Я вижу, вы очень слабо осведомлены о том, что творится в стенах данного заведения. Несомненно, вас надлежит как можно скорее удалить с этой должности и заменить более компетентным работником. А сейчас будьте добры дать мне адрес студента Бомара Уинлока, и я вас более не потревожу.
— Да, конечно… конечно… — забормотал декан, пробегая пальцами по картотеке. — Но я уверяю вас…
После того как визитер покинул кабинет, декан вернулся к открытому окну и проводил взглядом большой черный лимузин, который отъехал от здания, с хрустом давя колесами гравий аллеи.
— Чувырло, — сказал декан самому себе. — Чувырло, чувырло, чувырло…
— Тут вы лжете, мис-тер Бо-мар Уин-лок, — отчеканил Ли Чаморо. — Вы произнесли это слово при обращении к моей родственнице как минимум одиннадцать раз, по ее собственным подсчетам.
Бомар и Оутс переглянулись, как бы подпитывая друг друга решимостью.
Пора было дать отпор чужаку.
— Никто не смеет называть меня лжецом! — сказал Бомар.
— Неужели? Тогда, возможно, правильнее будет назвать вас шелудивым псом, который тешится оскорблениями беззащитных женщин-чужеземок? Фу! Эта комната насквозь провоняла трусливой псиной! — И он повысил голос еще на полтона.
— Фингарсон!
Бомар и Оутс успели сделать лишь по шагу в направлении мистера Ли Чаморо, когда дверь отворилась и в проеме показался, деловито снимая перчатки, его шофер — с виду настоящий громила. Бомар застыл на месте.
— Это как понимать? Эй!..
— Займись ими, Фингарсон.
Бомар сделал шажок назад, потом еще один — и полетел через всю комнату после того, как огромный кулак норвежца врезался ему в челюсть. Полет завершился столкновением с пианино, отозвавшимся гулким диссонансным аккордом.
Оутс, видя такое дело, попятился, пытаясь отгородиться столом от надвигающегося гиганта, и потянулся к цветочной вазе, но противник его опередил. Первый удар отправил бедолагу на пол с расквашенными губами, после чего он привстал было на колени, но тут же рухнул снова, успев лишь молвить: «Какого черта…» — и сплюнуть кровь. Фингарсон повернулся к Бомару, однако тот валялся все там же, подавая очень слабые признаки жизни.
А Ли Чаморо обратился к ним обоим с таким видом, будто они все еще были в здравом теле и ясном сознании:
— Чтобы честь моей родственницы была восстановлена, вас необходимо подвергнуть унижению, и поначалу я собирался выжечь на вас клейма щипцами для завивки волос мизз Ли Чаморо. Но я вижу тут нечто более подходящее случаю. Фингарсон, возьми со стола фотографии и вынь их из рамок. Я с большим удовольствием оскверню изображения ваших родственниц.
Бомар, по-прежнему пребывавший в состоянии грогги, тупо смотрел перед собой; а Оутс зашевелился и сказал с угрозой, в данной ситуации прозвучавшей неубедительно:
— Эй, положите снимки на место! Это вовсе не наши родственницы.
— Стало быть, ваши любимые девушки, — заключил Ли Чаморо. — Фингарсон, я хочу чтобы ты плюнул в лицо вот этой, с красивой заколкой в волосах. А затем поскреби снимок ногтем, чтобы стереть лицо — только лицо, — да, вот так, отлично…
Изрыгая проклятья и пошатываясь, Оутс встал на ноги, но Фингарсон был начеку, сработав так быстро и эффективно, что в дальнейшем студент вел себя смирно, как сквозь сон наблюдая за перемещениями каких-то расплывчатых фигур и слыша неясные, словно удаленные голоса. Бомар, пришедший в себя как раз вовремя, чтобы лицезреть эту повторную расправу, благоразумно остался лежать на полу.
— Однако здесь только юные вертихвостки, — недовольно заметил Ли Чаморо, перебирая снимки. — Посмотри-ка в спальне, Фингарсон. — (Шофер ушел и вскоре вернулся с новыми фотопортретами.) — Ага, вот это уже интереснее: женщина лет шестидесяти. Такое милое, доброе лицо — ему не следует смотреть на эту шваль.
— Это моя мама, — глухо произнес Бомар. — Она умерла. Прошу вас…
Ли Чаморо колебался лишь долю секунды, а затем плюнул на фото и пальцем растер изображенное лицо, превратив его в грязно-белую кляксу.
— Так-то лучше, — заключил он. — А это, надо полагать, отец. Да, я вижу сходство, тем приятнее будет его осквернить. Признаться, я думал, что твоим отцом был какой-то безымянный бродяга. А это… да это же Джин Харлоу [23]— как она попала в такую компанию? Ее мы пощадим, поскольку она явно не из твоих знакомых, ты просто купил ее фото. В жизни она на тебя и не взглянула бы.
— Повесить их обратно на стену, сэр? — спросил Финграсон, когда экзекуция над снимками завершилась.
— Разумеется, — сказал Ли Чаморо. — Позор должен быть публичным. Пусть все их знакомые говорят: «Эти двое очень любят обзывать девушек чувырлами. А вы видели, какие чувырлы украшают стены в их комнате?»
Он улыбнулся собственной шутке — улыбнулся впервые с момента своего появления в кампусе.