- Что купила? Индюшатину? Котлеты сделаем?
- Нет, - хитро улыбнулась я, вынимая из пакета геркулес и пучок кинзы, - спецкашу.
Не успело мясо вскипеть, как раздался звонок в дверь.
- Сними пену, - велела я Кристине. Девочка схватила шумовку и принялась шуровать в кастрюле. Я распахнула дверь.
- Помогите, умирает, - закричала Аня. У меня просто подкосились ноги. Нет, только не сегодня, я так устала.
- Вилка, - рыдала Анюта, - ужас, катастрофа!
- Ну, - безнадежно спросила я. - Что Машка съела?
- Голову засунула, - вопила Анечка.
- Куда?
- Жуть, - взвизгивала Аня, - сейчас умрет!
Я надела туфли и пошла за ней. Зрелище, открывшееся мне на лестничной площадке перед квартирой Анюты, впечатляло. Дом у нас старый, из первой серии "хрущоб", построенных еще в 1966 году. Мой отец непонятным образом получил тогда здесь квартиру. Полы во всех квартирах покрыты линолеумом, лестницы крутые и узкие, а перила держатся на простых железных прутьях. Некогда они были покрыты веселенькой голубенькой краской, но она давно облупилась. Вот между этих прутьев Машка невесть как и засунула голову.
Я подергала пленницу. Раздался одуряющий вопль. Ушные раковины мешали голове вылезти. На крик распахнулась дверь, и высунулась Наталья Михайловна.
- Что тут делается? - завела тетка. - Ни минуты покоя, полдесятого уже, спать пора, а вы визжите.
Потом она увидела Машку и заорала во всю мощь легких:
- Вань, Вань, поди сюда! Появился Иван Николаевич.
- Что за шум, а драки нету?
- Глянь!
Иван Николаевич оглядел "пейзаж" и попытался раздвинуть прутья.
Как бы не так, они даже не шелохнулись.
- Делать-то что? - причитала Аня. - Она сейчас задохнется.
- Не, - протянула Наталья Михайловна, - горло свободно.
- Надо намылить ей щеки и уши, - посоветовал Иван Николаевич.
Анька сгоняла домой и притащила гель для мытья.
- А-а-а, - завизжала Машка, когда скользкая жидкость полилась ей за шиворот.
- Бум-бум, Мака, - пообещала я и крикнула:
- Аня, тащи конфеты.
- У меня нет, - всхлипнула Анюта.
- Сейчас принесу, - подхватилась Наталья Михайловна.
Через минуту она вернулась с коробкой "Ассорти" и бутылкой "Олеины".
- Импортная дрянь эта не мылкая, - заявила соседка, - лучше намаслить.
Мы принялись щедро обмазывать Машку растительным маслом. Девочка поглощала конфеты и молчала. Заорала она только тогда, когда "спасатели" попытались вытащить ее голову.
- Ну и что делать? - вздохнула я, оглядывая гелиево-"олейновые" лужи.
- Чего, чего, - обозлился Иван Николаевич. - МЧС вызывать.
- Не поедут они, - стонала Аня, - и денег нет.
- Ой, замолчи, - велел сосед, - без тебя тошно. Хорошо хоть девка заткнулась.
Но тут у Натальи Михайловны закончились конфеты, и Машка принялась выть, как береговая сирена. Иван Николаевич бросился к телефону, а с пятого этажа спустилась Таня Елина. Скоро вокруг несчастной Манюни столпилось почти все население подъезда. Мужчины пытались разогнуть прутья, женщины засовывали в Машкин рот конфеты, кто-то наливал Ане валерьянку, кто-то гладил Маньку по голове... Наконец хлопнула дверь подъезда, и на лестнице раздался веселый мужской голос.
- Где ребенок с застрявшей головой?
- Тут, - завопили все.
Присутствующие здесь же собаки залаяли, а Аня принялась истошно рыдать, громко икая.
На лестничную клетку поднялись три мужика в красивых темно-синих комбинезонах, они несли какие-то большие ящики.
- А ну тихо, - неожиданно гаркнул высокий плечистый блондин, самый молодой из спасателей, - всем молчать!
Люди разом заткнулись, даже пес Кулибиных, взбалмошная болонка Люся захлопнула пасть. Было что-то такое в голосе блондина, отчего всем моментально захотелось его послушаться.
- Чего собрались? - недовольно добавил другой, темноволосый крепыш. - Ребенка, что ли, с головой застрявшей не видели?
- Никогда! - радостно выкрикнул семилетний Ванька из пятьдесят третьей квартиры. - Никогда. Интересно, как она это проделала? Башка-то не пролезает, только что пробовал!
Аня неожиданно завыла в голос.
- Уберите психопатку, - велел блондин.
- Это мать, - сказала я.
- Тогда суньте ей в рот кляп, - посоветовал крепыш. - И чего орет, только несчастного младенца пугает!
- Заткнись, Анюта, - велел Иван Николаевич.
Привыкшая, что ее всегда успокаивают и жалеют, Аня на секунду оторопела и вполне внятно спросила:
- Это вы мне?
- Тебе, тебе, - ответил Иван Николаевич, - надоела, ей-богу, в ушах звенит, все с твоей девкой в порядке.
В ту же секунду Машку стошнило.
- Умирает, - завопила Анька с утроенной силой. - Доченька, кровинушка, ой, погибает!!!
Спасатели приладили какие-то штуки к прутьям и вмиг вытащили Машку. Намасленная, намыленная, перемазанная шоколадными слюнями
Маня оказалась в объятиях матери. Но Аня не успокаивалась.
- Сейчас умрет!
Третий спасатель, оказавшийся врачом, приказал:
- А ну дайте сюда девочку! Сколько конфет она съела?
Соседи принялись считать. Получилось, что плененная Машка слопала почти полную коробку "Ассорти", принесенную Натальей Михайловной, грамм двести ирисок, несколько мармеладок и большую шоколадку "Аленка".