Да, государь, я так его любила,
Как вы мне приказали, но не больше.
Когда б я отнеслась к нему иначе,
Вы были б вправе называть меня
И непослушной и неблагодарной
По отношенью к вам и к Поликсену,
Который другом стал вам с детских лет,
С тех пор как говорить вы научились.
А то, что заговорщицей я стала,
Ну, это, право, уж такая глупость -
Не знаю, что об этом и сказать.
Мне лишь одно известно: что Камилло
Был честный и достойный человек,
А почему бежал он, только боги
Нам объяснить могли бы, государь.
Леонт
Не лги! Ты помогала им в побеге,
И ты осталась продолжать их дело.
Гермиона
Я вас не понимаю, государь.
Но вашего безумья не сломлю я
И вам готова жизнь мою отдать.
Леонт
Твои поступки - вот мое безумье!
Ужель мое безумье - дочь твоя,
Ублюдок, прижитой от Поликсена?
Ты, как и все, подобные тебе,
Не только стыд забыла, но и правду.
Не будет в запирательстве добра!
Я вышвырнуть велел твое отродье.
Его отец бежал, но ты преступней,
Чем он. Так подчинись же правосудью
И смерть легчайшей карою сочти.
Гермиона
Напрасно вы грозите, государь.
Вы смертью запугать меня хотите,
Но смерть - освобождение от жизни,
А жизнь мученьем стала для меня.
Ее венец и радость - ваше чувство -
Я потеряла, а за что - не знаю.
Вторая радость - сын мой, от меня
Он вами огражден, как от проказы.
И третья радость - мой второй ребенок,
Рожденный под злосчастною звездой,
Оторван от груди и предан смерти.
Бесправная, покрытая позором,
Я после родов лишена покоя,
Доступного для женщин всех сословий.
Меня к вам привели, еще больную,
По холоду. Скажите, государь,
Могу ли я какой-нибудь отрады
От жизни ждать? И чем страшна мне смерть?
Но честь я защищаю. Если вы,
Лишь подозреньям смутным доверяясь,
Меня признали без улик виновной,
То это произвол, не правосудье,
А потому, мой государь, прошу вас:
Пусть огласят оракула ответ,
И Аполлон моим судьею будет.
Первый придворный
Я нахожу законной эту просьбу.
Во имя Аполлона, огласите
Ответ оракула.
Некоторые из членов суда уходят.
Гермиона
Моим отцом
Был русский царь. Когда б он жил еще
И видел суд над дочерью любимой,
Он взором состраданья, но не мести
Измерил бы всю горечь мук моих.
Члены суда возвращаются с Дионом и Клеоменом.
Судья
Клянитесь над секирой правосудья,
Дион и Клеомен, что были в Дельфах,
Что привезли оракула ответ,
Что был он по уставу запечатан,
Что отдал вам его собственноручно
Верховный жрец и что святых печатей
Вы не сломали и великой тайны
Нарушить не посмели.
Дион и Клеомен
(вместе)
Мы клянемся.
Леонт
Сорвать печати и прочесть ответ.
Судья
(читает)
"Гермиона - целомудренна. Поликсен - безвинен. Камилло верный слуга. Леонт - ревнивый тиран. Его невинное дитя - законно. У короля не будет
наследника, покуда не найдется утраченное".
Придворные
Хвала тебе, великий Аполлон!
Гермиона
Хвала, хвала!
Леонт
А верно ли прочел ты?
Судья
Да, государь, все точно, слово в слово.
Леонт
От слова и до слова - это ложь.
Суд не окончен!
Входит слуга.
Слуга
Государь, простите!
Мой государь!
Леонт
В чем дело?
Слуга
Государь,
Не гневайтесь на вестника печали!
Встревоженный судьбою королевы,
От горести и страха принц, ваш сын...
Принц.
Суд не окончен!
Входит слуга.
Слуга
Государь, простите!
Мой государь!
Леонт
В чем дело?
Слуга
Государь,
Не гневайтесь на вестника печали!
Встревоженный судьбою королевы,
От горести и страха принц, ваш сын...
Принц...
Леонт
Говори же!
Слуга
В вечность отошел.
Леонт
О силы неба! Мне за богохульство
Мстит Аполлон.
Гермиона падает без чувств.
Что там случилось?
Паулина
Дурная весть сразила королеву,
Я чувствую, над нею кружит смерть.
Леонт
Велик удар! Пусть унесут ее.
Она очнется. О, зачем я верил
Слепому подозренью! Умоляю,
Все сделайте, чтобы ее спасти.
Паулина и дамы уносят Гермиону.
Прости, прости, великий Аполлон!
Прости мне богохульство! Поликсену
Я возвращаю дружбу. Королеву
Вновь назову возлюбленной женой.
У доблестного, честного Камилло
Я на коленях вымолю прошенье.
Ревнивец лютый, в злобе кровожадной
Ему велел я друга отравить,
Но ясный ум Камилло не смутился
Пред выбором награды или смерти.
В порыве доброты и благородства
Мой умысел открыл он Поликсену,
Не пожалев своих богатств, бежал
И вверил жизнь изменчивой фортуне.
Каким алмазом честь его сияет
Сквозь ржавчину моих деяний темных!
В сравненье с ним я черен!
Входит Паулина.
Паулина
Горе, горе!
Разрежьте мне одежду, или сердце,
Стесненное шнуровкой, разорвется.
Первый придворный
Сударыня, что с вами?
Паулина
Ты, тиран!
Какие пытки ты мне уготовишь,
Колесованье, дыбу иль костер?
Или велишь сварить в кипящем масле?
Что ты измыслишь, если каждым словом
Я самых страшных пыток заслужу?
Твоей ревнивой злобы тирания,
По глупости достойная мальчишки,
Какие принесла она плоды!
Подумай - и казни себя, проклятый!
Пред этим злодеянием кровавым
Померкло все, что прежде ты свершил.
Ты сделался глупцом неблагодарным,
Когда в измене друга заподозрил;
Как верности и чести отравитель,
К убийству ты Камилло подстрекал,
Все это - вздор, ничтожные проступки
В сравненье с новым подвигом твоим.
И даже то, что воронам в добычу
Дочь бросил ты, - не самый тяжкий грех,
Хоть этого и дьявол бы но сделал!
И то, что принц убит твоею злобой,
Наследник твой, чей благородный дух
Заставил сердце юное разбиться,
Когда отец бесчестью предал мать, -
Не в этом величайшее злодейство!
Нет, ты стократно худшее свершил,
Гнуснейшее - о небо! - Плачьте, плачьте
Кровавыми слезами: королева,
Чудесное и чистое созданье,
Скончалась - и убийца не наказан!
Первый придворный
Помилуй, Аполлон!
Паулина
Она мертва!
Клянусь, она мертва! Кто мне не верит,
Ступай и убедись. О! Если б ты
Ее щекам вернул румянец нежный,
Губам дыханье, телу теплоту,
Тебе как богу вновь бы я служила.
Но ты напрасно каешься, палач!
Нет скорби, равной твоему злодейству.
Отчаянью бессильному предайся.
Коленопреклоненный и нагой,
Бессонницей и голодом терзаясь,
Под бурями, на ледяном утесе
Стой десять лет, нет, десять тысяч лет -
Ты у богов не вымолишь прощенья.
Леонт
Так! Продолжай! Язви! Все будет мало.
Мне мало слов, хотя бы все вы, все
Горчайшее в лицо мне говорили.
Первый придворный
На государе нет лица, довольно!
Пускай великий совершил он грех,
Вы речью дерзкой перешли границы.
Паулина
Вы правы, сударь... Верно... Перешла...
Язык-то бабий, как его удержишь!
Смотрите, весь дрожит и побледнел.