— Нет, давай, пожалуй, еще куда-нибудь зайдем. Как-никак лучший друг человека.
— Э нет, — отказался Бэзил, — у тебя слишком важная встреча.
— Ты прав. Слишком важная.
Машина тронулась, и Бэзил смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Скидди ехал на Лонг-Айленд проведать могилку любимой собаки.
Бэзил хмуро кивнул.
— Иногда так и тянет на выпивку, — трезво произнес он. — Не знаю, что и думать. Алкоголь убил всю мою родню.
— Господи! — вырвалось у Джорджа.
— Но я завязал. Дал слово Джобене, что в рот не возьму спиртного, пока мне не стукнет двадцать один год. Она беспокоится, что пьянство меня погубит.
Джордж немного помолчал.
— О чем вы с ней болтали целыми днями? Ей-богу, можно подумать, ты не ко мне в гости приезжал.
— Это… это святое, — безмятежно ответил Бэзил. — Послушай, если у нас не найдется ничего на зуб, давай скажем Сэму, чтобы вечером не запирал окно кладовки.
В следующую минуту он заключил, что речь идет о привычных заботах, связанных с семейным бизнесом, и прошел на кухню чего-нибудь перекусить. На обратном пути он столкнулся с матерью, спешившей вниз. Она часто моргала, а шляпка ее была надета задом наперед, что всегда свидетельствовало о крайнем волнении.
— Мне необходимо съездить к твоему деду.
— Что случилось, мама?
— По сведениям дяди Эверетта, мы потеряли уйму денег.
— Сколько? — встревожился он.
— По двадцать две тысячи долларов каждый. Но это еще не точно.
Она ушла.
— Двадцать две тысячи! — повторил он благоговейным шепотом.
У него было смутное и несколько легкомысленное представление о деньгах, но он заметил, что во время семейных ужинов извечные беседы о том, не отойдет ли железной дороге корпус на Третьей улице, сменились тревожными разговорами о «Западных предприятиях коммунального хозяйства». В половине седьмого позвонила мать и велела ему поужинать; он в нарастающей тревоге уселся за стол в одиночестве, не глядя на раскрытую «Миссисипскую компанию» [37] , лежавшую рядом с тарелкой. Расстроенная и поникшая, мама вернулась в семь и, рухнув рядом с ним на стул, изложила детали их финансового положения: она, ее брат Эверетт и их отец потеряли больше восьмидесяти тысяч долларов. Она была в ужасе и, сидя за столом, затравленно озиралась по сторонам, как будто деньги тратились даже здесь и она хотела сейчас же сократить расходы.
— Больше не буду продавать акции, иначе у нас ничего не останется, — заявила она. — Нам придется существовать на три тысячи в год, ты это понимаешь, Бэзил? Не представляю, как смогу отправить тебя в Йель.
У него упало сердце: будущее, которое, как маяк, всегда уютно светило впереди, напоследок ярко вспыхнуло и погасло. Мать вздрогнула и решительно закивала:
— Придется тебе поступать в университет штата.
— Ну, вообще уже! — воскликнул Бэзил.
Как ни грустно ей было видеть его потрясенное, окаменевшее лицо, заговорила она довольно резко, как делают те, кто вынужден отказывать.