Сегодня утром. Высокое начальство МИБГ сообщит ему о своем решении.
Долгая пауза.
– Ты еще тут, Пабло?
– Я еще тут, – последовал ответ. – Я обдумываю, не следует ли начать действовать немедленно.
– Почему?
– Якоб не в Рабате.
– Он утром летит туда из Мадрида.
– Самое занятное, – сказал Пабло, – состоит в том, что вчера вечером он прилетел в Хитроу. Возможно, это ничего бы не значило. Возможно, он просто упустил это из виду, говоря о своих планах, но ни в одном из рейсов на Касабланку до этого часа в списках пассажиров его имени нет.
Фалькон почувствовал, как нутро его опять заливает металлический холод.
– Вот поэтому‑то, – сказал он, – я вчера и испугался, что теряю его.
– Доверие в нашем деле, – сказал Пабло, – отличается некоторыми особенностями. Оно более зыбко, чем где бы то ни было. От тех, кто постоянно таится, скрывая истинные чувства, трудно требовать надежности и доверять им как самому себе. Это как с романами у женатиков. Сначала ложь сходит им с рук – раз, другой, вырабатывается определенное мастерство уловок и хитростей. Ложь становится постоянной, превращается в основу жизни. Якоб сейчас вынужден притворяться все двадцать четыре часа в сутки. МИБГ взяла его в оборот, проникнув в его семью, и это означает, что помнить о том, кто он на самом деле, Якобу теперь труднее – от скалы, на которой зиждется его самосознание, отвалился увесистый камень.
– Я и есть остающаяся часть этой скалы.
– Без тебя ему грозит полная утрата своей идентичности, – сказал Пабло. – В твою задачу входит предоставить ему спасительный якорь, восстановить его самосознание. Постарайся уверить его в своей надежности, в том, что тебе можно довериться при всех обстоятельствах.
– Он не хотел, чтобы я посвящал в это тебя, – сказал Фалькон. – Боялся передоверить кому бы то ни было контроль над ситуацией и, стараясь контролировать меня, пытался избегнуть моего контроля над собой. Теперь я не знаю, на каком я свете и какое место занимаю в его сознании. Единственное, в чем я уверен, что место это несравнимо по значимости с тем, какое занимает в нем его сын Абдулла.
– Ты должен восстановить его доверие к тебе. Он должен вновь ощутить себя в одной связке с тобой в борьбе против МИБГ. Тебе придется остановить, вернуть его, – сказал Пабло. – А я займусь сбором информации о нем и его действиях.
– Но этим ты подведешь меня. Он поймет, что я говорил с тобой.
– Зыбкость доверия в наших партнерских отношениях бывает обоюдной, – заметил Пабло. – Он не поехал прямиком в Рабат, как говорил тебе. Ты же, в свою очередь, обратился ко мне за советом, как тебе быть. Так что вы квиты – никто не в обиде. Предоставь мне немного времени, не спеши, не советуйся больше ни с кем. В особенности с этим твоим дружком Марком Флауэрсом.
Он повесил трубку. Пабло не одобрял отношений Фалькона с Марком Флауэрсом, завязавшихся четыре года назад, когда Фалькон завоевал уважение агента ЦРУ в одном расследовании. С тех пор они поддерживали связь – Фалькон сообщал ему, что делается в полиции, тот же, в свою очередь, обеспечивал его специальными консультациями через свои знакомства в ФБР.
В дверь постучали, и в кабинет Фалькона вошла Кристина Феррера.
– Ну как дела? – осведомился он.
– Мы изучили все диски из кейса того русского и идентифицировали шестьдесят четыре человека – пятьдесят пять мужчин и девять женщин. Все они запечатлены со спущенными штанами, принимающими наркотики, денежные суммы либо взятки в виде подарков, а в некоторых случаях как то, так и другое.
Все они запечатлены со спущенными штанами, принимающими наркотики, денежные суммы либо взятки в виде подарков, а в некоторых случаях как то, так и другое.
– Каким образом вы установили личности?
– Висенте Кортесу из ОБОП, а также Мартину Диасу из ЦРОП удалось определить личности всех мафиози, а также всех так называемых жертв, кроме трех человек.
– Какие же «жертвы» имеются в виду?
– Рядовые члены муниципалитета, а также работники мэрии, застройщики, инспекторы строительных компаний, чиновники, занимающиеся вопросами здравоохранения, безопасности, городского благоустройства, несколько местных бизнесменов и агентов по продаже недвижимости. Гвардейцы и Диас не удивились увиденному, даже кадрам совращения малолетних и сексуальных контактов женщин с черными громилами.
– И все это, казалось бы, люди, которых мы призваны охранять, – сказал Фалькон, отводя взгляд и устремляя его в окно. – А выясняется, что они сами преступники и по уши в дерьме!
– Я выделила один кадр, который хотела бы вам показать. Но вам придется пройти в соседний кабинет, потому что инспектор Рамирес настаивает на том, чтобы диски открывались лишь на одном компьютере, из страха, что они могут попасть к нашим друзьям‑журналистам.
Фалькон последовал за Феррерой. Девушка села за стол, и пальцы ее забегали по клавишам. На экране появилась картинка: мужчина, обхвативший сзади женщину, чьи руки упираются в постель, а бедра приподняты. Глаза женщины обращены на камеру. Феррера похлопала по экрану.
– Я совершенно уверена, – сказала она, – что эта женщина – сестра Марисы Морено. Я даже не поленилась отыскать в полиции фотографию, приложенную к делу об исчезновении. На старом снимке ей всего семнадцать, но… а что думаете вы?
На снимке из полицейского архива была девушка африканского типа с распущенными волосами. Невинный, открытый взгляд, плотно сжатые пухлые губы. Женщине на экране было за двадцать – то есть как раз столько, сколько должно было быть Маргарите Морено. Волосы убраны в косички, что не являлось единственным отличием – взгляд ее утратил невинность и блуждал рассеянно, глаза странно поблескивали.
Фалькон поднес к экрану фотографию, данную ему Марисой накануне. На снимке волосы Маргариты были убраны в косы.
– Ты права, Кристина. Хорошо поработала, – сказал он. – Вот мы и приблизились, правда?
– К чему приблизились? – спросила Феррера.
– К иной версии истории, рассказанной Марисой, – ответил Фалькон. – К тому, что побудило ее вступить в связь с Эстебаном Кальдероном, к несексуальной подоплеке этой связи, а возможно, и к причине убийства Инес в ее собственном доме.
– Мариса имеет отношение к русской мафии?
– Я виделся с ней дважды и оба раза вскоре после свидания с ней получал звонки с угрозами, – сказал Фалькон. – А кто этот мужчина в кадре? Известно?
– Пока нет.
– Скажи Кортесу и Диасу, что это нам надо понять в первую очередь. Парень скажет нам, в каком месте они удерживают Маргариту. А сейчас давай‑ка снова навестим Марису.
– Мы оба?
– Мужчин она не любит, – сказал Фалькон. – Я хочу, чтобы ею занялась ты.
По пути на улицу Иньеста Кристина Феррера позвонила Хосе Луису Рамиресу и Висенте Кортесу. Кадр был надежно сохранен в компьютере Рамиреса в файле, пароль к которому знали только он и Феррера.
Марисы дома не оказалось. Они отправились в ее мастерскую на улице Бустос‑Тавера. Мариса открыла им дверь, одетая в алый шелковый халат, распахнутый так, что видны были трусики‑бикини. В одной руке она держала молоток и рубанок, в другой – жеваный сигарный окурок.