У меня ведь муж служит в военной авиации, друзей в небе полно... Соня обожает икру, именно красную, черную на дух не переносит, а эту способна есть ложкой и без хлеба или картошки. Я всегда удивлялась, глядя на нее. Купит баночку и вмиг проглотит, мне бы сразу плохо стало.
Я вздохнула. Надо же, точно так же любил красную икру и Володя. Иногда мы с Катериной покупали ему грамм двести и торжественно подносили на блюдечке. Майор мигом проглатывал угощение и довольно щурился.
- Ты бы хоть с хлебом ел, - поднимал в Катюше голову врач, - или с сухариком! Разве можно так, без "гарнира"!
- Нет, девушка, - смеялся Володя, - вы ничего в икре не понимаете, красная, в розетке, да под чай сладкий... Восторг!
Я лично и представить себе не могла, как можно запихнуть в рот ложку соленых рыбных эмбрионов и потом прихлебывать сладкое, как растворенный мармелад, пойло. Но в конце концов, каждому свое. Едят же некоторые огурцы с медом или шоколад с арбузом?
- Она ее запивала невероятно сладким чаем, - завершила рассказ Аня, - икру клала в розетку и ела, как варенье!
Я уставилась на девушку во все глаза, искренне пораженная полным совпадением вкусов Володи и Софьи. Но Анечка, очевидно, поняла мое удивление по-своему, потому что спокойно улыбнулась:
- Понимаю, такое сочетание выглядит дико, но, например, моя сестра обожает селедку со сгущенным молоком.
Мы помолчали, потом Аня дрогнувшим голосом спросила:
- Соню правда убили?
- Да.
- Как?
- Ударили кухонным ножом.
- Каким? - вскрикнула Аня. - Длинным, жутко острым, с красной ручкой? Ужас, это я его ей подарила!
Я не знала, как выглядит нож, которым зарезали Соню, но на всякий случай быстро сказала:
- Нет, нет, короткий, с широким лезвием, а рукоятка зеленая.
Аня слегка успокоилась, вытащила "3олотую Яву", чем немного удивила меня. Такой девушке подошли бы другие сигареты, поэлегантнее. "Парламент", в конце концов. Впрочем, удивляло не только это.
- Разве ваш муж летчик? Анечка затянулась и кивнула:
- Да, именно поэтому нам и пришлось уехать на Сахалин из Москвы. Впрочем, надеюсь, что Павла в конце концов переведут в столицу.
- А Наталья Константиновна говорила, будто он моряк и вы живете в Североморске... Анечка удивленно вскинула брови.
- Нет. Странно, что она перепутала, хотя мы не переписывались, несмотря на то, что одно время пытались дружить. Впрочем, с Соней тоже не обменивались письмами, мне некогда, все-таки двое детей, Да и она не любительница водить ручкой по бумаге...
- У вас двое детей? - изумилась я, оглядывая безупречную фигуру красавицы.
- Близнецы, - спокойно пояснила та, - годовалые, с мужем остались, то-то ему достанется, бедному! - - И без всякой паузы спросила:
- А что, Соня в "Лилии" работала или ушла куда?
- Нет, в салоне.
- Странно, - вздохнула Аня.
- Почему? - удивилась я.
- Да так, - увильнула от ответа девушка, - честно говоря, я полагала, она устроилась в другое место.
- Почему? - повторила я.
Анечка глянула на меня своими черными, словно лакированными глазищами.
- Вы из милиции? Или не так?
Москвичи крайне беспечны. Большинство из нас, несмотря на криминальную обстановку в столице, бесстрашно распахивают входную дверь, не спрашивая "Кто там?". Впрочем, даже задающие этот вопрос, услыхав ответ: "Из собеса" или "Проверка Мосэнерго", моментально впускают в квартиру незнакомого человека, не интересуясь документами, а уж любая форма парализует чувство недоверия в один миг.
Вид человека в белом халате или милицейском мундире просто завораживает... Только хорошо бы помнить, что костюмчик сотрудника правоохранительных органов запросто можно приобрести в "Военторге" вместе с фуражкой, погонами и резиновой дубинкой, а с белым халатом и того проще. Верительных грамот никто не требует, впрочем, сейчас, когда повсеместно стоят цветные ксероксы, лазерные принтеры и сканеры, "создать" любую ксиву можно без особых усилий. К тому же наши люди, вернее, бывшие советские граждане, те, чье детство, как у меня, прошло при тотальном режиме, заслышав слова: "Мы из милиции", мигом вытягиваются по струнке и начинают оказывать содействие органам. Наверное, в нас говорит генетическая память отцов, матерей и дедов, переживших сначала 1918 и 1924, а затем Л937 и 1952 годы. Поэтому я запросто могла сказать Ане: "Да".Но отчего-то ответила:
- Нет.
- Тогда кто вы? - спокойно спросила девушка.
Сама не понимая почему, я рассказала ей про Володю и Ксюшу. Анечка слушала молча, не перебивая, а когда поняла, что я выплеснула информацию до дна, тяжело вздохнула:
- Никогда бы не стала даже и вспоминать об этой истории, но, раз такое дело, слушайте.
Сонечка и Анюта познакомились в парикмахерском училище. Софья поступила учиться на куафера из-за того, что в школьном дневнике тесными рядами толпились одни двойки, а у Анечки была другая ситуация. У нее-то как раз с успеваемостью был полный порядок, щедрый господь вместе с красотой наделил девушку еще и умом. Согласитесь, редкое сочетание. Бог старается поддерживать справедливость, полагая, что одной достаточно смазливенького личика, а другой - блестящего ума. Но, наверное, когда родилась Аня, создатель пребывал в великолепном расположении духа и расщедрился. Кстати, потом он спохватился и решил, что подарков хватит. Детство Ани было не слишком счастливым: постоянно болеющая мама и сильно выпивающий, но хорошо зарабатывающий отец. Когда девочка закончила восьмой класс, папенька нашел себе молодую, здоровую женщину и бросил хворую жену с дочерью. Денег он им не давал ни копейки. Мама работать не могла, давно была на инвалидности, получала грошовую пенсию, и Анечке пришлось уйти из школы, простившись с мечтой о высшем образовании. Путь ее лежал в парикмахеры. Она оказалась в одной группе с Соней и мигом подружилась с ней. Вернее, это Софья подсела к Ане и бесхитростно спросила:
- Сечешь в алгебре? Можно, я списывать буду? Я в математике ни бум-бум.
Впрочем, скоро выяснилось, что такими же знаниями девочка может похвастаться и в области русского языка, литературы, химии, физики, географии... А по иностранному языку ее даже никогда не спрашивали. Сердобольная англичанка, не желавшая портить ребенку жизнь, великолепно понимала, что Сонечка никогда не захочет читать Шекспира и Диккенса в подлиннике, потому просто ставила ей четверки. Недостаток ума полностью восполнялся красотой. Вокруг Сони постоянно толклись мальчики, а мастер-наставник, объясняя принцип химической завивки, всегда подолгу останавливался возле ее стола. Училище-то они закончили, но работать по профессии не стали. Соня выскочила замуж, и вообще она была слишком ленива, чтобы щелкать ножницами и махать расческой. К тому же родители давали ей на жизнь вполне приличную сумму. Анечке тоже не слишком нравилось быть дамским мастером, но ей в отличие от подруги было некуда деваться, деньги требовались срочно. Даже когда началась обвальная аллергия на лак и химсостав, Веревкина не могла уйти. Чихая и кашляя, она сооружала прически, радуясь любым, даже самым маленьким чаевым. Но потом у нее случился приступ астмы, причем прямо на рабочем месте, на глазах испуганной дамы, сидевшей в кресле. Когда уехала спешно вызванная коллегами "Ско-рая помощь", недостриженная клиентка сурово заметила:
- Тебе нельзя работать в салоне.
Всегда приветливо улыбающаяся Аня расплакалась и рассказала про больную маму и вечное безденежье.