- Плохо, - укорил мальчишка и велел:
- Магазин за углом, действуй.
- Мне надо поговорить...
- Неси бутылку, тогда и побеседуем, - отрезало небесное создание и захлопнуло дверь.
Пришлось идти вниз и покупать "Гжелку". Вид стеклянной емкости с бело-синей наклейкой привел парнишку в состояние эйфории - Вот здорово, - зачмокал он и трясущейся рукой принялся откупоривать пробку. - Давай заходи.
Я влезла в грязную донельзя прихожую и поинтересовалась:
- Рагозин Николай Федорович?
- Кто?
- Ты.
- Не-а, - пробормотал юноша, - я Костя.
- А Николай где?
- Не знаю, - ответил Константин.
- Значит, ты хозяин, - решила я уточнить ситуацию.
- Кто?
- Ты.
- Кто сказал?
- Да никто, - вышла я из себя, - говори быстро, где Николай?
- Не знаю.
- Хозяин кто?
- Где?
- Здесь!
- Тут?
- Нет, - заорала я, - не тут, не там, а в этой квартире. Чья она?
- Черт ее знает, - серьезно ответил парень.
- А ты кто?
- Я?
- Ты!
- Костя.
От злости я чуть не треснула его по голове валявшимся на полу зонтиком. Надо же так вчера напиться!
- Котька, - донесся из комнаты слабый голос, - кто там?
- Не знаю, - ответил юноша и уточнил:
- Она бутылку принесла.
- Благодетельница, - прохрипел бас. Я отодвинула Костю плечом; решительно вошла в комнату и приказала:
- Отвечайте немедленно, кто из вас, уродов, Рагозин?
Несколько тел, лежащих в немыслимых позах, лениво зашевелились. Похоже, вчера тут выпивка лилась рекой. На большом обеденном столе высилась гора посуды. Гостей угощали колбасой и чипсами. Несколько банок из-под рыбных консервов щетинились окурками, и запах в помещении стоял соответственный: немыслимый "букет" из ароматов выпитого спиртного, сигаретных "бычков" и чего-то кислого, тошнотворно противного.
Двое парней, не сумевших снять одежду, ничком лежали на засаленной софе. Еще один, неудобно подвернув ноги и умостив голову на подлокотнике, дрых в широком кресле. В углу, между комодом и тумбочкой, валялось клочкастое ватное одеяло, на котором раскинулось несколько тел, все в одежде и даже в обуви. Между пьянчугами, развалившись на спине и растопырив в разные стороны все четыре лапы, храпел тощий, ободранный кот. Когда-то белый, мех животного сейчас напоминал весенний снег - кое-где желтый, на спине серый, а ближе к голове отчего-то красный. Приглядевшись, я поняла, что шея котяры перемазана кетчупом. Очевидно, кто-то из гостей использовал его вместо салфетки.
- Ребята, - заорал Костя, - бутылевский приехал.
Пейзаж оживился. Парни, спящие на диване, сели. Один из них тонкой маленькой ручкой принялся копаться в коротко стриженной голове. Я заметила темно-синий лак на ногтях и сообразила, что он - девушка. Впрочем, дамы отыскались и на одеяле, целых две сразу. Они попытались встать, но потерпели неудачу, и теперь просто смотрели на меня похожими на пуговицы глазами.
- Так кто из вас Рагозин, господа?
- Здесь нет такого, - с уверенностью произнес юноша, сидевший на диване.
- А вы кто?
Оказалось, студенты МАДИ, отмечающие успешно сданную сессию.
- Странно, - пробормотала я, - куда же Николай подевался?
- А вы у хозяйки спросите, - посоветовала одна из девчонок, - она живет в соседнем доме, я у нее снимаю.
Ситуация прояснилась, и, отдав студентам "Гжелку", я пошла по новому адресу. На этот раз - в странное трехэтажное здание из красного кирпича. Этот дом выглядел внутри намного приличней. Лифта, правда, не было, зато лестничная клетка чисто вымыта, а двери квартир обиты одинаковым зеленым дерматином, очевидно, жильцы обратились разом в одну фирму.
Квартира, куда меня впустили, ничем не напоминала "лежбище" молодых алкоголиков. Аккуратная комната с простой, но явно новой мебелью, чисто вымытый пол и большой телевизор "Панасоник", накрытый для пущей красоты самовязаной кружевной салфеткой. Внушала доверие и хозяйка, маленькая старушка в теплом байковом халатике и хорошеньких тапочках в виде тигрят.
- Вы по поводу квартиры? - спросила она.
- В общем, да, - весьма обтекаемо ответила я.
- Садитесь, дорогая, - обрадовалась бабуся и радушно предложила:
- Хотите чайку?
- С удовольствием, - пробормотала я. Хозяйка взяла с буфета крохотный чайничек и с удовлетворением отметила:
- Совсем свежий, только вчера заваривала. Затем она капнула пару капель желтоватой водички в огромную кружку с надписью "Маша" и щедро долила доверху кипятком. Получившаяся жидкость нежно-лимонного цвета напоминала напиток "Буратино" времен моего детства.
- В квартире пока живут, - принялась объяснять хозяйка, - но скоро съезжают, первого февраля деньги принесут, и я откажу им.
- Почему?
- Шумят очень, - вздохнула старушка, - соседи недовольны, грозят в налоговую инспекцию пожаловаться.
- Да, неприятно, - согласилась я.
- Меня зовут Марья Сергеевна, - церемонно представилась бабуся.
- Евлампия Андреевна, - улыбнулась я в ответ.
- Очень приятно, - ответила хозяйка и добавила:
- Уж не обессудьте, но, когда договариваться начнем, паспорт принесите, а то меня уже один раз обманули.
- Да?
- Вот вам и да, - неожиданно резко ответила старушка, - неужто б сдала квартиру студентам, тьфу!
- Как же так получилось? - изобразила интерес.
- Говорю же, обманули, - пустилась в объяснения Марья Сергеевна. - Пришла женщина, вроде вас, тоже по объявлению...
Я внимательно слушала путаную речь, пытаясь сообразить, что к чему. Марья Сергеевна всю жизнь прожила вместе с мужем в отличной трехкомнатной квартире, причем не где-нибудь, а на Старом Арбате. Потом супруг скончался, началась перестройка, сбережения пропали, а детей, способных содержать ее, у нее не было. Оставалось одно - продавать у метро сигареты. Спасибо, лучшая подруга надоумила, пришла в гости, посмотрела со вздохом на необъятные хоромы и сказала:
- Зачем тебе, Маша, такая квартира? Продай ее побыстрей да купи две. Одну сдавать станешь и жить припеваючи.
Марья Сергеевна послушалась и до сих пор не нарадуется. Из арбатской квартиры получилось не две, а три новых, правда, на окраине. Но Марья Сергеевна - пенсионерка, на работу ей не ездить... Кстати, жизнь в спальном районе нравится старушке больше, чем в центре. Летом никакой дачи не надо, в двух шагах изумительный лесопарк, а с продуктами теперь везде хорошо!
На деньги, вырученные от сдачи квартир, Марья Сергеевна как сыр в масле катается, не отказывая себе практически ни в чем. Купила телевизор и даже обзавелась турецкой дубленкой. Правда, иногда случаются неприятности. Жильцы, к сожалению, попадаются разные. К каждому в душу не залезешь. Так произошло с квартирой в восемнадцатом доме. Договариваться о съеме пришла вполне приличная дама, и на самом деле она жила одно время тихо и мирно. Потом съехала, а на снятую жилплощадь вселила свою дочь, девицу наглую, развязную и настоящую безобразницу.