– Она выходила куда‑нибудь ночью?
– Нет. Правда, меня не было дома, но слуги утверждают, что Кармен провела ночь дома. Я была в Лас‑Олиндес, играла в рулетку у Эдди Марза, в клубе «Под кипарисами». Проигралась до нитки.
– Ага. Значит, вы любите рулетку. Этого следовало ожидать.
Она закинула ногу на ногу и прикурила новую сигарету.
– Да, я люблю рулетку. Все Стернвуды увлекаются азартными играми, в которых можно проиграть, такими как рулетка или замужество с мужчинами, которые удирают, или конные скачки с препятствиями в возрасте пятидесяти восьми лет, когда можно вылететь из седла и остаться калекой на всю оставшуюся жизнь. У Стернвудов есть деньги, но все, что они за них приобрели – это куча несчастий.
– Что ездил Оуэн в эту ночь на вашей машине?
– Этого никто из нас не знает. Он взял ее без разрешения. Мы всегда позволяли ему брать машину, когда у него был выходной, но в эту ночь у него не было выходного. – Она скривила губы. – Вы думаете, что...
– Что он знал что‑то об этом снимке? А как бы я об этом узнал? Во всяком случае этого нельзя исключить. Вы можете получить эти пять тысяч наличными?
– Если не поговорю с отцом, то исключено. Я могу их только занять. Эдди Марз, вероятно, занял бы мне. У него есть все основания быть щедрым со мной.
– Тогда попытайтесь. Возможно, вам придется действовать в спешке.
Она отклонилась на стуле и забросила руку за его спинку.
– А как вы относитесь к тому, чтобы сообщить в полицию?
– Неплохая мысль. Но вы этого не сделаете.
– Не сделаю?
– Нет. Вам прежде всего надо поберечь отца и сестру. Вы не знаете, до чего может докопаться полиция. Возможно, она выявит что‑нибудь такое, что не удастся сохранить в тайне. Несмотря на то, что в случаях шантажа полиция старается быть деликатной.
– А вы можете что‑нибудь сделать?
– Думаю, да. Но не могу сказать вам, что и каким образом.
– Вы начинаете мне нравиться, – неожиданно сказала она. – Вы верите в чудеса. У вас есть что‑нибудь выпить в этом вашем бюро?
Я открыл ящик стола, вынул «канцелярскую» бутылку и два стаканчика и наполнил их. Мы выпили. Она подняла вверх сумочку, закрыла ее и отодвинула стул.
– Я добуду эти пять кусков, – сказала она. – Я хорошая клиентка Эдди Марза. Кроме того, есть еще одна причина, по которой он должен хорошо относиться ко мне. Быть может вы не знаете о ней. – Она одарила меня улыбкой того рода, когда улыбаются только губы, а глаза остаются пустыми. – Светловолосая жена Эдди и есть та дама, с которой сбежал Риган.
Я молчал. Она проницательно посмотрела на меня и добавила:
– Вас это не интересует?
– Это была бы какая‑то зацепка, позволяющая быстрее отыскать его...
Если бы я его искал. Вы ведь, наверное, не думаете, что он замешан в историю с вашей сестрой?
Она пододвинула ко мне свой пустой стакан.
– Собственно, вы вытянули из меня все, что хотели знать. Теперь у вас есть уверенность в том, что я не ищу вашего мужа.
Она опорожнила стакан весьма быстро. У нее перехватило дыхание...
А может, она только хотела сделать вид, что у нее перехватило дыхание. Она медленно и глубоко втянула воздух.
– Расти не был шантажистом. А если бы даже и был, то наверняка не польстился бы на какие‑то гроши. У него всегда было с собой пятнадцать тысяч наличными. Говорил, что он так привык. Эти деньги были у него когда я выходила за него замуж и были еще и тогда, когда он бросил меня. Расти никогда не занялся бы таким жалким шантажом. – Она взяла конверт и встала. – Я буду держать с вами связь, – сказал я.
– Я буду держать с вами связь, – сказал я. – Если вам понадобится оставить для меня какое‑нибудь сообщение, оставьте его у телефонистки в доме, где я живу.
Мы подошли к двери. Постукивая белым конвертом по большому пальцу, она сказала:
– Вы все еще считаете, что не можете сказать мне, о чем говорили с отцом?..
– Я должен был бы сначала спросить его об этом.
Она вынула снимок из конверта и стала разглядывать его, уже стоя в дверях.
– У нее великолепное маленькое тело. Вам не кажется?
– Угм.
Она слегка наклонилась ко мне и серьезно сказала:
– Вам надо увидеть также и мое.
– А это можно как‑то устроить?
Она рассмеялась резко и коротко, повернулась к двери и, еще раз обернувшись на пороге, холодно произнесла:
– Вы самый холоднокровный мужчина, какого я когда‑либо встречала, Марлоу. А может, я могу называть вас Филом?
– Конечно.
– А вы зовите меня Вивиан.
– Благодарю вас, миссис Риган.
– А, чтоб вас черти побрали, Марлоу!
Она вышла, больше уже не обернувшись.
Я позволил захлопнуться двери и стоял, держась за дверную ручку и глядя на свою руку. Лицо у меня слегка пылало. Подойдя к столику, я убрал бутылку с виски, тщательно сполоснул оба стаканчика и тоже спрятал их. Затем снял шляпу с телефона, соединился с уголовным отделом и попросил к телефону Берни Ольса. Оказалось, что он как раз возвратился в свою келью. – Я оставил старого генерала в покое, – сказал он. – Лакей обещал, что или он сам, или которая‑нибудь из дочерей скажут ему о том, что произошло. Этот Оуэн Тэйлор жил над гаражом. Я просмотрел его имущество. У него родители в Дубьюке в штате Айова. Я позвонил шерифу в городке, где живут его родители. Стернвуды готовы взять на себя все расходы, связанные с похоронами.
– Это самоубийство? – спросил я.
– Трудно сказать. – Он не оставил никакой записки. Машину взял самовольно. Все были вчера дома, кроме миссис Риган. Она была в Лас‑Олиндес с одним игроком по имени Ларри Кобб. Я проверил это. У меня там есть один знакомый крупье.
– Вы должны как‑то прикрыть эту пещеру азарта, – сказал я.
– Что я могу сделать при действующем в нашем штате синдикате? Не будьте ребенком, Марлоу. Меня беспокоит этот синяк на голове парня. Наверняка вы и здесь не можете мне помочь, Марлоу?
Я был доволен, что он именно так говорил со мной. По крайней мере я мог сказать «нет», не солгав. Мы попрощались и я покинул свое бюро. Я купил все три дневных газеты и взял такси, чтобы поехать к зданию суда и взять со стоянки свою машину. Ни в одной газете не было ни слова о Гейгере. Я снова углубился в его голубую книжечку. Увы, шифр был непонятен для меня так же, как и в прошлую ночь.
Глава 12
Деревья вокруг Лэйверн‑террас после дождя были свежи и зелены. В лучах прохладного послеполуденного солнца я видел вершину холма и ведущую вниз лестницу, по которой, сделав три выстрела, в темноте сбежал убийца. Два маленьких домика стояли на улице, проходящей немного ниже Лэйверн‑террас. Может быть, кто‑нибудь из их жильцов слышал эти выстрелы. Возле дома Гейгера и в его окрестностях абсолютно ничего не происходило. Живая изгородь спокойно зеленела, а гонтовая крыша все еще была влажной. Я медленно ехал по улице, и мне не давала покоя одна мысль. Прошлой ночью я не обшарил гараж Гейгера. В принципе я не очень‑то старался отыскать труп Гейгера, исподтишка вынесенный кем‑то, ибо тогда связал бы себе руки. Затащить труп в гараж, уложить его в машину Гейгера и вывезти в какой‑нибудь пустынный старый овраг в окрестностях Лос‑Анджелеса – это был бы лучший способ замять дело на много дней и даже недель.