Тут же.
– Командор, я побежал. Целую руки. Ради бога, сидите, не провожайте меня.
– До скорого, дорогой.
– Калоджерино! Можешь войти, синьор Тамбурелло ушел.
– Приказывайте, дон Лолло.
– Ты все слышал из той комнаты?
– Да. Адрес Дженуарди в Палермо – пансион на улице Тамбурелло. Я поехал.
– Нет, погоди. В Палермо, пожалуй, я сам съезжу. Но сначала нужно кое‑что сделать. Ты должен зайти к кавалеру Манкузо, я потом скажу, зачем. Слышал, какой дурак этот Тамбурелло? Я так повернул разговор, что он сам адрес Пиппо Дженуарди мне выложил. И теперь он никому не сможет сказать, будто я этот адресок у него выпытал. Правильно?
– Вы бог, дон Лолло.
– Хочешь еще одну вещь узнать? Когда он сказал, что у него с собой список почты, который Спинозо составить просил, я лишний раз убедился, что Спинозо настоящий сбир. К той же мысли, что и я, он первый пришел.
– А какая это мысль, дон Лолло?
– Скажи, Калоджерино, сколько будет дважды два?
– Четыре, дон Лолло.
– Ну?
– Что ну, дон Лолло?
– Объясняю. Допустим, кассир ворует деньги в банке, в котором работает. Чтоб его не разоблачили, что он делает? Разыгрывает кражу: воры забираются в банк и уносят кассу. Только воры не настоящие. Это как дважды два четыре. Правильно? Но поскольку воры, которые на почту залезли, ничего не украли, выходит, Тамбурелло ни при чем. Верная мысль?
– Еще какая верная, дон Лолло!
– Отсюда вывод: воры были не настоящие, то есть фиктивные.
– Постойте, дон Лолло, что‑то до меня не доходит.
– Настоящий вор взял бы триста лир, которые лежали на почте в ящике стола?
– Да.
– О, господи! Значит, они не деньги искали, а что‑то другое. А в почтовой конторе что такое важное есть?
– Откуда я знаю, дон Лолло?
– Почта, Калоджерино, почта.
– Но ежели Тамбурелло сказал, что почту они не своровали?
– Так они и не думали ее воровать, им достаточно было ее посмотреть. Фиктивные воры адрес искали.
– Святая Мария, ну и голова у вас, дон Лолло!
– Тайный адрес: его в городе ни одна живая душа не знает.
– Адрес Пиппо Дженуарди!
– Видишь? Теперь до тебя дошло. А кому нужен был этот адрес? В семье его знают, но держат в секрете. Так кому? Какому‑нибудь другу Пиппо? Если бы это был близкий друг, родственники дали бы ему адрес. Врагу? Но у Пиппо нет таких врагов, которые, в случае неудачи, согласились бы заплатить тюрьмой за то, чтоб разнюхать, где он живет в Палермо. Остаются три варианта. Я к этому делу отношения не имею, значит, я отпадаю. Начальник полиции Спинозо тоже отпадает, поскольку попросил у Тамбурелло список почты. И я уверен, что как только он этот списочек прочитает, он получит подтверждение своей мысли. Той же самой, что и мне на ум пришла.
– Какой мысли, дон Лолло?
– Что это были карабинеры. Корпус королевских карабинеров.
– Ни хрена себе!
– У меня есть чувство собственного достоинства, дорогой синьор Калоджерино! Я не марионетка! Так и передайте командору Лонгитано!
– Никто вашего достоинства у вас не отымает и не говорит, что вы марионетка, кавалер Манкузо.
– Вы не говорите, командор Лонгитано не говорит, но вы оба так думаете.
– И вовсе мы так не думаем. Я вам клянусь.
– А я вам не верю! Не верю! Тем более после того, с чем вы пожаловали! Если бы вы не считали меня марионеткой, вы бы не явились ко мне с подобным предложением.
Я вам клянусь.
– А я вам не верю! Не верю! Тем более после того, с чем вы пожаловали! Если бы вы не считали меня марионеткой, вы бы не явились ко мне с подобным предложением. Вам бы смелости не хватило.
– Смелость, достоинство… Зачем такие слова, кавалер? Я предупреждаю для вашей же пользы: не ссыте против ветра. Себе же хуже сделаете. Вы меня поняли? Какая разница, кто чего думает? Дума, она как волна на море – то есть, то нет. Важно, что на самом деле делается. То, к примеру, что командор Лонгитано устраивает вашего сына в Сицилийский Банк. Поэтому хватит болтать про чего кто думает.
– Я хочу, чтоб вы меня поняли, Калоджерино. Дон Лолло прислал вас за письмом: я должен при вас написать Филиппо Дженуарди и отдать письмо вам, а вы его сами передадите. Ведь так?
– В точности так.
– Командору Лонгитано нужно, чтоб я разрешил этим письмом бесплатную установку телефонных столбов на моей земле. Я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь.
– Это‑то меня и смущает.
– Почему?
– Потому что я уже успел отказать Филиппо Дженуарди. Отказать опять же по приказу командора.
– По совету командора.
– Ладно, пусть будет по совету.
– Ну и что?
– Боже правый, да как я объясню Пиппо Дженуарди, отчего я вдруг передумал?
– А вы ему в первый раз объяснили, почему отказываете?
– Нет. Отказал, и все.
– А теперь напишете, что согласны, и все.
– Так ведь он же меня больше не просил. Неужели я похож на человека, который сегодня утром говорит «нет», а завтра утром «да»? Я вам не кукла, которую за ниточки дергают! Я вам не флюгер!
– И какое будет ваше решение?
– Не могу. Лицо терять не хочется.
– Лучше лицо потерять, чем…
– Чем что?
– Чем, к примеру, шкуру. Или место для сына, опять же к примеру. Бывайте здоровы, кавалер Манкузо. Я передам командору, что вы не можете оказать ему эту услугу.
– Пресвятая Дева! К чему такая спешка? Постойте, хоть в себя прийти дайте.
– Здравствуйте, синьор Скилиро.
– Синьор начальник! Что‑то случилось? Неприятности у…
– У вашего зятя? У Филиппо Дженуарди?
– Как у зятя? Почему именно у Пиппо? Когда к человеку представитель закона приходит, человек в догадках теряется, тысяча мыслей в голове вертится.
– И наверняка первая из этой тысячи – мысль о Филиппо Дженуарди, единственном члене семьи, которого сейчас нет в Вигате. Он ведь в Палермо…
– Синьор Спинозо, мой зять действительно в Палермо… Кстати, откуда вы знаете, что он там? Пиппо потому в Палермо переехал, что намерен с моей помощью расширить торговлю лесом. Нужно связи установить, встретиться с людьми, с оптовиками договориться… Без этого нельзя.
– Синьор Скилиро, будем откровенны. Филиппе Дженуарди не по делам в Палермо уехал, а чтобы спрятаться.
– Тоже сказанули!! Выдумки!
– Не выдумки, а правда. Да вы, гляжу, и притворяться толком не умеете, врать за жизнь не научились, иначе бы не покраснели. Синьор Скилиро, я не стал бы вас беспокоить, если бы не думал, что вашему зятю опасность грозит. Причем с двух сторон.
– С двух сторон?
– Вас это удивляет, поскольку вы знаете об угрозе только с одной стороны – со стороны командора Лонгитано.
– А кто вторая сторона?
– Отвечаю: вторая сторона – половина итальянского государства.