– Ты ее держишь?
– Держу.
– Держи крепче.
– Да держу я ее. Ефим, она в «кенгуру».
– Точно. Я забыл.
Ефим взял наручники за край и стащил их с Аманды и ребенка.
Аманда потерла запястье и осмотрелась.
– Ну?..
Ефим протянул ей руку:
– Приятно иметь с вами дело, мисс Аманда.
– Ефим, ты и сам не промах. – Она пожала его руку. – Ах да. Крест у Хелен в сумочке.
Ефим щелкнул пальцами. Павел кинул ему сумочку. Ефим вытащил крест и улыбнулся:
– Двести лет назад, до того, как мы оказались в Мордовии, мой род жил в Киеве. – Он поднял брови. – Правда. Мой отец рассказывал мне, что мы – потомки самого князя Ярослава. Так что это, брат, семейная реликвия.
– От князя – царю, – сказал Павел.
– Хорош льстить. – Он порылся в сумке и посмотрел на меня: – Чей пистолет?
– Мой.
– И он все это время был в сумке? Павел!
Павел развел руками:
– Женщину Спартак обыскивал.
Они оба посмотрели на Спартака, истекавшего кровью на полу возле дивана. Потом взглянули друг на друга и дружно пожали плечами.
Ефим передал мне пистолет таким жестом, словно передавал банку с газировкой. Я убрал его в кобуру, висевшую сзади на поясе. Только что у меня на глазах убили четырех человек. А я ничего не почувствовал. Вообще ничего. Вот чем приходится платить за двадцать лет барахтанья в говне.
– А, подожди. – Ефим полез в задний карман и вытащил толстенный черный бумажник. Какое‑то время копался в нем, а потом протянул мне мое водительское удостоверение. – Что‑нибудь понадобится, звони.
– Не позвоню, – сказал я.
Он прищурился:
– Тоже будешь страховками торговать, как мелкий?
– Не торговать.
– А что будешь делать?
– Вернусь в колледж, – сказал я и понял, что не вру.
Он поднял брови, а затем кивнул:
– Хорошая идея. Такая жизнь больше не для тебя.
– Не для меня.
– Ты старый.
– Точно.
– У тебя жена, ребенок.
– Именно.
– Ты старый.
– Ты это уже говорил.
Он показал мне крест:
– Красивый, а? И знаешь? По‑моему, каждый раз, когда кто‑нибудь из‑за него умирает, он становится только краше.
Я указал на надпись внизу креста:
– Что здесь написано?
– А ты как думаешь?
– Что‑то про небеса, или рай, или Эдем. Не знаю.
Ефим посмотрел на трупы, лежавшие на диване и на полу у его ног, и усмехнулся:
– Тебе понравится. Тут написано: «Место черепа стало раем».
– И что это значит?
– Я всегда считал, что смерть – это не конец. Ты видишь череп. Но этот чувак, он уже в раю. Навсегда, друг. – Он почесал висок мушкой пистолета и вздохнул. – У тебя Blu‑Ray есть?
– А?
– У тебя Blu‑Ray‑плеер есть?
– Нет.
– Ты что, с ума сошел? Павел, скажи ему.
Павел сказал:
– Кино надо смотреть только на Blu‑Ray. Все дело в пикселах. Расширение десять‑восемьдесят. Звук Dolby True HD. Совсем другое дело.
Ефим махнул в сторону коробок, стоявших на полках над трупом Кирилла.
– Я люблю Sony, но Павел говорит, что JVC круче. Возьми оба. Посмотришь с семьей кино на том и на другом и скажешь мне, какой, по‑твоему, лучше. Договорились?
– О’кей.
Договорились?
– О’кей.
– PlayStation‑три не надо?
– Нет, спасибо.
– А айпод?
– У меня и так пара есть. Спасибо.
– А что насчет электронной книжки, друг?
– Не.
– Уверен?
– Уверен.
Он несколько раз мотнул головой:
– Я эту срань не знаю куда девать. Хоть задаром раздавай.
Я протянул ему свою здоровую руку:
– Береги себя, Ефим.
Он обхватил меня за плечи и поцеловал в обе щеки. От него все еще пахло ветчиной и уксусом. Он обнял меня и постучал кулаками мне по спине. Только после этого он пожал мне руку:
– Ты тоже, друг. Береги себя, паскуда.
В общем и целом сочельник получился интересным.
Сразу уехать из трейлерного парка нам не удалось, потому что Хелен и Тадео обмарали штаны, когда Ефим с Павлом за время, которого может хватить, чтобы прикурить сигарету, прикончили четверых человек. А потом Тадео грохнулся в обморок. Но это произошло уже после того, как мы с Ефимом обсудили Blu‑Ray‑плееры и электронные книги. Мы по‑русски обнялись и тут же услышали грохот. Тадео лежал на полу и хватал ртом воздух, как рыба, которую волной вышвырнуло на берег.
– Лично я, – сказал Ефим, – не уверен, что этот мелкий справится с тяготами страхового бизнеса.
С минуту мы стояли возле «субурбана» – Аманда с ребенком, Софи и я. Софи дрожала, курила и виновато смотрела на меня, извиняясь то ли за курение, то ли за дрожь, – я так и не понял. Павел велел нам ждать, а сам вернулся в трейлер. Когда он вышел, в руках у него были два Blu‑Ray‑плеера.
Внутри кто‑то заводил бензопилу.
Павел протянул мне Blu‑Ray‑плееры.
– Смотри и наслаждайся. Do svidanya.
– Do svidanya.
Я подошел к багажнику «субурбана» и крикнул Павлу, который как раз открывал дверь трейлера:
– У нас ключей нет!
Он посмотрел на меня.
– Ключи у Кенни. В кармане.
– Сейчас, минуту.
– Слушай, Павел!
Он обернулся ко мне, одной рукой держась за ручку двери.
– У вас там лед есть? – Я поднял обожженную ладонь.
– Погляжу.
Он исчез в трейлере.
Я поставил плееры на землю возле багажника, и в этот момент зазвонил мой мобильник. На экране высветился номер Энджи. Я раскрыл мобильник как можно быстрее и отошел от «субурбана» к реке.
– Привет, милая.
– Привет, – сказала она. – Как ты там?
– Хорошо. Погода отличная. – Я дошел до речной косы и остановился, глядя на коричневые воды реки Чарльз, по которым проплывали льдины. – Тридцать восемь градусов. Или даже тридцать девять. Небо голубое. Больше похоже не на Рождество, а на День благодарения. А у вас там как?
– Градусов пятьдесят пять. Габби в восторге. Площадки, деревья, лошадиные повозки. Масса новых впечатлений.
– Значит, вы там еще побудете?
– Еще чего. Сегодня сочельник. Мы уже в аэропорту. Посадка через час.
– Я же тебе не звонил. Откуда ты знаешь, что можно возвращаться?
– Бубба сказал.
– Да неужели?
– Он сказал, что в Бостоне отстреливать русских ничуть не сложнее.
– Веский довод. Тогда ладно. Возвращайтесь домой.
– Ты со всем разобрался?
– Разобрался. Подожди‑ка.
– Чего?
– Погоди секунду. – Я прижал телефон к уху плечом. С мобильником это всегда сложнее, чем с обычной трубкой.