Из того же письма рабкора.
Вот в этом случае, по моему мнению, до некоторой степени полезно обратиться в местком, но не с жалобой, а за советом, и не с тем, чтобы проучить драчуна, а с тем, чтобы устранить причину, вызывающую семейные ссоры… Местком – не судья, но, как союзный орган, на обязанности которого лежит, между прочим, забота о благосостоянии членов, может изыскать средства, помочь угнетаемой возбуждением, например, ходатайства о предоставлении угнетателю службы, более обеспечивающей его существование…»
– В пивную?
– Конечно. Ну, спросили парочку… Затем еще парочку… Потом еще парочку…
– Вы дюжинками считайте, скорее будет.
– М‑да… выпили мы, стало быть… Пошли опять…
– Домой?
– То‑то, что к Сидорову… Мадеру у него пили…
– Тэк‑с… Дальше…
– Дальше я где‑то был, только, хоть убейте, не помню – где. Утром сегодня являюсь, а эта змея пристает…
– Виноват, это кто ж змея?
– Жена моя, понятно. Где, говорит, жалованье, пьяница? Слово за слово… ну, не стерпел я…
– Да… Что ж нам с вами делать? Вы по какому разряду?
– По 9‑му.
– Ну, ладно, получайте 10‑й!
– Покорнейше благодарю!!
Из газеты «Гудок»
Скорый поезд подходил с грозным свистом.
Хоть начальником тяги сделай драчуна, все равно он будет работать кулаками.
Иные средства нужны для лечения семейных неурядиц!
Из газеты «Гудок»
Скорый поезд подходил с грозным свистом. При самом входе на стрелку мощный паровоз его вдруг вздрогнул, затем подпрыгнул, потом стал качаться, как бы раздумывая, на какую сторону ему свалиться. Машинист в ужасе визгнул и дал тормоз так, что в первом вагоне в уборной лопнуло стекло, а в ресторане пять пассажиров обварились горячим чаем. Поезд стал. И машинист с искаженным лицом высунулся в окошко.
На балкончике стрелочного здания стоял растерзанный человек в одном белье, с багровым лицом. В левой руке у него был зеленый грязный флаг, а в правой бутерброд с копченой колбасой.
– Ты что ж, сдурел?! – завопил машинист, размахивая руками.
Из всех окон высунулись бледные пассажиры.
Человек на балкончике икнул и улыбнулся благодушно.
– Прошибся маленько, – ответил он и продолжал: – Поставил стрелку, а… потом гляжу… тебя нечистая сила в тупик несет! Я и стал передвигать. Натыкали этих стрелок, шут их знает зачем! Запутаишьсси. Главное, что ежели б я спец был…
– Ты пьян, каналья, – сказал машинист, вздрагивая от пережитого страха, – пьян на посту?! Ты ж народ мог погубить!!
– Нич…чего мудреного, – согласился человек с колбасой, – главное, что если б я стрелочник был со специальным образованием… А то ведь я портной…
– Что ты несешь?! – спросил машинист.
– Ничего я не несу, – сказал человек, – кум я стрелочников. На свадьбе был. Сам‑то стрелочник не годен стал к употреблению, лежит. А мне супруга ихняя говорит: иди, говорит, Пафнутьич, переставь стрелку скорому поезду…
– Это ужас!! Кош‑мар!! Под суд их!! – кричали пассажиры.
– Ну уж и под суд, – вяло сказал человек с колбасой, – главное, если б вы свалились, ну, тогда так… А то ведь пронесло благополучно. Ну, и слава богу!!
– Ну, дай только мне до платформы до‑ехать, – сквозь зубы сказал машинист, – там мы тебе такой протокол составим.
– Доезжай, доезжай, – хихикнул человек с колбасой, – там, брат, такое происходит… не до протоколу таперича. У нас помощник начальника серебряную свадьбу справляет!
Машинист засвистел, тронул рычаг и, осторожно выглядывая в окошко, пополз к платформе. Вагоны дрогнули и остановились. Из всех окон глядели пораженные пассажиры. Главный кондуктор засвистел и вылез.
Фигура в красной фуражке, в расстегнутом кителе, багровая и радостная, растопырила руки и закричала:
– Ба! Неожиданная встреча! К‑каво я вижу? Если меня не обманывает зрение… ик… Это Сусков, главный кондуктор, с которым я так дружил на станции Ржев‑Пассажирский?! Братцы, радость, Сусков приехал со скорым поездом!
В ответ на крик багровые физиономии высунулись из окон станции и закричали:
– Ура! Сусков, давай его к нам!
Заиграла гармоника.
– Да, Сусков… – ответил ошеломленный обер, задыхаясь от спиртового запаху, – будьте добры нам протокол и потом жезл. Мы спешим…
– Ну вот… Пять лет с человеком не видался, и вот на тебе! Он спешит! Может быть, тебе скипетр еще дать? Свинья ты, Сусков, а не обер‑кондуктор!.. Пойми, у меня радостный день. И не пущу… И не проси!.. Семафор на запор, и никаких! Раздавим по банке, вспомним старину… Проведемте, друзья, эту ночь веселей!..
– Товарищ десепе… что вы?.