– Когда мы спасем Маргариту, за ней последует и Мариса.
В управлении они застали инспектора Хосе Луиса Рамиреса. Скрестив руки, он нависал всем своим мощным телом над Висенте Кортесом и Мартином Диасом. Его мускулы бугрились под красной, с открытым воротом рубашкой. Он сердито хмурился, а багровый цвет его лба под черными, зачесанными назад волосами придавал ему еще более грозный вид. Они просматривали кадры с дисков из портфеля Василия Лукьянова. Сцены совращения юных девушек всегда возмущали Рамиреса. Даже видеть свою несовершеннолетнюю дочь под руку с ее молодым человеком ему бывало неприятно, хотя жена и уверяла его, что дочка невинна.
Кортес с Диасом нашли лучший угол обзора, и лицо мужчины в сексуальной сцене с Маргаритой можно было хорошо рассмотреть. Черты лица его выделили, укрупнили, и кадр был разослан по всем полицейским участкам Андалузии, в Гражданскую гвардию и в мадридский ЦРОП.
– Почему ограничиваться только Андалузией? – спросил Фалькон.
– Те мужчины и женщины, которых мы определили, проживают в городках на побережье между Альхесирасом и Альмерией.
– Возможно, оставшихся трех мужчин вы не можете идентифицировать потому, что они не местные, – сказал Фалькон. – Полагаю, что эти кадры по крайней мере следует переслать в Мадрид и Барселону, а также каким‑то образом ознакомить с ними бизнесменов – местных и из этих городов. Это явится этапом. Если мы сможем найти девицу и обеспечить ее безопасность, то у нас возникает шанс заставить заговорить Марису Морено. А она, может быть, единственная из оставшихся в живых, кто как‑то связан с причастными к севильскому взрыву.
В его кабинете раздался звонок – звонил телефон его связи с НРЦ. Фалькон попросил Рамиреса послать по мейлу крупный план лица неизвестного.
– Я переговорил с МИ‑5 насчет Якоба, – сказал Пабло. – О его перелете в Мадрид тем рейсом им, разумеется, стало известно, но они потеряли его самого.
– Потеряли? Как это?
– Они установили за ним слежку. В Лондоне он сел в метро. На Рассел‑сквер они потеряли его след.
– Значит, Якоб понял, что за ним хвост, и постарался скрыться. И он догадается или уже догадался, что я говорил с тобой.
– Необязательно. Британцы и раньше интересовались Якобом. На самом деле из этого следует лишь то, что он скрывает от них свои действия, – сказал Пабло. – А еще мы убедились, что его фамилия значится в списках пассажиров на рейс Лондон – Малага завтра утром.
– Ну а что следует из этого?
– Возможно, то, что мы имеем дело с двурушником. А с другой стороны, не исключено, что так вести себя его заставляет давление, оказываемое на него МИБГ, – сказал Пабло. – Нам надо незамедлительно постараться выяснить, на кого он работает.
– Но как это сделать?
– Через тебя. Но мы еще на стадии обдумывания, – сказал Пабло. – Есть и еще одна тема. В доме Якоба в Рабате появилась неустановленная личность. Возможно, какой‑то родственник, но марокканцы пока не могут понять, кто это, а вламываться в дом и тем портить нам всю игру они не желают.
– А проверить его документы, когда он выйдет оттуда, они что, не могут?
– Если бы он вышел, они бы это сделали, но он не выходит, – сказал Пабло. – На нашем сайте есть его снимок. Взгляни‑ка. Может быть, ты сталкивался с ним в Эссувейре в период отпуска, который проводил там с Якобом. Между прочим, ты уже три недели не связывался с Якобом через сайт НРЦ.
– Это он не связывался со мной.
– А раньше вы постоянно контактировали.
– Учитывая его домашние обстоятельства, неудивительно, что он теперь проявляет большую осторожность.
– Вот над этим‑то мы и размышляем, – сказал Пабло. – Что‑нибудь еще?
– Я занимаюсь кое‑чем, что может оказаться весьма важным в деле с севильским взрывом. У одного русского мафиози мы обнаружили диски с мужчинами, трахающими проституток, – сказал Фалькон. – Помнишь двух главарей заговора – Лукрецио Аренаса и Сезара Бенито?
– Бенито был членом совета директоров «Горизонта», а Аренас – крупной шишкой в управлении «Банко омни», – сказал Пабло.
– Правильно. Мы не смогли отыскать свидетельств какой‑либо причастности обеих компаний к заговору, но так же точно мы уверены, что двигала ими не их приверженность догматам католицизма, – сказал Фалькон. – Я выделил изображение одного мужчины с дисков, найденных у русского мафиози. Наши специалисты по организованной преступности из Коста‑дель‑Соль смогли установить личности более чем шестидесяти участников оргий, запечатленных на дисках, но кто этот мужчина, сказать они не могут. И мне кажется, это потому, что он не местный.
– И ты считаешь, что это как‑то связывает русскую мафию с компанией «Горизонт» и «Банко омни»?
– Может быть, если этот тип окажется среди сотрудников одной из этих компаний или же сотрудником инвестирующей в «Горизонт» и базирующейся в Америке корпорации «Ай‑4‑ай‑ти», – сказал Фалькон. – Дело осложняется тем, что из предыдущих моих расследований я знаю, как скрытны сотрудники этих компаний, а ты, возможно, имеешь доступ к их личным делам в большей степени, нежели я. А тип этот может оказаться путеводной нитью.
– Ты хочешь, чтобы я попробовал установить его личность? – спросил Пабло. – Для тебя, Хавьер, я на что угодно пойду.
Дав отбой, Фалькон отослал на сайт НРЦ крупный план снимка сексуального контакта неизвестного мужчины с Маргаритой и заодно посмотрел фото парня, засевшего в доме у Якоба. Парень оказался ему не знаком.
– Перешлите мне и кадры с двумя другими мужиками с русских дисков, которых мы не можем определить! – крикнул Фалькон в соседнюю комнату Висенте Кортесу.
На экране возникли три лица, и он стал внимательно разглядывать их. Вошел Рамирес и встал возле окна.
– Этот парень, второй неизвестный, – сказал Фалькон, – не похож на испанца.
– Не похож, – подтвердил, перегнувшись через его плечо, Рамирес.
– Двое других могут быть испанцами или латиноамериканцами. А этот парень – типичный янки.
– Янки? – удивленно переспросил выросший в дверях Кортес. – Как вы можете определить это по такому нечеткому изображению?
– За его чертами не ощущается груза истории, – сказал Фалькон. – В нем чувствуется нервозность человека, всецело устремленного в будущее.
– Даже в тот момент, когда он трахает в задницу несовершеннолетнюю, – хмуро добавил Рамирес.
– И все это вы вывели из вот этого кадра? – сказал Кортес. Перегнувшись через плечо Фалькона, он наклонился к компьютеру.
– Взгляни на его прическу, – сказал Фалькон. – В Европе сейчас таких причесок не увидишь. Я назвал бы ее «американская корпоративная». Очень старомодный стиль.
– Тебе надо было бы просмотреть весь клип, – сказал Рамирес, не отрываясь от окна. – Даже секс не растрепал его волос. А ведь под конец, когда он слез с этой бедной девчонки, волосы у него должны были быть взъерошенными. А тут… может быть, парик?
– Возможно.
Зазвонил телефон связи с НРЦ.
Рамирес, взяв под руку Кортеса, вышел с ним из комнаты.