Однако в самой тяжелой ситуации из всех обитателей Литтл Хобарт Стрит была семья Пастор. Мама Джинни Сю Пастор была проституткой. Ей было 33 года, и у нее было восемь дочерей и один сын. Имена всех детей в семье заканчивались на букву «Y». Глава семьи Кларенс Пастор подорвал здоровье работой на шахте. Он днями напролет сидел на покосившейся веранде своего дома, но никогда не улыбался и никому не махал рукой. Он сидел, словно прибитый к стулу. Все в городе говорили, что он импотент и ни один ребенок не является его собственным.
Его жена – Джинни Сю – в ожидании клиентов отнюдь не отдыхала на шезлонге в неглиже. Женщины из «Зеленого фонаря» в Бэттл Маунтин (к тому времени я уже поняла, чем они там занимались) целый день валялись на веранде, красили губы, курили сигареты и демонстрировали всему миру свои неотразимые прелести. Джинни Сю не выглядела как проститутка. У нее были крашеные светлые волосы, она рубила в саду дрова или возила на тачке уголь. Во время работы она надевала точно такой же фартук, какой надевали и все остальные домохозяйки. Джинни Сю выглядела как самая обычная мама.
Я удивлялась, как она успевает заниматься проституцией, когда ей надо ухаживать за такой оравой детей. Однажды ночью я увидела, что напротив их дома остановился автомобиль и несколько раз помигал фарами. Через минуту Джинн Сю сбежала с веранды и исчезла в автомобиле, который тут же уехал.
Старшую дочь в семье Пастор звали Кэти. Соседские ребятишки относились к ней, как к грязи, называли ее мать проституткой, а ее саму – вшивой. По правде говоря, у Кэти в волосах действительно было много вшей. Она очень хотела со мной подружиться. Помню, как однажды по пути из школы я упомянула, что мы раньше жили в Калифорнии. Кэти обрадовалась и сказала, что ее мама очень хочет переехать в Калифорнию, и попросила меня прийти к ним домой, чтобы рассказать ей о жизни на Восточном побережье.
Я согласилась. Я никогда не была внутри здания, в котором находился «Зеленый фонарь», и теперь мне предоставили возможность увидеть, как живет проститутка. Я хотела узнать многое. Например, просто ли зарабатывать проституцией? Хорошая это работа или не очень? Знали ли дети в семье и глава семьи о том, что их мама проститутка? И как они к этому факту относились? Я, конечно, не планировала задавать эти вопросы «в лоб», но думала, что во время беседы с Джинни Сю смогу получить на них ответы.
Вместе с Кэти мы прошли мимо сидящего на веранде Кларенса Пастора, который проигнорировал наше появление. Внутри дом был разделен на малюсенькие комнатушки. Жилище Пасторов было построено на склоне осыпающейся горы, в результате чего дом «поплыл» и потолки и полы в комнатах оказались под разным углом. На стенах их дома не было картин, но они были украшены аккуратно вырезанными из каталога магазина Sears картинками с изображениями респектабельно одетых женщин.
Вокруг меня собралась шумная толпа младших сестер Кэти. Они не были похожи друг на друга: одна была блондинкой, вторая рыжей, третья шатенкой. «Парень», как они называли младшего сына, ползал по полу гостиной, уплетая огромный соленый огурец. Джинни Сю сидела за столом. Рядом с ней стояло блюдо с огромной жареной курицей – деликатесом, который мы себе не могли позволить. Лицо ее было усталым, но улыбка искренней и открытой. «Приятно познакомиться, – сказала Джинни Сю. – В этом доме мы не часто видим гостей».
Она пригласила меня к столу. У нее была большая тяжелая грудь и белые волосы с черными корнями. «Помогите мне разделать птицу, а я сварганю вам роллы с куриным мясом, – сказала она Кэти, а потом повернулась ко мне: – Ты умеешь разделывать птицу?»
«Конечно», – ответила я и сглотнула слюну, потому что в тот день еще ничего не ела.
«Покажи», – сказала Джинни Сю.
«Покажи», – сказала Джинни Сю.
Я взяла крыло, разорвала его вдоль длинных костей и вынула мясо. Потом я взяла ногу и бедро, сломала соединяющие кости хрящи и освободила кости от курятины. Джинни Сю и Кэти оторвались от своих кусков курицы, чтобы посмотреть, как я работаю. Я разломала гузку и освободила от костей жирное и вкусное мясо. Потом я взяла в руки грудную часть, ногтем выскоблила прилипшее желе и начала снимать мясо.
«Молодец, – похвалила меня Джинни Сю. – Ты чисто работаешь».
Я откусила треугольной формы хрящ на груди курицы.
Джинни Сю собрала мясо в глубокую и большую тарелку, добавила майонеза, мягкого сыра, горсть картофельных чипсов и все смешала. Она намазала все это на два куска белого ватного хлеба, свернула в трубочку и дала нам. «Птица в одеяле», – сказала Джинни Сю. Вкус был божественным.
«Мама, а Жаннетт жила в Калифорнии», – сказала Кэти.
«Вот как? Я мечтала о том, чтобы жить в Калифорнии и работать стюардессой, – сказала Джинни Сю. – Но дальше Блуфильда так никуда и не доехала».
Я начала рассказывать им о жизни в Калифорнии. Они сказали, что их не интересует жизнь в небольших горнодобывающих городках в пустыне, поэтому я завела рассказ о Сан-Франциско и Лас-Вегасе, хотя последний находится вовсе не в Калифорнии. Мы провели в этих городах всего несколько дней, но по моему рассказу могло показаться, что я провела там долгие годы. Я рассказывала о девушках из кордебалета, которых видела мельком, но могло показаться, что я их хорошо знала. Я описывала казино с неоновыми вывесками и делающих высокие ставки игроков, пальмы, отели с бассейнами и холодным кондиционированным воздухом, а также рестораны, где официанты в белых перчатках поджигают десерты.
«Ну и жизнь! Лучше не бывает!» – изумлялась Джинни Сю.
«Да, мэм, это уж точно», – соглашалась я.
«Парень» начал хныкать, Джинни Сю взяла его с пола на руки и дала облизать майонез со своих пальцев. «Ты хорошо расправилась с птицей, – сказала она мне. – Я думаю, что в один прекрасный день ты будешь есть сколько угодно жареной курицы и горящих десертов». И Джинни Сю мне подмигнула.
Только по пути домой я сообразила, что так и не задала вопросы, на которые хотела получить ответы. Я подумала о том, что совершенно не воспринимала Джинни Сю как проститутку. В тот день я поняла про проституцию только одно: с доходов от этой профессии можно покупать очень вкусную курицу.
Здесь происходили потасовки в барах, поножовщина на улицах, избиения на парковках, рукоприкладство в семьях и постоянные свары среди детей. Иногда неожиданная драка заканчивалась одним метким и сильным ударом, а иногда происходили затяжные схватки, во время которых зеваки и болельщики собирались, словно вокруг боксерского ринга, крича и поддерживая окровавленных и потных сцепившихся бойцов. Кроме бытовых драк в городе известны были случаи затяжной вендетты. Например, два брата могли избить кого-нибудь за то, что в мохнатых 50-х отец того человека избил их отца. Или, скажем, женщина могла выстрелить в свою лучшую подругу за то, что та переспала с ее мужем, после чего брат лучшего друга мужа брал бейсбольную биту и дубасил ею этого мужа. Прогулка по центральной улице города была похожа на посещение приемного отделения больницы. Повсюду встречались люди с подбитым глазом, разбитым носом или губой, разбитыми костяшками пальцев или покусанными ушами. Казалось, что в Уэлче шла необъявленная гражданская война. Мы и до этого жили в довольно «отчаянных» городах, но даже маме пришлось признать, что она никогда в жизни не видела такого боевого духа, как у жителей Уэлча.
Лори, Брайан, я и Морин дрались чаще, чем остальные дети. Потасовки с Динитой и ее подругами были только началом длинной череды междоусобиц, которые нам пришлось пережить.