— Откуда вы прибыли в Сальвадор?
— Из Берна, в Берн я прибыл из Санкт-Петербурга.
— В Сальвадоре вы пытались установить контакт с сотрудниками североамериканских правительственных структур?
— Да.
— С кем именно?
— Марианна Эрнандес, сотрудник посольства САСШ, советник.
— Почему именно с ней, сэр?
— Мы знакомы лично.
— Уточните, когда и при каких обстоятельствах произошло знакомство.
— В Лондоне, в девяносто шестом году. На тот момент мисс Эрнандес работала в Секретной службе САСШ и занималась охраной президента.
— В каком качестве там находились вы?
— Сэр, я не могу ответить на этот вопрос.
— Нам известно, что вы в тот момент были сотрудником российской разведки. Вы по-прежнему им являетесь? — резко спросил Фрей.
Добрый полицейский — злой полицейский. Знакомая картина.
— Сэр, я не могу ответить на этот вопрос. Могу сказать только то, что с моей помощью мисс Эрнандес удалось предотвратить убийство вашего президента.
— Сэр…
Взмахом руки генеральный атторней САСШ остановил своего не в меру разошедшегося подчиненного.
— Господин Воронцов, нам известно, что вы приняли немалое участие в судьбе нашего президента, были тяжело ранены при задержании покушавшегося на жизнь президента террориста и долгое время проходили лечение в Бетезде. Мне даже известно, что вы отказались от награды. Только это заставляет меня воздерживаться от предъявления вам уголовных обвинений. Потому что закон вы нарушили — будучи российским агентом, вы обязаны были зарегистрироваться в таком качестве в министерстве юстиции.
— Сэр, позвольте заметить, что у меня имеется в наличии дипломатический паспорт, а я что-то не знаю о том, что сотрудники посольства обязаны регистрироваться в минюсте.
— Сэр, вы хотите сказать, что вы прибыли сюда в качестве сотрудника российского посольства?
— Именно это я скажу в суде.
Генеральный атторней какое-то время раздумывал молча, потом кивнул, признавая во мне достойного противника.
— Хорошо. Вы имеете какое-либо отношение к российской разведке сейчас?
— Сэр, на этот вопрос я так же не могу ответить.
Потому что не знаю ответа — достойный повод не отвечать.
— Вы прибыли сюда с намерением нанести вред Североамериканским соединенным штатам? — в лоб спросил меня Фрей.
— Нет.
— Вы владеете информацией, имеющей отношение к национальной безопасности Североамериканских соединенных штатов?
— Да.
— Вы вышли на контакт с лицами, работающими на правительство САСШ с тем, чтобы передать эту информацию?
— Да.
— Вы можете сообщить ее нам?
— Да, сэр, могу. Если вы те, за кого себя выдаете.
Генеральный прокурор уже с явным раздражением достал свое удостоверение — оно у него выглядело как пластиковая карточка, — перебросил его мне.
— Мы вас слушаем, господин Воронцов.
— Информация заключается в том, господа, что у нас есть серьезные основания полагать, что лица, имеющие отношение к террористическим организациям, проповедующим агрессивный ислам, ввезли на территорию Североамериканских соединенных штатов одно или несколько ядерных взрывных устройств с намерением совершить с их помощью террористические акты на территории САСШ. Это все, что мы имеем вам сообщить.
— Мы — это кто? — сразу спросил Фрей.
— Мы — это Морской Генеральный штаб Российской Империи, — отговорился я, — получилось так, что эта информация попала к нам.
— Передача нам этой информации санкционирована властями Российской Империи?
— Да, иначе бы меня здесь не было.
— Почему именно вам поручили передать эту информацию?
— Я вызвался добровольцем.
— Почему именно вам поручили передать эту информацию?
— Я вызвался добровольцем.
— Эти ядерные взрывные устройства были похищены с ваших складов? Они принадлежали вам, военным структурам Российской Империи?
— Нет, это самодельные устройства.
— Каким образом вам стала известна эта информация?
— Сэр, на этот вопрос я также не могу ответить.
Генеральный атторней покачал головой, пододвинул к себе диктофон.
— Запись прерывается по техническим причинам, четырнадцать двадцать одна. Вы понимаете, сэр, что у нас нет ни малейшего основания вам верить?
Еще бы…
— Да, я это понимаю.
— Поставьте себя на мое место, заметьте — именно на мое, я не буду говорить в целом. Только что я едва ли не час был вынужден выслушивать густо пересыпанные ложью препирательства двух организаций, у каждой из которых в обязанности входит борьба с террористическими проявлениями — это при том, что дело очень скользкое. Некий Борух Михельсон, адвокат из Нью-Йорка, подал жалобу на то, что неизвестные лица ворвались к нему в дом, ударили по голове, пытали его электротоком, угрожали утопить. Потом в дом опять-таки без приглашения вошли сотрудники ФБР, но вместо того, чтобы освободить его и арестовать злодеев, стали угрожать ему оружием и требовать информации, при этом также пригрозив изнасиловать его. Один из сотрудников ФБР по его описанию, подозрительно похож на вас…
Мне это надоело.
— Разрешите, сэр. Что касается Боруха Михельсона — позвольте отметить, что я был в том доме, и не только был, но и помог мисс Эрнандес произвести арест вломившихся к нему в дом неизвестных. Эти неизвестные пробыли в офисе АТОГ около двух суток, а потом их увезли согласно предписанию, выданному федеральным судьей. Я не знаю, что написал в жалобе Михельсон, но сотрудники ФБР и АТОГ не только не угрожали сделать его женщиной, но и спасли от настоящих преступников, чему я был свидетелем.
— Что вы делали десятого сентября прошлого года? — внезапно спросил Дэвидсон.
— Не помню.
Я и правда не помнил. Тогда в Санкт-Петербурге был полный бардак, все готовились к переезду двора в Константинополь, шумели последние летние балы, и мало кто из дворян смог бы точно вспомнить, что он делал в этот день год назад.
— А я помню… Это было чертовски хорошее утро, господин Воронцов. Я проснулся, позавтракал диетическими хлопьями и молоком с пониженной жирностью, потому что проклятые врачи больше не разрешают мне есть нормальные хлопья и пить нормальное молоко, а не эту крашеную водицу. Потом я взял документы — с утра было несколько совещаний, а документы я всегда к ним готовлю с вечера — и поехал на работу, стараясь успеть, пока пробки не закупорят кольцевую. Приехав в министерство, я собрал специалистов, и мы начали думать относительно того, нельзя ли предъявить уголовные обвинения нескольким не чистым на руку дельцам, изрядно нагревшим руки на лихорадке доткомов . А потом ко мне в кабинет ворвались полицейские, охранявшие меня, и заявили, что по Нью-Йорку нанесен удар. Помню, я тогда сильно разозлился и сказал — какой еще, ко всем чертям, удар, а они ответили — сэр, включите телевизор, и вы все увидите! Я включил — и мы увидели, как от «близнецов»поднимаются столбы дыма, черт, это были такие столбы дыма, что они поднимались до самого неба. А потом сказали, что горит Пентагон и надо эвакуироваться ко всем чертям, пока террористы не нанесли удар по Белому дому, по Капитолию или, чего доброго, по атомной электростанции. Мы начали сматывать удочки на машинах, а многие в Нью-Йорке сматывались пешком. Это был настоящий исход, мистер Воронцов, исход из подвергшегося внезапной, жестокой и ничем не спровоцированной атаке города. Если вы думаете, что я выложил все это вам, чтобы вызвать в вас чувство стыда и желание сотрудничать, вы ошибаетесь.