- Невроз скоро начнется у тебя, - пообещала Юлечка, - я полы мыть с гипсом не могу, так что все писы твои.
Намотав на швабру тряпку, я поинтересовалась:
- А гости где?
- Пошли погулять.
- Ладно, сейчас уберу и приготовлю ужин.
- Люся уже сгоношила, - оповестила Юля и сняла крышку со сковородки.
По кухне поплыл отвратительно кислый запах.
Солянка! Единственная вещь, которую в нашем всеядном доме никто и в рот не возьмет. Вообще мы не привередливы и с одинаковым азартом уничтожаем домашние пироги и покупные пельмени. Но сочетание кислой капусты, сосисок и томат-пасты вызывает у всех только одни слова - спасибо, не хочется.
Сгоряча я хотела вытряхнуть "угощение" в помойку, но потом передумала. Может, Катя попробует выяснить у гостей, на сколько те приехали!
К моменту ужина я уже владела малоутешительной информацией. Во-первых, Катюня вспомнила про милое семейство.
- Люся - медсестра в реанимации, - тихо прошептала она, моя руки. - Я ей и впрямь сказала: будете в Москве, заходите.
- И адрес дала! Катя молча кивнула.
В ходе ужина выяснилось, что семейство прибыло "не надолго".
- Недели на три, не больше, - пояснила Люся, - хотим девочкам столицу показать, кой-чего купить, ну и в театры походить, в музеи, на выставки.
- Хорошо москвичам, - вступил в разговор Иван, - столько культурных заведений, а у нас...
И он стал быстро поедать солянку. Я встала из-за стола, так и не прикоснувшись к угощению.
Культурные заведения! Да бедные столичные жители туда и не ходят, хорошо, если после тяжелого рабочего дня остаются силы на телевизор.
- Что на ужин? - закричал из коридора Сережка. - Надеюсь, котлеты?
Влетев в кухню и увидев солянку, он скорчил недовольную мину и пробормотал:
- Ну, Лампец, сколько раз...
- Знакомься, Сереженька, - быстро перебила его я. - Это наши гости из Кемерово, кстати, ужин готовила Люся.
- Очень рад, - сбавил тон парень и попросил:
- Мне бы чаю, есть не хочется.
Ни Катя, ни Кирюша, ни Юля тоже не прикоснулись к сосискам, засунутым в капусту. Впрочем, приехавшее семейство съело почти все. Остатки Люся выложила на блюдечко и дала болонке.
- Она обожает солянку.
Потом все разбрелись по комнатам, а в "пищеблоке" остались только я и Муму, меланхолично жующая ужин.
- Помочь? - предложила Катя, отчаянно зевая.
- Ладно, справлюсь.
Гора тарелок постепенно перекочевала из мойки в сушку. Нет, ну до чего противная еда, даже мыть посуду неприятно. Тут до уха долетели странные, булькающие звуки. Я обернулась. Несчастная болонка стояла у холодильника, наклонив кудлатую голову.
- Эй, дорогуша, что с тобой?
Муму напряглась и выдала назад только что сожранный ужин. Маленькое тельце собачки дрожало, пушистый хвостик безвольно повис, ушки прижались, а шерстка взъерошилась.
- Ну, бедолага, - вздохнула я, убирая малоаппетитную кучку, - тоже терпеть не можешь солянку, очень хорошо тебя понимаю. На мой взгляд, подобное блюдо и пробовать не стоило.
Муму подняла хвостик и робко замахала им. Я погладила собачку. Она, в конце концов, ни в чем не виновата.
Едва часы показали десять, как я начала трезвонить в квартиру на Ново кисловском. Но дверь опять никто не открывал. Небось хозяйка спит. Подергав за ручку и стукнув для порядка пару раз ногой в филенку, я достала сигареты и уселась на подоконник. Надо было прийти пораньше, с чего это я решила, будто Регина станет дрыхнуть полдня.
Девчонка небось давным-давно в клубе Горбунова, и мне опять придется ехать туда.
Сигарета как-то странно пахла, словно тлеющая тряпка. Я подергала носом. Вообще я курю недавно и делаю это не слишком правильно. Люди вдыхают дым, а я - глотаю. Все попытки научиться обращаться с сигаретами правильно пошли прахом. Моментально начинается жуткий, раздирающий кашель. Зато "проглоченный" дым вызывает чувство умиротворения. Причем ментоловое курево нравится мне больше всего, и сейчас я курю именно его. Так откуда чад?
Не успела я задаться вопросом, как из замочной скважины квартиры Регины выползла тоненькая синяя струйка дыма.
Быстрее молнии я подлетела к соседней двери и позвонила.
- Что надо? - прохрипел мужик в несвежей футболке. - Пожар начался?
- Именно пожар! - завопила я. - Регина горит!
Мужчина дернул носом и кинулся к телефону. Не прошло и пяти минут, как во дворе взвыли сирены, и на лестничной клетке появились несколько парней в касках с какими-то палками в руках и ящиками за спиной. Действовали они четко и слаженно. Дверь была выбита в мгновение ока, и клубы темно-синего цвета вырвались на лестницу. Мы с мужиком закашлялись.
- Посторонись, - велел один из бойцов, таща нечто оранжевое, - не театр, чего уставились.
Но мы с полураздетым парнем только поднялись вверх на несколько ступенек, наблюдая за суетой.
- Леша, - проговорил мужик.
- Да? - не поняла я.
- Зовут меня так, - пояснил сосед и прибавил:
- Ну, спасибо тебе, неровен час все бы сгорели. Вот ведь шалава. Напилась небось.
- Она злоупотребляла?
- Сколько раз на карачках приползала, - вздохнул Леша. - Третьего дня еду, а Регина стоит, качается, ключом в скважину попасть не может - тырк, тырк... Я уж и чаю попил, и поужинал, понес ведро, а она все тычется, да мимо. Ну взял я ключик и открыл. И ведь что странно, явно в стельку нажралась, а запаха никакого. Небось антиполицаем заела.
Или наркотиками накачалась. Но не успела я озвучить пришедшую в голову мысль, как один из бойцов, выйдя на лестничную клетку, сухо спросил:
- Хозяйку знает кто?
- Да, - поспешила ответить я, - а что? Регина Плотникова, манекенщица из агентства "Силуэт", она сейчас, скорей всего, в Доме культуры Горбунова, на фестивале боди-арт.
- Останьтесь до приезда милиции, - велел парень, - показания дадите.
- Зачем? - удивилась я. Пожарный поманил меня пальцем:
- Идите сюда.
Недоумевая, я двинулась за ним. Квартира оказалась двухкомнатной, огонь затронул только спальню, коридор и гостиная, мимо которой мы прошли, были почти не тронуты, только всюду копоть и неприятный запах. Спальня же черным-черна, особенно странно выглядела кровать с обгоревшим постельным бельем. Несколько пожарных сматывало в кольцо брезентовую ленту.
- Опознать можете? - спросил парень.
- Кого?
Боец ткнул пальцем в сторону окна. Я проследила взглядом за его рукой и моментально почувствовала, как желудок рванулся к горлу. На полу, странно задрав вверх сжатые в кулаки руки, лежало тело с совершенно обгоревшей верхней частью. Лица не различить, сплошная головешка, только сверкают зубы в почему-то открытом рту. Плечи, руки, грудь - все сплошной уголь. Ниже пояса виднелись голубые коротенькие штанишки, из которых торчали невероятно белые ноги, левая украшена татуировкой на щиколотке - красно-синий орнамент из треугольников и квадратов.
Моя голова закружилась, отвратительный запах достиг ноздрей. Пожарный начал что-то говорить, но слова долетали как сквозь вату, в глазах заскакали точки, потом перед лицом словно повесили марлю, и свет погас.