Глуповат, конечно, но добрый, работящий, никогда не спорит, если другие ремесленники, побросав все заказы, уходят на два часа раньше домой, Витенька охотно выручал коллег, беспрекословно бегал за сигаретами, бутылками, но сам не пил. Ему становилось плохо до обморока даже от глотка пива. Узнав об этой физиологической особенности внука, бабушка побежала ставить свечку Николаю Угоднику. Слава господу, пусть идиот, но зато не алкоголик.
Потом Семен и Рая умерли, попросту допились до смерти. Баба Аня, доведенная до крайней точки ежедневными скандалами и побоями, опять полетела в церковь. Никакого горя от кончины сына и невестки она не испытывала, скорей наоборот, в сердце была неприличная для верующей женщины радость. Сначала баба Аня пыталась укорять себя, но затем бросила это занятие. Наконец-то она была счастлива. В комнатах навела чистоту, никто не крал ее пенсию и не орал дурниной после полуночи: "Эй, старая сука, гони гробовые, знаю, знаю, где прячешь!"
Нет, теперь старушка спокойно спала по ночам. Осталась одна докука - Витенька. Однажды он пришел домой не один, а с востроносой девушкой, одетой в дешевую юбку из клеенки.
- Наина, - сказала девица, подавая бабке руку с ужасающе оранжевыми ногтями.
Баба Аня просто похолодела. Девчонка совершенно по-хозяйски разглядывала комнату и, хихикая, прижималась к Витеньке. Глупый внук блаженно улыбался и выглядел словно Иван Царевич, нашедший свою Василису Прекрасную.
Только Анна Ивановна сразу поняла: перед ней Лягушка, и никогда она не станет красавицей. Осторожно порасспросив Наину, Анна Ивановна перепугалась еще больше. Девушка оказалась не москвичкой, жила в общежитии и происходила из многодетной семьи. Старушка лишилась сна, великолепно понимая, что за особа упорно виснет на ее внуке. Этой дряни нужна прописка, разве Наина - дура и не понимает, за какого парня собирается замуж?
Не успела Анна Ивановна сообразить, что лучше предпринять, как всевидящий создатель вновь явил необычайную милость.
Витенька не пришел вовремя домой, а где-то около одиннадцати вечера позвонила женщина и сообщила:
- Витя тяжело заболел, инфекция опасная, очень заразная, посещать его нельзя.
Анне Ивановне, между прочим, стукнуло семьдесят. Ей уже тяжело мотаться с сумкой продуктов по больницам. Потому старушка только обрадовалась, услыхав, что в клинике карантин. Ну а затем вновь перезвонила та же дама и сказала:
- Ваш внук скончался.
Анна Ивановна старательно делала вид, что убита горем, но в душе радовалась такому повороту событий. Значит, гадкая Наина с наглыми, густо накрашенными ресницами никогда не окажется на ее жилплощади. И еще больше ей повезло, что Витенька умер в такой великолепной больнице.
- Замечательные врачи, - ахала Анна Ивановна, - ласковые, обходительные, ни копейки ведь не дала, а встретили, словно родную!
Сначала бабусю напоили чаем с изумительно вкусным печеньем, а потом женщина, видно, самая главная, развела руками:
- Уж извините, Анна Ивановна, мы старались, как могли, но Виктор поступил в запущенном состоянии.
- Бог дал, бог взял, - перекрестилась старушка, - тело, можно, у вас пока полежит? Буду по знакомым деньги собирать на похороны.
Врачи переглянулись, и женщина сказала:
- Мы чувствуем себя виноватыми, поэтому Поможем со скорбными церемониями.
И Витю похоронили за счет больницы. Анна Ивановна, увидав в гробу внука, впервые "надевшего" костюм, даже умилилась: экий красавец. Все было, как у людей, домовина, и даже два венка. Один в складчину купили коллеги по работе, другой заказали врачи.
К родственникам Лакова Филиппа Матвеевича я ехала обуреваемая самыми разными мыслями.
Похоже, опять бегу не в том направлении. Добровольные доноры Панкратов и Самохвалов не оставили после себя безутешных родственников. Брезжила слабая надежда на то, что у Филиппа Лакова целая квартира братьев и сестер, до сих пор носящих траур.
Едва докатив до нужного дома, я сразу поняла, почему у Лакова в документах не был указан номер квартиры. Общежитие.
У входа сидела бабка с газетой.
- Здравствуйте, - притормозила я.
- Кхм-кхм, - отозвалась дежурная. Решив, что это приветствие, я задала следующий вопрос:
- Подскажите, в какой комнате проживает Лаков?
- Кхм-кхм.
- Не поняла, извините.
- Кхм-кхм.
- Где?
- Чего привязалась, - заорала бабка, отодвигая газету, - русским языком который раз отвечаю: не знаю. Тут чистый караван-сарай, кто, где и с кем живет, ни за что не разобрать. Дурдом. Ступай по комнатам, коли не лень ноги топтать.
Я послушно пошла вперед, стуча в каждую дверь. Про Лакова не слышал никто. Счастье улыбнулось на втором этаже. Усталая женщина в грязной кофте и сильно потертых джинсах переспросила:
- Лакова? Фильку? Так он помер.
- Да ну?! Что же случилось?
- Хрен его разберет, - ответило милое создание, - тут если кто к чертям спускается, мигом понятно отчего. Пьют по-страшному. Только Филька к бутылке не прикладывался. Фаина говорила, какая-то зараза с ним приключилась, то ли грипп, то ли еще чего, да вы у ней спросите.
- У кого?
- Да у жены Фильки, Фая ее зовут, рядом со мной живет.
Я ткнулась в соседнее помещение:
- Фаину можно увидеть?
Безобразно толстая молодая женщина с грязными, свернутыми в пучок волосами подняла голову:
- Вам кого?
- Лаков Филипп тут жил? Хозяйка поднялась из кресла, и я поняла, что она беременна на последнем месяце.
- Вы Фаина? - продолжила я, видя, что жена Филиппа не торопится вступить в разговор. - Вы его супруга?
- Филька помер, - равнодушно бросила тетка, - имейте в виду, если он и у вас деньги одалживал, то я отдавать ничего не стану! Это не я брала, а Филипп. Вы уже десятая, кто свои кровные получить хочет. Что же мне, мебель распродавать, голой остаться? Между прочим, я вышла замуж за приличного мужчину, и скоро мы отсюда съедем в свою квартиру, вот так.
И она гордо посмотрела на меня. Для человека, который провел большую часть жизни в общежитии, собственное жилье - огромная радость.
- Поздравляю, - вполне искренне сказала я, - пусть у вас будут счастье и удача на новом месте, пусть ваш ребеночек родится в красивой квартире и никогда не узнает, как тяжело пришлось его матери.
Лицо Фаины разгладилось, глаза подобрели.
- Слышь, - проговорила она, - давай чаю выпьем?
Мы сели за стол и завели обстоятельный разговор на самую интересную для хозяйки тему: какие распашонки лучше - на завязочках или на кнопочках?
- Это у вас первый? - поинтересовалась я. Фаина кивнула.
- От Филиппа детей не было.
- Почему? Болел, да? Фаина ухмыльнулась:
- Вы его хорошо знали?
- Вашего покойного мужа? Не очень.
- Что же деньги в долг дали?
- Это супруг мой кошелек расстегивал, - сумела выкрутиться я. Фаина вздохнула:
- Жлоб он был, только о деньгах и думал, ничего больше его не волновало. Как вспомню, так вздрогну! Даст на хозяйство копейки, потом попрекать начинает! Много потратила, не уложилась. Все расходы велел в тетрадочку записывать, чеки проверял. Не дай бог колготки купить или губную помаду.