голову не брал.
Понятно, парень быстро сориентировался и постарался с честью выйти из сложного положения.
– Слушай, Денис… – Антон сделал вид, словно только что додумался до самого простого и очевидного решения. – А покажи-ка мне завещание, я сам посмотрю.
– Зачем вам? – настороженно спросил Чернецов-младший.
– Я же тебе объясняю: мне нужно понимать, откуда у Галины Тишуниной деньги. Она говорит, что ей оставил наследство Георгий Петрович Чернецов, а как я могу это проверить? И на слово ей верить я тоже права не имею, я же милиционер, а не бабка в очереди за сметаной. Так покажешь?
Денис отрицательно покачал головой.
– У меня нет завещания, я его выбросил.
– Как – выбросил? – Антон ушам своим не верил. – Это же документ!
– А на фига он мне? Я по нему все, что мне причиталось, получил, квартиру на себя переоформил, деньги на счет положил. Чего лишнюю макулатуру в доме держать? Я тут постепенно разбираюсь, всякий хлам выбрасываю, чтобы новую жизнь начать.
Антон внимательно наблюдал за Денисом, вслушивался в интонации. Да, насчет новой жизни он не соврал. И насчет того, что завещания у него на руках нет, – тоже правда. А вот насчет того, что он документ выбросил, – что-то сомнительно. Хотя все может быть, никогда не угадаешь, что на уме у таких, как Денис, которые от родной матери открещиваются и называют ее словами, больше приличествующими пьяному разговору малограмотных мужиков.
В кармане Антона звякнул мобильник: пришла эсэмэска. Наверное, от дочери, она всегда сообщает отцу о своих передвижениях. Ну что ж, больше от Дениса Чернецова все равно ничего не добиться.
Он попрощался, заметив в лице парня нескрываемое облегчение, и вышел на лестничную площадку. Вытащив телефон, прочитал сообщение от Василисы: «Мы прешли с елки дед мороз прекольный». Да, с орфографией беда…
Антон собрался было нажать кнопку вызова лифта, но передумал и позвонил в квартиру напротив той, в которой обретался Денис. Дверь открыли через несколько секунд, на пороге стояла приятная женщина лет пятидесяти. Он представился, снова показал удостоверение и начал задавать вопросы о покойном Георгии Петровиче. Соседка слово в слово подтвердила все сказанное Денисом: и насчет того, что он поселился у дяди три года назад, и о том, что приехал из деревни, и о пьянстве Чернецова-старшего, и о его тяжелой и скоротечной болезни, и о том, как племянник старательно ухаживал за умирающим дядюшкой.