Но я же не восьмилетний ребенок и не нуждаюсь в мамочке. Объясните ей это.
Леттерман подался вперед:
– Вы говорите, что завязали с наркотиками. Зачем же ворочать ими? Из спортивного интереса?
– О, с наркоманией я определенно покончил, Дейв. Мне надо было пройти через этот этап. И надеюсь, что с этим я справился. Сейчас к наркотикам я равнодушен. Но для денег они мне пока нужны. А потом я брошу и это.
Что бы ни говорили о Поле Арсено и Бобе Коллинвуде – а о них сослуживцы чего только не говорили, – Арсено и Коллинвуд всегда были наготове. И сейчас их сплоченная, состоявшая из двух человек связка, прибыла на место преступления за водопадом на Нишинейб в туристских ботинках, хаки и защищенных от мошек рубашках. Рубашки были с капюшоном и мелкой сеткой, сквозь которую мошки проникнуть никак не могли, и резинками на манжетах. Эксперты рыскали вокруг, то карабкаясь вверх, чтобы рассмотреть пятно, то опускаясь на корточки, чтобы поднять что‑нибудь мелкое, и в своих сетках напоминали пчеловодов.
Молодой коронер, работавший рядом, ограничился лишь жестянкой «Офф». Как выяснилось, мух за водопадом было немного.
Арсено разложил червей по отдельным склянкам и надписал. У него была привычка, работая, думать вслух и беседовать с собой или с тем, кому случится быть рядом. Коллинвуд же, напротив, был не из многоречивых.
– Знаешь, я ведь зоолог не большой, – говорил Арсено. Ему приходилось перекрикивать шум водопада, – но, признаться, червей здесь не так много, как можно было бы ожидать в таком несвежем трупе. Он же здесь недели две пролежал и должен бы кишеть личинками, а здесь и всего‑то их дюжина, не больше. Горсточка.
Коллинвуд цеплял градусник к скале и считывал температуру. Обернувшись, он обронил:
– Сюда не добраться.
Кардинал не сразу понял, что он имел в виду. Труп укрывала от мошек стена падающей воды. К тому же здесь было холодно и промозгло.
Коронер отступил от тела, а Арсено подозвал Коллинвуда, и они вдвоем перевернули останки. На плече у трупа обнаружилась ранее скрытая татуировка: рогатый шлем, а под ним флаг с надписью «Викинг‑байкеры».
– Не знаю, можно ли считать татуировку удостоверением личности, – заметила Делорм, – но, на мой взгляд, сюда совершил свою последнюю вылазку Уолтер Вомбат Гатри.
Кардинал кивнул.
– Вопрос лишь один: дружки ли его так постарались? Стиль не тот, правда же? Расчленить и оставить тело вот так, в открытую.
– Да, могли бы сунуть тело куда‑нибудь в бочку, так что его вовек бы не нашли. Интересно, не связано ли это как‑нибудь с нашей мисс Имярек.
– Может, она увидела что‑то, чего не должна была видеть.
– Возможно. Но что? И когда?
Коронер был врачом, ранее с ними не работавшим. Выглядел доктор Рэйборн очень молодо, как школьник, лишь недавно познакомившийся с бритвой. Иметь с ним дело было проще, чем со злобным стариком, их бывшим коронером. Доктор Рэйборн заполнил бланк вопросов и, вырвав два листка, вручил копию Кардиналу:
– Судя по всему, насилие это самого худшего свойства. Смело переправляйте дело на Гренвилл‑стрит, а там уж патологоанатом покрутится с ним всласть.
– Почему?
– Но вы же, наверно, заметили, что кисти рук и стопы отсутствуют.
– Да, док. Даже я сумел это уловить.
– Больше того, с задницы срезан большой кусок кожи.
– Неужели убийца пытался его освежевать?
– Да, и как это ни грустно, еще живого. Я не патологоанатом, но и то могу сказать, что большинство увечий было нанесено еще при жизни. Если не все. Кровь еще текла.
– И вы можете установить причину?
– Вы хотите сказать, могу ли я определить, которая из ран его доконала? Не могу, но патологоанатом сможет.
Скорее всего, умер он от потери крови, после чего уже был обезглавлен.
– От потери крови? – удивилась Делорм. – Но крови‑то почти нет.
Доктор Рэйборн взглянул на труп и покачал головой: ученик, которому не под силу решить задачу.
– Объяснить это я не могу.
– Бывает, убийцы подстилают полиэтилен, – сказал Кардинал. – Но чтобы это делали на открытом воздухе, я что‑то не слышал. Эй, Желаги!
Из‑за острого отрога скалы выглянуло большое лицо похожего на медведя венгра Кена Желаги.
– Пусть проверят на «Викласе».
«Виклас» – общенациональная база данных по самым жестоким убийствам. Офис аналитиков располагается в Орилье.
Желаги простонал:
– Господи, ты хоть понимаешь, на сколько вопросов нам придется ответить?
– На двести шестьдесят два, – сказал Кардинал. – Так что лучше поторапливаться.
– Ясно. Как всегда.
– И заодно попроси их исследовать эти иероглифы. Как часть медицинской экспертизы и отдельно: может быть, они не имеют отношения к преступлению, а может, были сделаны тогда же.
Они стали заполнять пакетики вещдоками, хотя и трудно было так называть найденные ими разрозненные предметы. Всегдашняя беда с уличными преступлениями – Предметов находят массу, а вещдоками из них можно счесть лишь немногие. Спичечные коробки, сигаретные окурки, жестянки из‑под лимонада, отпечатки подошв, волоски, волокна ткани – кто знает, что из всего этого обилия будет признано никак не связанным с преступлением, а что имеющим решающее значение в его раскрытии? Поэтому все это тщательнейшим образом фотографировалось, упаковывалось и надписывалось. Что требовало времени.
Кардинал вел список найденного. Кроме обычной ерунды, которая в дальнейшем могла оказаться ценной, имелся ряд интересных находок.
Во‑первых, швейцарский армейский нож, который Арсено обнаружил за трупом. Он находился в расщелине между двумя камнями, образующими спуск. Нож был слишком мал, чтобы служить орудием убийства. К нему был приделан брелок для ключей с серебряным медальоном.
Арсено, не снимая перчатки, раскрыл медальон. Внутри была черно‑белая фотография: мужчина и женщина сорока с лишним лет. Мужчина был в форме, но какой именно, на маленьком снимке не разглядеть.
– Конечно, есть вероятность, что это просто какой‑то турист обронил, – сказал Кардинал, но все же взял на заметку и этот ножик.
– Нож в хорошем состоянии, – сказал Арсено. – Наверно, пролежал здесь не так долго. И уж конечно, не всю зиму.
Коллинвуд нашел заржавленный железнодорожный костыль.
– А что этот костыль тут делает? – удивилась Делорм. – Железная дорога проходит милях в двух отсюда, за шоссе, за индейской резервацией и полицейским участком. Случайно здесь очутиться костыль не мог.
– Но у нас нет оснований считать, что его принес убийца, – сказал Кардинал. – И зачем бы ему это делать? Для оружия он не подходит – слишком тупой.
Но и костыль был положен в пакет и надписан.
Нашлось и несколько палок примерно в дюйм толщиной и одинаковой длины – около ярда. Палки были срезаны с березы и оструганы, очищены от коры. Нашла их Делорм немного в стороне, под кустом. Сначала она подумала, что заготовлены они для костра. Такими палками обычно, как кочергой, шевелят угли, а могут их использовать и для разжигания костра. Все три палки до половины изменили цвет.
– Тут могла быть кровь, – сказал Коллинвуд, указывая на изменение цвета.
– Эксперт по холодному оружию определит, швейцарским ли ножом срезаны палки, – сказал Арсено. – Сопоставит кровь жертвы и кровь на палках, укажет, имеет ли отношение нож к палкам и кому принадлежит медальон.