А позднее внимательно изучил записку. Красные чернила, в углу — череп и кости, но текст написан печатными буквами, а это ничего не проясняло.
Между тем Хьюберт поцеловал маму и, лихо заломив кепи, вышел через кухню на крыльцо черного хода, чтобы, как обычно, срезать путь. Ярко светила луна, и он поставил ногу на приступку, чтобы завязать шнурок. Знай он, что недавний телефонный звонок был приманкой, что звонили не из дома Имоджен Биссел, что голос на самом деле принадлежал вовсе не девочке, а по переулку прямо за его воротами украдкой движутся нелепые тени, он бы не стал с таким изяществом сбегать по ступенькам, держа руки в карманах, и насвистывать первые такты мелодии «Гризли-бэар», таявшие в обманчиво приветливом воздухе.
В переулке его свист вызвал неоднозначные чувства. Бэзил чуть раньше, чем следовало, сделал телефонный звонок бойким, убедительным фальцетом, и, хотя Собиратели Компромата спешили, подготовка еще не была завершена. Они разделились. Бэзил, в облике южанина-плантатора старого образца, стоял прямо за калиткой Блэров; Билл Кампф, с длинными балканскими усами, примотанными проволокой к носу, уже крался в темноте вдоль забора; а Рипли Бакнер, с окладистой, как у раввина, бородой, задерживался на отдалении в сотню футов, поскольку веревка, которую он пытался смотать, оказалась очень длинной. Веревка была важнейшей частью их плана: после долгих раздумий они уже решили, как поступить с Хьюбертом Блэром. Они собирались его связать, заткнуть рот кляпом и затолкать в мусорный бак прямо у дома.
Поначалу эта идея привела их в ужас: его одежда будет безнадежно испорчена, сам он вывозится в отбросах и, чего доброго, задохнется. На самом деле мусорный бак, символ всего самого отвратительного, победил только потому, что по сравнению с этим планом другие казались беззубыми. Тут же нашлась масса аргументов за: одежду нетрудно почистить, в отбросах ему самое место, а крышку бака можно оставить открытой, чтобы обеспечить доступ воздуха. Для сравнения они проинспектировали мусорный бак у дома Рипли, заглянули внутрь и с интересом представили себе Хьюберта среди объедков и яичной скорлупы. Наконец двое из них решительно выкинули это видение из головы и сосредоточились на том, как выманить его на улицу и каким образом скрутить.
Веселый свист Хьюберта застал их врасплох, и все трое оцепенели, не имея возможности перекинуться словом. В мозгу Бэзила молнией пронеслось: надумай он броситься на Хьюберта без помощи Рипли, державшего наготове кляп, вопли Хьюберта, чего доброго, привлекут великаншу-кухарку, которая едва не сграбастала его вчера вечером. Эта мысль подорвала его решимость. В этот миг Хьюберт распахнул калитку и вышел в переулок.
Выпучив глаза, они застыли на расстоянии каких-то пяти футов друг от друга, и тут Бэзил сделал поразительное открытие. Он обнаружил, что Хьюберт Блэр, подобно другим знакомым ребятам, не вызывает у него неприязни. У Бэзила пропало всякое желание применять силу и запихивать Хьюберта Блэра в мусорный бак вместе с его забавной кепочкой и прочим. Он уже готов был драться, чтобы такого не допустить. Когда его мозг под влиянием момента проникся этой неуместной мыслью, Бэзил развернулся, выскочил из переулка и рванул вдоль по улице.
При виде призрака Хьюберт на миг оторопел, но, когда призрак развернулся и дал деру, он воспрянул духом и пустился в погоню. Не преуспев, он ярдов через пятьдесят решил бросить эту затею, вернулся в переулок — и очутился лицом к лицу еще с одним приземистым, обросшим незнакомцем.
Билл Кампф, имея более простую душевную организацию, нежели Бэзил, не терзался сомнениями. Коль скоро было решено засунуть Хьюберта в мусорный бак, в голове у него сложилась определенная схема, которой он намеревался следовать, хотя и не имел ничего против Хьюберта. По природе он был мужчиной, то есть охотником, и, почуяв добычу, преследовал ее до победного конца, не зная угрызений совести.
Но необъяснимое бегство Бэзила заставило его предположить, что Хьюберт вышел вместе с отцом, а потому Билл Кампф тоже развернулся кругом и помчался по переулку.
Но необъяснимое бегство Бэзила заставило его предположить, что Хьюберт вышел вместе с отцом, а потому Билл Кампф тоже развернулся кругом и помчался по переулку. Вскоре он наткнулся на Рипли Бакнера, который без лишних расспросов о причинах такой поспешности с энтузиазмом присоединился к нему. От неожиданности Хьюберт опять пустился вдогонку. Очень скоро, раз и навсегда махнув рукой на это занятие, он на той же скорости вернулся домой.
Тем временем Бэзил сообразил, что его никто не преследует, и вернулся в переулок, держась в темноте. Страха не было — была лишь полная неспособность к действию. Переулок опустел: ни Билла, ни Рипли. Зато он увидел, как мистер Блэр подошел к задней калитке, открыл ее и, посмотрев направо и налево, вернулся в дом. Бэзил подкрался ближе. Кухня гудела: голос Хьюберта, пронзительный и хвастливый, сменялся испуганными причитаниями миссис Блэр, а две служанки-шведки покатывались от безудержного хохота. И тут через распахнутое окно он услышал, как мистер Блэр говорит по телефону:
— Соедините меня с начальником полиции… Это Джордж П. Блэр… Шеф, здесь орудует шайка хулиганов, которые…
Бэзила как ветром сдуло — он припустил во весь дух, на бегу срывая конфедератские бакенбарды.
— Очевидно, эти злодеи подкарауливали Хьюберта, — продолжал мистер Блэр. — Но он не робкого десятка, сумел обратить их в бегство. Однако я не хотел отпускать его к вам одного.
— Разумеется, — согласилась миссис Биссел.
Она не могла взять в толк, что здесь понадобилось Хьюберту. Слов нет, мальчик вполне приличный, но Имоджен за последние три дня провела в его обществе более чем достаточно времени. По правде говоря, миссис Биссел была раздражена этим визитом, и голос ее не отличатся теплотой, когда она пригласила мистера Блэра войти.
Они все еще топтались в прихожей, и мистеру Блэру стало казаться, что в этом есть какая-то странность, но тут раздался еще один звонок. Дверь открыли: на пороге стоял запыхавшийся, красный Бэзил Ли.
— Как поживаете, миссис Биссел? Привет, Имоджен! — с преувеличенной сердечностью выкрикнул он. — Где вечеринка?
На посторонний слух такое приветствие могло показаться несколько бесцеремонным и неестественным, но собравшиеся и без того пребывали в замешательстве.
— Никакой вечеринки сегодня нет, — с изумлением сказала Имоджен.
— Что? — От преувеличенного ужаса у Бэзила отвисла челюсть и слегка дрогнул голос. — Ты хочешь сказать, что не звонила мне и не приглашала на вечеринку?
— Ну конечно нет, Бэзил!
Имоджен была в восторге от неожиданного прихода Хьюберта, и ей пришло в голову, что Бэзил явился под надуманным предлогом, чтобы все испортить. Единственная из присутствующих, она была близка к истине, но недооценила силу, пригнавшую сюда Бэзила: он был одержим не ревностью, а смертельным ужасом.
— Но мне-то ты звонила, Имоджен, правда? — самоуверенно спросил Хьюберт.