Сейчас техник-сержант первого класса Глен Салливан был вооружен, конечно же, не старой GAU-5, которая у него и у коллег вызывала лишь усмешку. В руках у него был карабин SR-25K, Найт-Стоунер, который ВВС закупали без конкурса на гражданском рынке. Короткий и удобный, он стрелял пулями Винчестер-308 и стрелял очень точно, а его конструкция позволяла при необходимости быстро сменить upperна более длинный или использовать короткий для ближнего боя. Сейчас Глен поставил короткий upper, потому что ему его хватало на дистанциях до пятисот метров, и ситуация была такова, что мог быть ближний бой в ограниченном пространстве, между этими проклятыми контейнерами. Все, как в проклятом киллхаусе , только киллхаус этот был для великана, не меньше…
Еще раз оглядевшись, техник-сержант пробежал несколько метров, и в этот момент, проклятый кран, который он и присмотрел себе в качестве позиции, поехал. Выругавшись, он успел схватиться за поручни лестницы, подтянулся, полез наверх, держа наготове автоматический пистолет с глушителем.
Крановщик — лысый, опытный реднек, растящий троих детей и почти выплативший банку за дом — услышал, что на площадке перед застекленной кабиной кто-то возится.
— Какого черта?..
Он повернулся и обомлел — черное, словно из преисподней, лицо и едва не светящиеся в темноте белки глаз. И оружие.
— Э…
— Кран — вперед до упора! — сказал неизвестный на хорошем английском. — Быстро!
Пораженный крановщик сделал то, что он делал несколько миллионов раз в жизни — двинул ручку, и кран медленно и плавно покатился вперед по рельсам, пока не стукнулся об ограничитель.
— Э… Вы…
— Пошел вон отсюда! Быстро!
Крановщика долго уговаривать не пришлось — с опаской протиснувшись мимо вооруженного неизвестного, он не спустился — слетел вниз по лесенкам и бросился бежать со всех ног.
Оставшись в одиночестве, Салливан огляделся. Он был не таким идиотом, чтобы занимать позицию в кабине крановщика — это первое, что проверит вражеский снайпер, когда будет искать его. Оглядевшись, он увидел приваренные к телу крана скобы — они использовались ремонтниками — и полез по ним.
Залег он на самом верху, на перемычке крана, на всякий случай — как раз над контейнером, чтобы при обстреле спрыгнуть туда. Прицепил себя страховкой — веревкой со стальным сердечником, развернул и набросил на себя сеть наподобие рыбачьей, чтобы скрыть очертания человеческого тела, превратившись в темную бесформенную груду. Поправил гарнитуру микрофона.
— Оверлорд, я три-один, как принимаешь?
— Принимаю чисто и громко.
— Занял позицию, противника не наблюдаю. Предлагаю погасить свет.
— Три-один, положительно. Всем группам — готовность, после того как погаснет свет, применить приборы ночного видения.
У всех у них были эти приборы, у кого-то в виде прицелов, у кого-то в виде монокуляров на касках. Самолеты и вертолеты падают в тылу врага и ночью, а если и днем, то спасательные операции все равно лучше проводить ночью, и потому большую часть тренировок спецназ ВВС проводил именно ночью. В оптическом прицеле свет был совершенно невыносим для глаза, поэтому техник-сержант навел винтовку на прожектор лишь приблизительно и дважды нажал на спуск. Прожектор погас. Второй прожектор был на большом столбе… проклятый свет, как на футбольном матче. Он прицелился… аж глаз заслезился, привычно дожал спуск, винтовка кашлянула… свет погас, и в этот момент где-то впереди загремели выстрелы…
А вот нам «гашение огней» обошлось дорого.
Мы уже взяли их… просто мы их ждали, а они нас нет, потеряли бдительность. Они выскочили буквально на нас, и у них имелись винтовки, но они не были готовы. Просто я увидел их в одном из проходов, они бежали, направляясь в сторону дороги, и я выскочил из-за контейнера и заорал по-русски «Стоять!».
Просто я увидел их в одном из проходов, они бежали, направляясь в сторону дороги, и я выскочил из-за контейнера и заорал по-русски «Стоять!».
Они оба замерли — просекли, что происходит, и что просто так говорящий по-русски человек здесь не окажется.
Два сорокафутовых контейнера, восемьдесят футов, это двадцать четыре метра. Многовато для незнакомого, только что купленного пистолета, но все равно. Светил прожектор, безжалостно светил — и они и контейнеры отбрасывали на землю длинные тени. Черные полосы тьмы перемежались отвоеванным у нее слепящим светом пространством.
— Бросить оружие! На землю.
Они не пошевелились.
И тут с каким-то хлопком свет погас…
Первым делом, инстинктивно, я выстрелил, понимая, что все идущее до сих пор так великолепно вдруг превратилось в полное дерьмо, и едва успел убраться от града пуль, ударивших по контейнерам. Если бы хоть один из них стоял ко мне лицом, а не спиной, если бы ему не пришлось оборачиваться — скорее всего, он бы в меня попал.
Пули летели градом, били по контейнерам, рикошетили с противным визгом — прикрывающий огонь. Потом стрельба прекратилась…
— Ты цел? — крикнула Марианна.
— Да… Кажется, я в одного попал. Дай автомат.
Высовываться снова в проход там, где ты только что был, — смерти подобно. Может быть, этот парень сменил магазин в автомате и ждет, нацелившись на угол и держа палец на спусковом крючке. Можно продвинуться или вперед, или назад, гранат у нас нет, ни одной — если бы были, бросил бы. Контейнеры стоят так: пять контейнеров — и проход между ними, еще пять — и проход. Значит, надо двигаться вперед, попытаться блокировать их…
Самое плохое, что ночного зрения нет как нет. Проклятый яркий свет посреди ночи сделал свое дело — перед глазами какие-то круги.
— Значит, так. Сиди здесь, держи проход. Как только покажется кто — стреляй. У тебя ружье, попадешь. Я обойду с той стороны и попытаюсь их запереть между контейнерами.
— Мне это не нравится.
— Мне тоже. Но надо. Удачи…
Пригибаясь, я побежал мимо контейнеров — уже когда почти добежал, что-то щелкнуло, противно так ударило по контейнеру совсем рядом, и я повалился прямо на землю, туда где и стоял.
Снайпер… Снайперская пуля, не может быть, чтобы промахнулся. Или может? Какого хрена, они же уйдут…
— Оверлорд, я Три-один, неопознанная цель, вооружена, полклика от меня!
— Принято. Прижми его, группа-два на подходе.
— Принял.
Снайпер прицелился и выстрелил. Цель упала так быстро, что он не понял — то ли попал, то ли нет. Приказ «прижми» означал, что надо сделать так, чтобы противник понял, что по нему работает снайпер, и залег. Это поможет второй группе разобраться с ним.
— Группа-два, цель залегла, я ее не наблюдаю.
— Принято.
Ругаясь последними словами на смеси русского и английского, я прополз последние несколько метров, лег на бок и, оттолкнувшись ногами, высунулся в проезд между блоками контейнеров, держа наготове пистолет-пулемет. Термооптический прицел делал все пространство вокруг серо-черным, а человек на этом фоне казался ярко-белым, даже светящимся. Но людей не было.
И снова — удар пули о контейнер, ниже, — но это снайпер просто напоминает о том, что он здесь, приказывает лежать. Козел, будь у меня время и винтовка…
Там, откуда я ушел, бухнул дробовик, и тут же застучал автомат, снова длинная, злая очередь на полрожка. Да что за?..
По земле можно передвигаться двумя способами: по-пластунски и перекатываясь. Второй — намного быстрее, подходит не всегда. Но тут — ровная бетонная широкая площадка, лучше и придумать нельзя. Перекатываясь, я вышел из сектора обстрела снайпера — по крайней мере, надеюсь, что вышел, и вскочил, побежал вперед.