– Или на сегодняшний день, это составило пятьдесят долларов и несколько центов за бензин?
– Что‑то около этого.
Прокурор склонил голову на одно плечо и суставом мизинца потер подбородок.
– И за эту сумму вы готовы вызвать на себя гнев половины всех полицейских нашего штата?
– Я делаю это без особого удовольствия, – ответил я. – Но как, черт возьми, я могу поступить иначе? Я взял это дело. А продаю то, что имею, чтобы зарабатывать на жизнь. По крайней мере, ту толику смелости и сообразительности, которой наградило меня провидение, и готов бороться до конца, не обращая внимания на последствия, чтобы защитить своего клиента. То, что я столько сказал сегодня вечером, не испросив позволения генерала, противоречит моим принципам. Если речь идет о затушевывании дел, то я сам был полицейским, как вам известно, господин прокурор. Это делается повсеместно в каждом большом городе. Полиция обычно очень принципиальна, если так называемый любитель стремится что‑то затушевать, а сама делает это через день, чтобы удовлетворить своих друзей или кого‑то, имеющего влияние. Я еще не уладил дело окончательно. Все еще веду его. И в дальнейшем тоже буду действовать так, как действовал, естественно, если это будет необходимо.
– Пока капитан Кронджейгер не лишил вас лицензии, – буркнул прокурор. – Вы сказали, что несколько деталей дела, носящих личных характер, сохраните в тайне. Они очень важны?
– Я все еще не закончил своей миссии, – сказал я и посмотрел ему прямо в глаза.
Прокурор Уайльд улыбнулся открытой улыбкой ирландца.
– Я хотел бы кое‑что сказать тебе, мой мальчик. Мой отец и генерал Стернвуд были большими друзьями. Я сделал все, что позволяет мне положение, а может быть и больше, чтобы оградить старика от лишних неприятностей. Но рассчитывать на это в будущем невозможно. Две его дочери рано или поздно вляпаются во что‑нибудь такое, чего нельзя будет скрыть, особенно эта сладенькая белокурая девица. Их никуда нельзя пускать без надзора. По‑моему старик сам виноват во всем этом. Мне кажется, он понятия не имеет, что представляет собой нанешний мир. Есть еще одна вещь, которую я хотел бы с вами обсудить, пользуясь случаем, что мы здесь один на один и можем не соблюдать официальности. Ставлю доллар против канадского цента, генерал опасается, что его зять, бывший контрабандист, каким‑то образом замешан во всем этом и, нанимая вас, надеялся получить подтверждение, что это не так. Как вы полагаете?
– То, что я слышал о Ригане, не позволяет думать о нем, как о шантажисте. Ведь у него было теплое гнездышко у Стернвудов, а он, несмотря на это, ушел.
– Насколько теплым было это гнездышко, ни вы, ни я не знаем, – сказал прокурор. – Он принадлежит к тому типу мужчин, которые не любят излишнее тепло. Генерал говорил вам, что разыскивает Ригана?
– Он мне сказал, что хотел бы знать, где Риган и как его дела. Он был очень привязан к нему. Его огорчило то, как он ушел, не сказав ему даже «до свидания».
Прокурор поглубже уселся в кресле и сморщил лоб.
– Вот как, – изменившимся голосом сказал он и протянул руку к предметам, лежавшим на столе, отложил голубой блокнот Гейгера, а остальные вещественные доказательства придвинул ко мне.
– Все эти вещи можете взять назад, – сказал он. – Они меня не интересуют.
Глава 19
Было уже почти одиннадцать, когда я поставил свою машину в гараж и подошел к «Хобарт Армс». Дверь закрывали в десять, поэтому мне пришлось воспользоваться своим ключом. Внутри, в пустом квадратном холле, находился какой‑то мужчина, который при виде меня сунул зеленую вечернюю газету за кадку с пальмой, а окурок в кадку. Потом встал, помахал мне шляпой и сказал:
– Шеф хочет с тобой поговорить.
Потом встал, помахал мне шляпой и сказал:
– Шеф хочет с тобой поговорить. Так что оставь своих друзей снаружи, старик.
Я спокойно стоял и смотрел на его приплюснутый нос и похожее на бифштекс ухо.
– Что ему надо?
– Тебе‑то что? Держи свой нос подальше от его дел, и тогда все будет о'кей. – Рука его все время вертелась возле внутреннего кармана расстегнутого плаща.
– От меня воняет полицией, – сказал я. – Я слишком устал, чтобы говорить, чтобы есть и чтобы думать. Но если ты считаешь, что я могу идти и слушать приказы Эдди Марза, то постарайся вытащить свою пушку, прежде чем я отстрелю тебе второе ухо.
– Ерунда. У тебя нет револьвера. – Он посмотрел мне прямо в глаза. Его черные косматые брови сошлись на переносице, уголки губ опустились вниз.
– Вчера, дорогой мой Лэнни, вчера. Я не всегда бегаю без оружия.
Он замахал левой рукой.
– Ладно, твоя взяла. Мне никто не приказывал стрелять в кого‑либо. Ты сам все услышишь от него.
– Чем позже, тем лучше, – сказал я и повернулся, когда этот тип прошел мимо, направляясь к выходу. Он открыл дверь и вышел, не оглянувшись. Я улыбнулся собственной глупости, подошел к лифту и поднялся наверх, в свою квартиру. Достал из кармана револьвер Кармен и усмехнулся ему. Потом старательно почистил его, смазал и, завернув в кусок фланели, запер на ключ в одном из ящиков стола. Сделал себе стакан коктейля и как раз когда пил его, когда зазвонил телефон.
Я сел возле столика, на котором стоял телефон.
– Значит, вы сегодня такой острый, да? – послышался голос Эдди Марза. – Твердый, быстрый, острый и бодаю каждого, кто ко мне приблизится.
Чем могу служить?
– Там полиция, вы знаете где. Вы не впутали меня в это дело, а?
– А почему я не должен был бы это сделать?
– Я добр к тем, кто добр ко мне, приятель. И очень недобр к тем, кто недобр со мной.
– Прислушайтесь хорошенько, и вы услышите, как стучат мои зубы.
Он сухо рассмеялся.
– Так как: впутали или нет?
– Нет. Но чтоб меня черти взяли, если я знаю, почему. Наверное, потому, что дело довольно запутанное и без вашего участия.
– Благодарю. Кто его застрелил?
– Вы прочитаете это завтра утром в газетах... Возможно.
– Мне надо узнать это сейчас.
– А вы всегда получаете то, что вам надо?
– Нет. Так это можно считать ответом, приятель?
– Его застрелил человек, о котором вы никогда не слышали.
Удовлетворитесь этим.
– Если это так, то, возможно, и я когда‑нибудь смогу оказать вам услугу.
– В таком случае положите трубку и позвольте мне отправиться в кровать.
Он снова засмеялся.
– Вы ищете Расти Ригана, верно?
– Похоже, так думают многие, но это неправда.
– Если бы вы его искали, я мог бы подсказать вам кое‑что. Забегите когда‑нибудь ко мне. Все равно когда. Мне будет приятно встретиться с вами.
– Возможно и забегу.
– Так значит до этого «возможно». – В трубке что‑то щелкнуло.
Я сидел и держал трубку возле уха, злой и усталый. Потом набрал номер Стернвудов и некоторое время слушал длинные гудки, пока, наконец, не послышался учтивый голос лакея:
– Квартира генерала Стернвуда.
– Говорит Марлоу. Вы меня помните? Мы познакомились сто лет назад или, может, это было вчера?
– Да, мистер Марлоу. Конечно, я помню вас.
– Миссис Риган дома?
– Думаю, да. Может вы хотели бы...
Я прервал его.