— Я подумал, может, ты решила, что мне нравится другая. Просто когда мы играли «на откровенность», до меня очередь не дошла.
— Что-что? — рассеянно переспросила Имоджен.
Она успела забыть тот вечер и вообще все вечера, кроме нынешнего: ее заворожила магия голоса Джо Гормана, а все остальное вылетело из головы. Именно ему был обещан следующий танец; Джо собирался обучить ее словам новой песни. А Бэзил какой-то нелепый: несет всякую белиберду. Спору нет, он симпатичный, привлекательный и так далее, но… она не могла дождаться, когда закончится этот танец. Такая скучища!
На веранде заиграла мелодия «Так делают все», с нервными, частыми всхлипами скрипок.
— О, послушай! — оживилась Имоджен, распрямляясь и щелкая пальцами. — Ты рэг танцуешь?
— Постой, Имоджен… — Он начал догадываться, что от него ускользнуло нечто важное. — Давай переждем этот танец — потом скажешь Джо, что просто забыла.
Имоджен заторопилась:
— Ой нет, я не смогу!
Нехотя Бэзил поплелся за ней. Глупо вышло: опять у него развязался язык. Он мрачно дожидался одиннадцатого танца, чтобы показать себя с лучшей стороны. Теперь он уверовал, что влюблен в Имоджен. От самообмана у него перехватило горло — в точности как от желания и томления.
Перед одиннадцатым танцем он заметил, что от толпы готова отделиться какая-то группка, определенно избегавшая смотреть в его сторону. Парни перешептывались и спорили, нарочито умолкая при его приближении. Он услышал, как Джо Горман говорил Рипли Бакнеру:
— Всего-то на три дня. Если Глэдис не отпустят, позовешь Конни, ладно? А присматривать за нами будет… — Заметив Бэзила, он резко сменил тему. — И все вместе махнем к Смитам на фруктовую воду с мороженым.
Через некоторое время Бэзил отозвал Рипли Бакнера в сторонку, но так ничего и не вызнал: Рипли запомнил, как Бэзил этим вечером пытался увести у него Имоджен.
— Да ничего такого, — упорствовал он. — Мы к «Смиту» собираемся, честно… Как тебя угораздило губу поранить?
— Бритвой порезался.
Когда пришло время его танца с Имоджен, она повела себя еще более отстраненно, чем прежде, перебрасываясь загадочными фразами с другими девушками, которые передвигались по залу в конвульсивном ритме «Гризли-Бэар». Он опять повел ее к лодке, но место уже было занято; им оставалось только прогуливаться по причалу; Бэзил пытался поддерживать разговор, а она мурлыкала: «Ты мой влюбленный малыш…».
— Послушай, Имоджен. Когда мы сидели в лодке, хотел тебя спросить про игру на откровенность. Ты тогда по-честному отвечала?
— Ох, далась тебе эта нелепая игра.
До нее дошли слухи — причем не единожды, а несколько раз, — что Бэзил слишком много о себе возомнил, эта новость разлетелась столь же стремительно, как двумя неделями раньше — слухи о его достоинствах. Имоджен обычно соглашалась со всеми — и успела согласиться с пылкими заверениями кое-кого из ребят, что Бэзил гнусный тип. Да и как было не проникнуться к нему неприязнью — нужно же как-то оправдывать собственную переменчивость. Но Бэзил решил, что ему просто не повезло, — перерыв завершился прежде, чем он достиг своей цели; впрочем, он и сам не знал, к чему стремился.
Наконец во время того же перерыва правду открыла ему Маргарет Торренс, которую он обошел своим вниманием.
— Ты в поездку на Сент-Круа-ривер собираешься? — спросила она. И ведь прекрасно знала, что никуда он не собирается.
— Что за поездка?
— Джо Горман устраивает. Я с Элвудом Лимингом поеду.
— Нет, не собираюсь, — фыркнул он.
— Что за поездка?
— Джо Горман устраивает. Я с Элвудом Лимингом поеду.
— Нет, не собираюсь, — фыркнул он. — Меня не тянет.
— Вот как!
— Не люблю Джо Гормана.
— По-моему, он тебя тоже на дух не переносит.
— Неужели? Что он про меня наговорил?
— Да так, ничего.
— Нет, серьезно. Скажи, что он наговорил.
Потянув время, она ему ответила, будто бы с ленцой:
— Ну, они с Хьюбертом Блэром говорят, что ты возомнил… что решил, будто ты — верх совершенства. — Совесть у нее была неспокойна. Однако она не забыла, что он пригласил ее всего лишь на один танец. — Джо говорит, ты сам ему хвалился, что все девочки считают, будто ты — верх совершенства.
— Ничего подобного я не говорил, — вспылил Бэзил, — никогда!
Ясное дело: все это подстроил Джо Горман, воспользовавшись излишней разговорчивостью Бэзила (настоящие друзья смотрели на этот недостаток сквозь пальцы), чтобы только его растоптать. Весь мир вдруг превратился в сгусток подлости. Бэзил решил уйти домой.
В гардеробной его окликнул Билл Кампф:
— Эй, Бэзил, что у тебя с губой?
— Бритвой порезался.
— Скажи, ты на следующей неделе собираешься на пикник?
— Нет.
— Послушай, тут приезжает моя двоюродная сестра из Чикаго, и мама попросила найти для нее кавалера — только на выходные. Ее зовут Минни Биббл.
— Минни Биббл? — переспросил Бэзил с легким отвращением.
— Я-то думал, ты со всеми за город поедешь, но Рипли Бакнер посоветовал к тебе обратиться, вот я и решил…
— У меня дома дела, — быстро нашелся Бэзил.
— Да ладно, Бэзил, — не отставал он. — Всего-то на два дня, нормальная девчонка, тебе понравится.
— Ну не знаю, — замялся Бэзил. — Давай так договоримся, Билл. Мне отсюда домой пилить на трамвае. А выходные освобожу себе при одном условии: если ты меня сейчас подбросишь до Уилвуда.
— Нет проблем.
Выйдя на веранду, Бэзил нашел Конни Дэвис.
— До свидания, — выговорил он. При всем старании получилось натянуто и высокомерно. — Было очень весело.
— Жаль, что ты так рано уходишь, Бэзил. — А про себя добавила: «Таким заносчивым не бывает весело. Много о себе возомнил».
С веранды ему было слышно, как на другом конце пирса заливается смехом Имоджен. Он молча сошел по ступеням и, шагая по аллее на встречу с Биллом Кампфом, обходил фланирующие парочки, будто подозревал, что один его вид может отравить им удовольствие.
Ужасный был вечер.
Через десять минут Билл высадил его на конечной остановке трамвая. В вагон неторопливо вошли пассажиры, припозднившиеся на загородной прогулке, и трамвай, подпрыгивая и дребезжа, потащился в сторону Сент-Пола.
Вскоре две юные девушки, сидевшие напротив Бэзила, стали на него глазеть, толкая друг дружку локтями, но он не обращал внимания — все его мысли были о том, как горько все они раскаются: Имоджен и Маргарет, Джо, и Хьюберт, и Рипли. «Подумать только! — будут сокрушаться они. — В двадцать пять лет — уже президент Соединенных Штатов! Эх, зачем мы его отшили в тот вечер! Не зря он себя высоко ставил!»
IV
Эрмини Гилберт Лабуисс Биббл находилась в ссылке. Родители увезли ее из Нового Орлеана в Саутгемптон, понадеявшись, что активный майский отдых на природе отвлечет ее от любви. Однако что на севере, что на юге вокруг нее ураганом летали безжалостные стрелы. До наступления июня она успела «обручиться».