Разное, конечно, в жизни бывает. Тем временем Ирочка стащила с шеи цепочку, на которой болтался ключик.
- Вот.
- Что это?
- Часа за два до того, как Настю увезли, - пояснила девушка, - она дала мне этот ключик.
- Зачем?
- Ну, она пребывала в ужасном настроении, твердила, будто ее обязательно убьют, якобы из-за квартиры. Вроде муж иногородний, привез мать, и теперь они вдвоем Настю со свету сживают, чтобы после ее смерти им квартира досталась. А у нее никого из родственников нет.
- Фу, какая глупость, - отозвалась я, - намного проще развестись и разделить квартиру.
- Не знаю, - развела руками Ирочка, - просто передаю ее слова.
- А ключик при чем?
- Настя просила, если с ней что-либо случится, открыть ячейку в "Мапобанке".
- Зачем?
- Забрать оттуда что-то, очень просила, даже плакала. Так вот я и подумала. Мне из больницы еще месяца два не выйти, может, сходите и посмотрите?
- Так с Настей вроде все в порядке.
- А откуда вы знаете? - серьезно спросила Ирочка, вкладывая мне в руку ключик, - ее же увезли...
- Ладно, - согласилась я, - спрошу у Козы, куда перевели Настю, навещу ее и отдам ключ. Ирочка повеселела:
- Спасибо, вы прямо камень с души сняли.
Глава 3
Но ни завтра, ни послезавтра я не смогла заняться обещанными поисками Насти, потому что в нашей палате произошло страшное несчастье. Утром Ирочка не проснулась, как всегда, раньше всех. Не откинула она одеяло и во время обхода. Дежурный врач, рассердившись на сонную больную, резко потряс девушку за плечо и окаменел. Ирочка была мертва. Оля и Юля в ужасе закричали. Анна Ивановна, пожилая женщина с поломанной рукой, выскочила, голося, в коридор...
Когда я пришла в палату, Ирочкина кровать сияла чистым бельем, а Оля с Юлей категорично просили забрать их под расписку домой.
- Не останусь тут ни минуты, - всхлипывала Юля, - ничего не лечат, просто лежишь в гипсе. Это и дома можно. Лампочка, забери меня.
- Господи, - забормотала я, неловко запихивая в пакеты вещи, - конечно, конечно, только к доктору зайду.
Мрачный Станислав Федорович что-то сосредоточенно писал в пухлой тетради.
- Какой кошмар, - дала я волю чувствам, - такая молодая, и всего-то нога сломана была, ну что могло случиться?
- Тромбоэмболия легочной артерии, - сурово ответил Коза, - такое изредка происходит. Грубо говоря, сгусток крови оторвался и закупорил сосуд.
- Ужас! - Я не могла прийти в себя. - Я хочу забрать Юлю домой.
- Глупо, - отозвался Станислав Федорович, - в смерти Сапрыкиной никто не виноват, судьба, карма. Разве вы сумеете дома обеспечить надлежащий уход?
- Ну, честно говоря, - обозлилась я, - у вас тоже не слишком ухаживают, нянечку не дозовешься, медсестру не допросишься. Только деньги берут, по пятьдесят рублей за смену, а ничего не делают...
Коза возмущенно фыркнул, но возразить ему было нечего.
- Все равно я целый день у кровати сижу, - неслась я дальше, - лучше уж дома. Кстати, Настю-то забрали, а ее случай похуже нашего будет.
- Звягинцеву перевели в ЦИТО, - пояснил Коза - Зачем бы это, если у вас такой отличный уход, - поддела я его.
- Ей требуется поставить искусственный сустав, - спокойно пояснил Станислав Федорович, - он стоит тысяча четыреста долларов, очень дорого, не каждому по карману, а в ЦИТО у них родственник работает, вроде обещали сделать бесплатно.
- Странно, что сначала ее в Склиф привезли, - протянула я.
- Странно, что сначала ее в Склиф привезли, - протянула я.
- Так ее на улице подобрали, - пояснил Коза и велел:
- Пишите расписку.
К обеду 717-я палата опустела полностью. Сначала отец забрал Олю, потом за Анной Ивановной примчался внук, а около двух прилетел Сережка, и мы отвезли Юлечку домой.
Оказавшись в родной спальне, Юлька блаженно откинулась на подушки и вздохнула.
- Хорошо дома! В палате ужасно воняло.
- Да уж, - согласилась я, - пахло не розами.
- Какой все-таки ужас, - пробормотала Юлечка, - молодая, здоровая, только-только девятнадцать исполнилось, и, пожалуйста, умерла.
- Блинчики с мясом будешь, - я попробовала переменить тему разговора, - или лучше оладушки с вареньем?
Юлечка облизнулась.
- Если честно сказать, Лампушечка, больше всего хочется жареной картошечки на сале с зеленым луком.
- Не вопрос, - пообещала я, - как раз в морозильнике лежит отличный кусок сальца с прожилочками. Давай, погляди пока телик, картошка враз изжарится.
- Да, - завопил из коридора Кирюшка, - Юльке картошечки, а мне?
- Ты уже вернулся, - удивилась я, - на тренировку не пошел?
Кирюшка мрачно протянул записку:
- Вот.
Мои руки быстро развернули бумажку: "Кирилл Романов лишен права занятий на десять дней".
- За что? - возмутилась я. - А ну, колись, чего натворил.
- Ага, - заныл Кирка, - он первый начал, пришлось ответить, кто же знал, что у него нос такой нежный, сразу кровь потекла. А уж вопил! Будто я убил его!
- Кого?
- Никиту Фомина.
- За что? - продолжала интересоваться я.
- Ну, - вновь завел Кирка, - говорю же, Кит первый полез, он меня, а я его, а нас тренер...
Поняв, что никогда не узнаю правды, я со вздохом спросила:
- В школе как?
Кирюшка совсем поскучнел и вытащил дневник. Я быстренько его пролистала и обомлела. В графе "математика" стояло восемь двоек.
- Ничего себе, как ты ухитрился в один день столько "неудов" нахватать?
Мальчишка начал загибать пальцы:
- Одна за домашнее задание, другая по контрольной, третья за самостоятельную, потом у доски отвечал, работа в классе, решение задачи, выученное правило...
- Только семь получается... Кирка забормотал:
- Домашнее задание, контрольная, самостоятельная, ответ, работа, решение, правило... Что-то еще было...
- Конечно, - вздохнула я, - раз восемь "лебедей", а не семь.
- Вспомнил! - обрадовался мой "Эйнштейн". - Учебник дома забыл! Последняя пара за него!
Я не знала, как реагировать. Однако какая странная учительница, вполне хватило бы одной двойки, ну двух, ладно, трех, но не восемь же!
- Она сегодня всем неудов вломила, - пояснил Кирка, - злая, жуть!
- Небось довели! - посочувствовала я. - Болтали или жеваной бумагой стрелялись.
- Не-а, - ухмыльнулся Кирка, - от нее муж улизнул. Другую нашел, молодую. В общем, неудивительно. Адель Петровна страшная дура и скандалистка, ну какой мужик выдержит? Вот она и бушевала! В девятом всех с урока повыгоняла, в седьмом контрольную на два часа закатила, ну а нам пар навтыкала! Говорю же, дура! Другая б на ее месте спокойненько объяснила: горе, ребята, развожусь! Ее еще бы пожалели! Вон историчка забеременела, да неудачно, выкидыш случился. Так она всем все объяснила, и тишина у нее на уроках - могила. Лишний раз волновать не хотели.