Все хотели сражаться с японцами. К тому времени на Гавайях и в самих Соединенных Штатах жило более ста тысяч филиппинцев. Но они находились в странном положении. Юридически они являлись резидентами США, но не имели гражданства, а, следовательно, не могли быть призваны в армию и не могли вступить в нее добровольно.
Многие из них через своих представителей в Вашингтоне обратились с письмами к президенту Рузвельту, министру обороны и членам Конгресса, требуя предоставить им право сражаться. Кое-кто хотел пойти в армию из практических соображений, чтобы после войны воспользоваться преимуществами и льготами ветеранов. Но большей частью филиппинцев двигало чувство мести. Да, конечно, американская база в Перл-Харборе была атакована японцами с воздуха. Но Филиппины-то были захвачены!
Один филиппинский доброволец, как рекрут в годы революционной войны, заявил: «Жизнь — это самое малое, чем можно рискнуть в войне за освобождение страны от… грязного, бесчестного, варварского, бесчеловечного врага».
Через несколько недель после японского вторжения Рузвельт подписал закон, который позволял филиппинцам вступать в американскую армию. Был создан Первый филиппинский батальон. Его предполагалось использовать в войне за возвращение островов. К маю 1942 года более двух тысяч филиппинцев добровольно вступили в американскую армию. Добровольцев было столько, что батальон пришлось реформировать в Первый филиппинский полк. Вскоре после этого был создан Второй филиппинский полк. В двух полках служило более семи тысяч филиппинцев. Рузвельт по достоинству вознаградил их патриотизм — солдаты филиппинского происхождения получили гражданство. После этого присягу приняли еще несколько тысяч человек.
Американский репортер, который провел в филиппинских подразделениях несколько месяцев, писал о них с нескрываемым восхищением: «Бойцы филиппинского полка относятся к смерти на поле сражения очень серьезно. Американские офицеры отмечают потрясающую сознательность и высокий боевой дух. Филиппинские солдаты вносят в традиционные методы ведения боя собственный колорит. Сыновья и внуки партизан, они прекрасно умеют сражаться в джунглях… Словно тени, они пробираются к вражеским позициям, зажав в зубах штыки, а затем набрасываются на врагов, орудуя штыками, словно самым традиционным родным оружием».
Весной 1944 года Второй филиппинский полк объединился с Первым, и за океан отправился Первый филиппинский пехотный полк. Солдаты этого полка внесли большой вклад в освобождение Филиппин. В битве за остров Самар солдаты полка убили 1572 японских солдат, причем сами потеряли лишь пять человек. В мае 1945 года, когда Уолтер и его солдаты изнывали в Голландии, ожидая распоряжений, Первый филиппинский пехотный полк вел тяжелые бои против японцев на острове Лейте.
ЗА НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ до катастрофы «Гремлин Спешиэл» Уолтера пригласил на обед его бывший преподаватель по военному училищу, подполковник Джон Бэбкок. Бэбкок внимательно слушал все, что Уолтер рассказывал о филиппинских парашютистах, которых он готовил для выполнения заданий за линией фронта. Уолтер не скрывал своего разочарования от того, что его подразделение оказалось на Новой Гвинее и не имеет возможности действовать.
До вступления в американскую армию Бэбкок шесть лет преподавал в военном училище «Блэк-Фокс». Он отлично чувствовал, когда мальчики становятся мужчинами. И превращение, произошедшее с Уолтером, не ускользнуло от его взгляда. Уолтер до сих пор сохранил стройную, мощную фигуру американского пловца. Но теперь недисциплинированный прогульщик, который продавал школьные принадлежности одноклассникам за полцены, чтобы получить деньги для посещения стрип-клубов, превратился в серьезного, сурового капитана десантного подразделения. Бэбкок слушал очень внимательно. Он не мог не заметить, что Уолтер твердо намерен доказать отцу и самому себе, что он способен с успехом действовать в опасной обстановке.
Он не мог не заметить, что Уолтер твердо намерен доказать отцу и самому себе, что он способен с успехом действовать в опасной обстановке.
Бэбкок и Уолтер пообедали и договорились встретиться снова. Но до этого Бэбкоку пришлось принять участие в планировании спасательной операции после катастрофы «Гремлин Спешиэл». Оказалось, что полковник Элсмор даже не подозревал о том, что в Голландии есть парашютисты.
«Когда Бэбкок услышал об этом, — вспоминал Уолтер, — он сказал: „Я знаю людей, которые смогут туда отправиться и вытащить бедняг“».
ПАРАШЮТНЫЙ РЕЙД в Шангри-Ла не был ни боевым, ни разведывательным заданием — по крайней мере, в традиционном смысле слова. Но в сравнении с бесконечными и бесцельными физическими тренировками в Голландии это был настоящий подарок. Когда Бэбкок рассказал Уолтеру о произошедшем, Эрл-младший тут же ухватился за эту возможность. Он не знал, как отнесся бы к этому заданию его отец. Но Эрл-старший находился где-то за линией фронта на Филиппинах, и Эрл-младший решил его не спрашивать. Бэбкок доложил о подразделении Уолтера своему командованию.
Руководство сразу же захотело встретиться с Уолтером. На встречах ни Элсмор, ни другие старшие офицеры ничего не скрывали. Они хотели убедиться в том, что капитан понимает ситуацию и опасность, которая угрожает ему и его людям.
Капитан С. Эрл Уолтер-младший (задний ряд, в центре) среди солдат первого разведывательного батальона возле клуба «Бахала на» в Голландии (фотография любезно предоставлена С. Эрлом Уолтером-младшим).
Выслушав их, Уолтер вернулся к своим подчиненным. Солдаты сгрудились вокруг него. Самый высокий из них был на голову ниже капитана. Все они были преисполнены энтузиазма — еще не выслушав Уолтера, они понимали, что долгие месяцы бездействия закончились.
Когда все успокоились, Уолтер объяснил ситуацию. На базе уже все знали о катастрофе, но известие о том, что кто-то выжил, пока что было на уровне сплетен и слухов. Уолтер объявил, что парашютистам Первого разведывательного батальона поручена особая миссия — защитить спасшихся во время катастрофы «Гремлин Спешиэл» и доставить их в безопасное место. Капитану требовалось десять добровольцев, в том числе два медика. Но прежде чем собрать добровольцев, Уолтер честно предупредил своих людей.
Во-первых, им предстоит прыгать в зону, карты которой до сих пор не составлены. Поэтому полагаться придется только на собственное чутье и компасы.
Во-вторых, два медика должны спрыгнуть как можно ближе к выжившим, в густые джунгли. Хуже места для парашютирования найти сложно. Он и восемь оставшихся добровольцев спрыгнут в долину Шангри-Ла, в двадцати-тридцати воздушных милях от места высадки медиков. Там они разобьют базовый лагерь с тем, чтобы доставить медиков и всех, кто выжил в катастрофе с места крушения в долину.
В-третьих, если прыжки пройдут успешно, одиннадцать человек должны будут встретиться «с туземцами, которые могут быть настроены враждебно». Конечно, они будут вооружены, но, возможно, им придется столкнуться с сотнями, если не с тысячами, врагов.
Но самое плохое Уолтер приберег на конец. В-четвертых, ни у кого нет ни малейшего представления о том, как вытащить их из долины. ВОЗМОЖНО, ИМ ПРИДЕТСЯ ПРОЙТИ СТО ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЬ ДО СЕВЕРНОГО ИЛИ ЮЖНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ НОВОЙ ГВИНЕИ В САМЫХ СУРОВЫХ УСЛОВИЯХ. ПРИ ЭТОМ С НИМИ БУДУТ ЖЕРТВЫ КАТАСТРОФЫ, КОТОРЫЕ, ВПОЛНЕ ВОЗМОЖНО, НЕ СМОГУТ ИДТИ САМИ. Кроме того, если они двинутся на север, то их путь будет пролегать по зоне, которая, по некоторым данным, «населена охотниками за головами и каннибалами». Если же они решат пойти на юг, то им придется пройти через джунгли и болота, где скрываются десять тысяч японцев, которые ушли в леса после того, как побережье Новой Гвинеи захватили союзники.
Уолтер не сказал об этом, но если бы им все же пришлось идти к побережью, то лично он предпочел бы встретиться с японцами, чем с охотниками за головами: в этом случае они, по крайней мере, имели бы представление о том, как отреагирует на их появление противник.