Огромная, словно русская печь, с квадратным, мужеподобным лицом, на котором фанатичным огнем горели огромные глаза. Черные волосы, скорей всего крашеные, спускались почти до талии. Шея и запястья дамы бьши обмотаны километрами бус из бисера, камней и кусочков кожи.
- Я к Эфигении.
- Первый раз? - спросило небесное создание.
Я кивнула.
- Тогда семьсот рублей.
Спрятав розовые бумажки в ящик, администраторша взмахнула гривой и велела:
- Идите по коридору до конца, последняя дверь ведет к Эфигении.
Я послушно потопала по темно-коричневой дорожке, чувствуя, как под шубой вспотела спина. В "Дельфийском оракуле" было жутко жарко.
Не успела я добраться до нужной двери, как она без всякого скрипа отворилась. Перед глазами предстала комната, метров двадцать, не больше. Стены и потолок были задрапированы материалом, похожим на черный бархат, на полу лежал все тот же темный палас. Почти посередине стоял стол, на котором горела толстая свеча, помещенная в стеклянный сосуд, больше всего напоминающий огромный бокал для коньяка. Около нее вращался на черной подставке странный шар из непонятного материала. Шарик горел и переливался так, словно внутри его помещалась электрическая лампочка... Но чуднее всего выглядела женщина, вернее девушка, сидевшая в кресле.
Худенькая, с белым, бескровным лицом и огромными, вполлица, глазищами, которые впились в меня, словно раскаленные гвозди в кусок масла. Волосы у нее были черные, мелко вьющиеся, они свободно падали на угловатые, совершенно детские плечики. Нижняя часть ее фигуры скрывалась под столом, а верхняя была облачена в ярко-красную свободную блузу. Девицу нельзя было назвать красавицей, но выглядела она оригинально. Встретишь такую на улице и невольно обернешься...
- Садитесь, - сказала гадалка неожиданно хрипловатым меццо.
Я опустилась в кресло. Эфигения взмахнула руками, на одном из пальцев блеснул перстень, слишком крупный для узкой ладошки.
- Итак, возьмем карты...
Она потянулась к колоде.
- Погодите, вы же не узнали, в чем моя проблема.
Эфигения предостерегающе подняла правую ладонь.
- В кабинете у потомственной гадалки не следует ничего рассказывать. Она обо всем догадается сама. Итак, первый расклад на здоровье.
Нервные пальцы, обремененные драгоценностями, наверное, фальшивыми, потому что камни в них выглядели чересчур зелеными и красными, принялись ловко тасовать колоду. У меня слегка закружилась голова. В комнате было душно, а от свечки, скорей всего ароматизированной, несло чем-то парфюмерным...
- Ага, - пробормотала цыганка, - спина, вижу, болит, поясницу ломит.
- Да, - подтвердила я, - бывает.
- Еще есть зубы незалеченные, - задумчиво бормотала Эфигения, - нервничаете часто, из-за этого жизненная сила уходит. Так, сейчас посмотрим, кто заставляет вас переживать... А... ясно, мужчина, возраст между двадцатью пятью и сорока, волосы темно-русые, сидит в казенном доме... Наверное, сослуживец ваш или начальник...
Я кивнула и подавила ухмылку. Ну и хитрюга. Как ловко построено гадание! Больная спина! Да покажите мне хоть одну женщину старше двадцати, у которой нет остеохондроза. Зубы с кариесом! Ну и ну, эка невидаль. А надо же так моментально сменить тему, быстренько переметнулась от здоровья к трудностям на работе. Мужчина средних лет с темно-русыми волосами! Ну-ка, прикиньте, среди ваших сослуживцев нет такого?
Я ухмыльнулась.
Эфигения тем временем продолжала шаманить. Она положила обе руки на шар и застонала:
- О-о-о, чувствую, вижу, слышу...
Раздалось легкое шипение, и по моему телу пробежал ветерок.
Очевидно, где-то был спрятан вентилятор, который гадалка ухитрилась включить незаметно для клиента.
- Ощущаете холод? - спросила Эфигения.
- Да.
- Это пришел дух старого Роме, вам повезло, он редко спускается на землю. Если хотите получить совет, как лучше действовать в той или иной ситуации, спросите его. Ну же, поторопитесь, Роме долго не задерживается.
Мне надоело представление, и я, глубоко вздохнув, сообщила:
- Хочется знать, какой срок получит женщина, убившая Эдика Малевича.
Наступила тишина, потом Эфигения совершенно обычным голосом сказала:
- Не понимаю...
- Повторить? - мило улыбнулась я. - Сколько лет впаяют судьи даме, воткнувшей в Эдуарда Малевича заточку?
- Что? - ошарашенно повторила Эфигения. - Что?
- За-точ-ку, - по складам произнесла я, - ножик такой, очень острый и длинный, в милицейских протоколах его обычно называют колюще-режущим предметом.
Внезапно колдунья побледнела так, что черты лица стерлись. Губы ее слились по цвету со щеками, нос как-то заострился.
- Вы хотите сказать, вы намекаете, вы сообщаете мне о смерти Эдика?
- Да, - ответила я, - его зарезали в ресторане "Макдоналдс" на глазах у вашей покорной слуги.
Эфигения подняла тонкую руку, дернула себя за волосы, потом всхлипнула и беззвучно сползла с кресла.
ГЛАВА 11
Я не слишком испугалась. Похоже на то, что милейшая Эфигения актриса, каких мало. Такой обморок разыграть ничего не стоит. И потом, еще надо проверить, не лежит ли тут еще один ножик. Может, у дамы привычка такая, резать тесаком всех, кто ей разонравился?
Встав с кресла, я подошла к одной из стен и стала шарить по ней руками. Где-то тут должно находиться окно, или оно с другой стороны? Снаружи здание, в котором помещался "Дельфийский оракул", выглядело совершенно обычно, никаких глухих стен. Внезапно мои руки нащупали нечто похожее на шнур. Темные шторы разъехались, в комнату вплыл серенький ноябрьский день. Сразу стало понятно, что помещение пыльное и давно не ремонтированное, стол обшарпанный, а на кресле продралась обивка.
Эфигения полусидела на полу, прислонившись спиной к одной из тумб стола. Я легонько похлопала гадалку по щекам.
- Эй, давай, хватит кривляться...
Она судорожно вздохнула и открыла глаза. Взгляд ее, мутный, плавающий, с трудом сфокусировался на мне.
- Там, - прошептала притворщица, - в столе, открой ящик, пузырек с надписью, дай скорей...
Я с сомнением посмотрела на ее лицо. Сейчас, когда в комнату падал неяркий дневной свет, было видно, что на щеках, лбу и подбородке Эфигении килограммы, нет, тонны жидкого крема, придающего лицу белый, мертвенный оттенок. Интересно, зачем ей надо, чтобы я отвернулась к столу? Ишь, ловкая какая! Значит, полезу в ящик, а она мне в спину воткнет нож...
- Нечего кривляться - заявила я, - вставай и сама бери свои лекарства, сволочь!
Эфигения дернулась, попыталась двинуться, но тут ее тело свело судорогой, голова мелкомелко затряслась, лицо исказила гримаса... Глядя на скрюченные пальцы, как-то жутко сведенные вместе, я перепуталась до одури. Нет, такого не сыграть даже самой великой актрисе...
Я быстро выдвинула ящик. Он оказался забит лекарствами, плотными кучками лежали перетянутые резиночками бумажные и фольговые облатки. Названия медикаментов были незнакомые, никакого анальгина, аспирина или ношпы... Сплошь длинные наименования, непонятные и от этого жуткие. Но пузырек, по счастью, был один.
Я отвернула пробочку и потрясла флакончик над приоткрытым ртом гадалки.